Девочка Севера
Шрифт:
— Вы просили позвонить вам лично, после визита Софьи Чудной, — голос женщины звучит с отстранённым раздражением.
— Говорите… — подгоняю ее.
— Депозит открытого счёта не покроет всех расходов на прерывание беременности. И раз уж ваша пара приняла такое решение, то я бы рекомендовала не уезжать домой, а оплатить ещё стационар на пару дней.
— Какое прерывание? — воздух застревает в горле, а спину сковывает судорогой.
— Девушка сказала, что вариант вынашивания беременности вы не рассматриваете. — Напрягается голос женщины ещё сильнее. — Если
«Какого, нахрен здоровья!? Какое прерывание?» — только мой временный шок спасает врачиху от отборного и трёхэтажного.
— До свидания… — выдавливаю из себя, и понимая, что говорить больше не в состоянии, опускаю трубку от уха.
Внутри меня закипает что-то очень страшное, сильное, болючее… Оно поднимается, как пена, из горлышка бутылки. Давит на уши, рубит пульсом, душит, заставляет глотать ртом воздух и, наконец, взрывается совершенно неконтролируемой вспышкой агрессии.
— Сууука!
Телефон улетает в стену. Кружка с кофе падает на пол и растекается темным месивом из осколков и гущи.
Я убью тебя, маленькая дрянь! Пристегну к батарее.
Выносишь, родишь и только тогда пойдёшь отсюда на хрен!
Мляяя…. Я съезжаю с дивана на пол и обхватываю голову руками, потому что надо взять себя в руки и начать думать.
Думать, мать твою, Северов! Потому что ты отвечал за неё, когда делал женщиной. И это ты можешь спокойно отключаться из отношений, как равнодушная скотина, а она не может.
Адреналин накатывает новой ослепляющей волной, и я в психе луплю диван.
Не позвонить даже. Экран телефона разбит в мелкую паутину.
Что вообще можно сказать девочке в этой ситуации?
«Ты извини, но мне так вставляло брать тебя без резинки, что тебе теперь придётся рожать. Как это почему? Потому что, млять, это мой ребёнок! И я так сказал!»
Долбаное дежавю…
Да, черт! Один раз реальный косяк только был. Утром.
Но я был в отключке. Действовал на инстинктах. И слишком долго хотел девочку и ждал. Извела меня просто.
Стремно вышло. Эгоистично. Но я не верю, что она не понимала, что делает. Очень понимала. Хотела. Отдавалась. Как мужика своего и хозяина признавала.
«Аааа!» — наношу еще несколько ударов по дивану.
Это она тебя придумала, Северов. Идеального. Так смотрела, что ты сам в это поверил. А к настоящему оказалась не готова. Хотя…
К какому настоящему? Который заставляет ее проглатывать постоянные тени наличия других женщин? Который возвращается за полночь в отвратительном настроении и невсегда трезвый? Согласен, может быть, с ее стороны это именно так. Но это не так!
Настоящего меня именно она откопала. Заставила отдавать то, что гораздо ценнее денег: чувства, воспоминания, боль… Для неё захотелось быть живым.
А теперь, Сонечка, почувствуй и прими мою ущербную и совершенно на первый взгляд несъедобную
заботу о себе.Пожалей. Мне первый раз так сложно с женщиной, нестерпимо остро и…
Я абсолютно обнажён и бессилен перед тобой без своей жести.
Нет, теоретически посадить тебя в золотую клетку до родов — это не проблема, но тогда мне останется только умереть под твоей дверью. Ибо это конец. И зачем тогда рождаться этому ребёнку?
В прихожей щёлкает замок и слышится стук каблучков.
Пришла…
Прикрываю глаза и стараюсь затушить все свои злые куражи. Ими ничего не добьёшься.
Встаю и, слегка покачиваясь от только что пережитого эмоционального шока, выхожу к Соне.
— Привет! — говорю ей в спину.
Вздрагивает, снимая пальто и оборачивается.
— Привет, — пытается улыбнуться, но по глазам сразу видно, что плакала. — Не ожидала, что ты дома.
Совершенно невозмутимо проходит мимо меня в ванную и включает воду.
Меня снова накрывает.
Я открыл в тебе чудовище, моя девочка? Или так сильно обидел, что плачешь ты где-то, в ко мне приходишь и улыбаешься.
Черт! С другой я бы именно так и хотел. Но не с Соней.
Она вытирает руки и проходит на кухню.
— Плодотворное утро? — дергает бровью и оперативно хватает большой рулон с вискозными салфетками, закидывая ими кофейную лужу, которая уже почти подползла к дивану.
— Не то слово, — ухмыляюсь, разглядывая, как она ловко убирает следы моего психа.
— Завтракал? — ее голос звучит нарочито бодро, и я жду, когда уже, наконец, Соню накроет.
— Перебили аппетит, — провожаю взглядом ее фигурку, пытаясь разглядеть какие-нибудь изменения и осознать, что внутри этой молодой женщины мой ребёнок.
Пожалуйста, признайся мне! Я ору на неё мысленно и сжимаю зубы, чтобы не делать это реально. Поплачь, разреши решить за тебя!
— Чай, кофе? — спрашивает, колдуя возле кухонного гарнитура. Всего за неделю эта территория стала ее.
— Кофе… — рычу.
Соня наливает себе чай и ставит мою чашку в кофемашину.
Кухню заполняет запах арабики.
— Держи, — на несколько секунд задерживается возле стола, добавляя в кружку сливки.
Я не понимаю, что происходит! Как Соня может мне в глаза так врать!
— Серёжа, — закусывает губку, — Скажи, а как там ремонт в моей квартире? Я бы хотела взять ключи… — говорит как бы «между прочим», пока распаковывает коробку конфет.
Сознание мутнеет от ярости.
Я перехватываю край стола и глубоко дышу.
— Сонечка, где ты была? — выдавливаю из себя.
— О… — разворачивается с виноватым взглядом и засовывает в рот конфету. — Тебе уже сообщили… — качает головой.
— Да, мать твою! — взрываюсь, секундой разгоняясь на крик. — Мне сообщили! Никакого аборта не будет! По крайней мере, точно не на мои деньги!
— Не ругайся, пожалуйста, — перебивая, начинает лепетать Соня. — Я поэтому про квартиру и спросила. Понимаю, что тебе не нравится Олеся, да я и сама не горю желанием с ней общаться, но бросить не могу в такой ситуации.