Девочка в реакторе

— Зато Пашка в тебя до сих пор влюблен, — ехидно заметила женщина.

— Мне плевать на Пашку, он мне никогда не нравился! — она фыркнула. — Да и что с него взять, ни рожи, ни кожи, одна сплошная проблема и мать-калека!

Матушка недовольно покачала головой:

— Вот оно, новое веяние моды…

— Все, мам, хватит! — ей хотелось сбежать из квартиры и больше не слышат материных нотаций. Она схватила первые попавшиеся под руку вещи и направилась к двери, виляя бедрами: — Я уже все решила, и ты это прекрасно знаешь! Ты уже не первый год пытаешься меня свести с этим Пашей, потому что я работаю медсестрой! Да, я не скрываю, что помогала им по первости по доброте душевной, но а потом все изменилось, я влюбилась в другого и ушла! Мне что, всю жизнь убирать за ним, и за его мамашей?!

— Лизонька, солнышко, ну как ты не понимаешь, этот человек, этот мужчина, тебя погубит! Ты вспомни Чернобыль, сколько людей там погибло! Это же его рук дело! — снова взмолилась несчастная мать.

Вещи из ее рук выпали.

— Откуда ты об этом знаешь?..

— Мне мое материнское сердце подсказывает!

Из ее уст вырвался едва слышный вздох облегчения.

— Оно ошибается, твое материнское сердце! Все будет хорошо, вот увидишь, еще будешь за меня радоваться!

Матушка покачала головой:

— Ох, Лиза, Лиза…

VI

— Легасов Валерий Алексеевич покончил с собой вследствии тяжелой затяжной депрессии. Нам поступило анонимное письмо, где он якобы повинен в произошедшей на Чернобыльской АЭС трагедии. Его несовершеннолетняя дочь, Алина Валерьевна Легасова, пропала несколько лет назад и была обнаружена во время ликвидации последствий аварии…

В своих предсмертных записках он написал: “Моя дочь, будучи пятилетним ребенком, попала в детский дом — ее отвела туда собственная мать, с которой мы прожили больше двух лет. Я ушел, потому что больше не мог обманывать Маргариту и Ингу, они мои самые близкие люди. С сыном отношения не задались, он пошел по кривой дорожке, и это чувствуется в Алине. Два моих ребенка… Уму непостижимо! Неужели я настолько отвратительный родитель, что смог воспитать двух самых плохих, самых отъявленных преступника во всей истории СССР?”

Мила внимательно выслушала следователя и хмыкнула.

— Отчасти это правда. Валера действительно допустил, что его маленькая дочь оказалась на Чернобыльской АЭС, но в реактор ее швырнул не он, а этот Долгожитель. Кстати, вы так и не выяснили его настоящее имя?

— Мы покопались в архивах и нашли одну занимательную вещь. Среди архивных документов времен правления Александра Третьего обнаружилось письмо с донесением от некоего господина Грачевского. Его пасынок, Дмитрий Грачевской, восемнадцати лет отроду, был повинен в смерти российского царя. Ты наверняка помнишь, что Александр Третий погиб при обрушении поезда, в котором он ехал. Так вот, этот достопочтенный господин в открытую заявляет, что в этом виноват его пасынок — устроил небольшой террористический акт.

— Он бы запросто это устроил…

— Я не стану спорить, но в официальных документах написано, что смерть Александра Третьего произошла вследствии несчастного случая. То есть, винить в этом абсолютно некого, разве что, того человека, который закладывал рельсы…

— Получается, осудили невиновного человека…

— Да еще как! Отправили на урановые рудники! Это же верная смерть!

— Он выжил. Он до сих пор все еще живой.

— Да-а… Загадка…

— Он ждет, когда Алина придет к нему сама… и сама с ним расправится. Он так долго искал себе продолжателя его дела, и когда нашел, решил сыграть по-крупному. Его дело — мстить всему русскому народу: за тяжелое детство, за былые обиды, за скитания по стране и всему миру, за болезнь, от которой он не умер… Этот Долгожитель или Дмитрий полностью травмированный своими родителями человек. И ему удалось найти такую же девочку, и еще непонятно, что он ей там навбивал…

— Но как? Как ему удалось выжить?!

— Наверняка это останется тайной.

— А маленькая девочка? Как она смогла выжить в реакторе?

