Девочка сталкера

Пытаюсь разделить свой мозг на две половины, но из-за дикого стресса у меня ничего не выходит.

— Ты же догадываешься, что тебе придется сейчас делать, да? — тянет Демид.

Хоть он еще не спустил брюки, я зажмуриваюсь и отрицательно верчу головой.

— Нет, я не буду этого делать.

— Сейчас посмотрим, будешь или нет, — заявляет Демид, и я слышу звук расстегиваемой молнии.

— Хочу, чтобы ты мне отсосала. Прямо сейчас.

Глава 40

Понимаю, к чему все идет, и тем не менее услышанное повергает меня в шок.

Я распахиваю глаза и смотрю на его крупные ладони, лежащие на ширинке. Веду взгляд выше, на его лицо. Встречаюсь с изучающим меня темным взглядом, в котором наряду с любопытством читается что-то порочное и затягивающее.

Мне кажется, он жаждет, чтобы я это сделала. Хочет смотреть на то, как я выполняю его идиотское и возмущающее меня требование.

Если бы я могла ненавидеть его сильнее, я бы, наверное, возненавидела. Он ведь должен это понимать?

И да, я пытаюсь бороться с его приказом изо всех сил.

Стараюсь так сильно, как могу, но моя голова все равно тянется к тому месту, на которое я стараюсь не смотреть.

Я прилагаю все усилия, чтобы остановить движение, но чем активнее я пытаюсь это сделать, тем хуже у меня получается.

Головная боль нарастает молниеносно. Безжалостно впивается иглами и сковывает мое тело и сознание еще сильнее. Я зажмуриваюсь, а потом мне перестает хватать воздуха. Боль делается слишком невыносимой.

Я готова взвыть от нее, но вдруг начинаю уплывать. Темнота накрывает меня и я перестаю чувствовать вообще что-либо.

Я выныриваю из небытия и понимаю, что лежу на чем-то удобном и мягком. Тело расслаблено, а головная боль беспокоит не так сильно. Практически не беспокоит совсем.

Распахиваю глаза и поворачиваю голову на шорох слева от себя.

И понимаю, что мой кошмар не закончен, он продолжается. Просто немного сменилась локация, но действующие лица все те же.

Я лежу на кровати, а Демид лежит на боку рядом со мной, подперев голову рукой. Разглядывает меня.

Как долго он этим занимается?

Я хорошо помню, что произошло и что именно он требовал от меня. Я так сопротивлялась, так старалась, но у меня ничего не получилось. Я слишком переволновалась.

Вместо того, чтобы расслабиться и выставить блок приказу, как он сам же и учил, я поддалась панике.

Паника отравляет. Она парализует работу всего. Мозга, тела. Из-за нее я слишком напряглась и не смогла сопротивляться хоть сколько-нибудь. Настолько она меня захлестнула.

Если я действительно хочу научиться сопротивляться Гласу, я должна быть пустой. Меня не должна подчинять себе ни одна эмоция. Тогда паническая атака пройдет мимо, не затрагивая, чем бы она ни была вызвана. Я должна пребывать в спокойствии и равновесии, вне зависимости от того, что творится вокруг.

Только когда я перестану идти на поводу у эмоций и не позволю им брать над собой вверх, я смогу сопротивляться Гласу. Смогу подойти к защите от него со всей уверенностью и отстраненностью. Смогу мыслить четко, а значит смогу решить что бы то ни было, смогу отразить его и не поддаться.

Осознание этого настигает меня стремительно, в один миг. И едва оно приходит, как я чувствую небывалые облегчение и прилив сил.

С выключенными эмоциями я больше не марионетка в его руках. Пусть попробует. Пусть приказывает что угодно, у меня получится сопротивляться ему.

— Что ж, Ульяна. Раз ты пришла в себя… — произносит Демид, — тогда продолжим. Хочу получить свой трах.

На последнем предложении он снова применяет Глас.

Я резко вскакиваю и не успевает Демид опомниться и помешать мне, как толкаю его на кровать, а сама усаживаюсь на него сверху.

Мои ладони будто сами собой ложатся ему на шею и начинают надавливать на нее.

Как же я ненавижу его.

И меня бесит, что Демид не сопротивляется.

В отличие от меня, которая с ума бы сошла, если бы он совершил подобное, Демид по-прежнему расслаблен и спокоен.

Поскорее заглушаю в себе гнев.

А он тем временем снова использует Глас, приказывая мне спуститься ниже и сделать то, что он приказывал ранее.

— Давай, Ульяна, хватит тянуть. Все равно все твои усилия будут напрасны. И я, пожалуй, отымею тебя не только в рот, но и в другие места. Ставки возросли.

Напрасны? Еще и в другие места?

Возмущение и страх готовы обрушиться на меня лавиной. Норовят захлестнуть, чтобы деактивировать. Собираются забрать всю мою энергию, чтобы я не смогла выставить блока.

Но в этот раз я сдерживаю их твердой невидимой рукой и отшвыриваю подальше от себя.

А потом я концентрирую часть энергии и выставляю невидимую стену между моим сознанием и остальным миром.

Между мной, им и его приказами.

Это не значит, что я погружаюсь в вакуум. Я по-прежнему здесь. Могу видеть и оценивать все, что происходит. Но теперь, когда мои эмоции на нуле, я могу сопротивляться этому.

Даже не так.

Я просто решаю, что все будет происходить так, как хочу я, а не как хочет он. И для этого, оказывается, не нужно особых усилий. Потому что сделать это просто. Чем меньше я возмущаюсь и сопротивляюсь, тем лучше у меня получается игнорировать приказ. Он словно проносится мимо. Потому что я так выбираю.

Я чувствую давление на свою голову, но в то же время вижу, как оно уменьшается. Отскакивает от меня, словно теннисный мячик от стены, стоит лишь отстраненно оттолкнуть его от себя.

И это крутые ощущения.

Улыбка трогает мои губы, но пока я не позволяю себе большего, а вместо этого возвращаюсь к реальности.

— Ты больше не сможешь приказывать мне, ты понял? — цежу я и надавливаю на шею Демида сильнее.

Он снова применяет Глас с тем же приказом, но я не двигаюсь с места.

— Обойдешься, — бросаю ему, следя за тем, чтобы в моем голосе не чувствовалось злости или чего-то личного.

Не позволяю эмоциям снова захлестнуть себя.

Тогда Демид посылает импульс в мой мозг с тем, чтобы я перестала его душить, но я не убираю руки. Смотрю на него, на его беспомощность, пусть даже мнимую, и мои губы расплываются в ухмылке сильнее.

— Ладно, — произносит Демид хрипло.

Хрипло, потому что сейчас ему сложно говорить. Слишком велико мое давление на его шею. Но ничего, она у него крепкая, пусть терпит.