Мила повернулась и в упор посмотрела на следователя:

— Когда она заговорит, мы обязательно у нее спросим.

VII

Следователь достал из портфеля видеокассету и вставил ее в видеомагнитофон. Щелкнул пультом, направив его в сторону панели на пузатом телевизоре, и сел в кресло напротив. Плеснул стоящего на журнальном столике коньяка в бокал с низкой ножкой и сделал большой глоток. Плеер с удовольствием проглотил кассету, и записанный на ней фильм воспроизвелся.

– “Это послеаварийная ситуация, — мягким и одновременно низким голосом произносил запечатленный на пленке академик Легасов — очки, надвинутые на глаза, сдавленная галстуком шея, взгляд, в котором поблескивали серьезность и одновременно грусть, — а это уже дорога, ведущая к станции, осуществляется транспорт необходимых средств, обеспечивающих ликвидацию…”

Мужчина, скорчив недовольную гримасу, схватил пульт и собирался нажать на красную кнопку, выключающую телевизор, как заметил среди сотни бледных лиц знакомого человека со строгим профилем и прилизанные гелем волосами. Незнакомец на экране подмигнул, почувствовав на себе интерес объектива.

“Долгожитель… Это же… это же он!”

Следователь потянулся за телефоном и, быстро набрав номер, прокричал в трубку:

— Он в Москве! Немедленно задержите его!

VIII

— Я очень рад, что ты все это время была рядом. — Он целовал ее тонкие пальцы, слегка прикасаясь к ним губами. — И я очень надеюсь, что ты и дальше будешь со мной, несмотря ни на что…

— Я люблю тебя…

Своей рукой он коснулся полураскрытых губ, останавливая вырывающиеся наружу признания в любви.

— Не нужно ничего говорить, моя дорогая, своими поступками ты давно доказала свое неравнодушие…

Она перехватила его пальцы и принялась целовать их, прикрыв от наслаждения веки.

— Но почему ты такой грустный? Что-то случилось?

На его лице просияла грустная улыбка.

— Все хорошо, моя дорогая. Так, небольшие неприятности…

— Скажи мне, почему ты это делаешь? Почему ты не можешь остановиться?

Он опустил голову:

— Это дело принципа, любовь моя. — Она радостно улыбнулась, заметив промелькнувшую искорку в его взгляде. — Понимаешь, я так долго этого ждал… Я так долго этого хотел… Ты знаешь, что мой отчим сделал со мной. Я провел не один год в этих ужасных рудниках, я ждал смерти, а пришли большевики, и вытащили меня оттуда, поэтому я их ненавижу. В той стране, в которой я родился, это считают за семейные ценности. Чужой человек издевается над ребенком, а все считают это нормой! Поэтому я ненавижу ее… свою…

— Не надо, не говори! — она остановила его, слегка коснувшись кончиками пальцев полураскрытых губ. — Ты заслужил лучшей жизни, поверь мне! Хочешь, я докажу тебе это? Хочешь? А хочешь мы поедем… куда-нибудь… и проведем этот день… как самый лучший день в нашей жизни? А? Хочешь?

Он мазнул поцелуем тыльную сторону ее рук.

— Если ты этого хочешь, то я не против.

Глава XI

— Послушай, мне не нравятся межпространственные перемещения и твои игры в кошки-мышки! — воскликнула Марина. — Я ужасно устала и хочу как можно скорее отыскать своих детей! Да ты просто пользуешься мной…! — она недовольно сложила руки на груди, прижавшись спиной к стене.

Кошмар всплеснула руками:

— Такова договоренность! Ты сама была готова на все, чтобы отыскать своих детишек, какие ко мне могут быть претензии?

— Что ты хочешь от этих несчастных людей, скажи?

Девица пожала плечами.

— Я очень голодна. И я хочу есть.

— Ты что, питаешься людьми?!

— Нет. Страх, отчаяние — вот моя еда.

— Нет, это какой-то бред!..

— Послушай, мне нет никакого дела до твоих недовольств. — Кошмар приблизилась к девушке, сверкнув пронзительными синими глазами. — Я выбрала тебя не просто так. Ты сильная, у тебя хорошая выдержка, и нас, как-никак, скрепляют общие узы. — Она усмехнулась, демонстративно сложив руки на груди.