"Девочка в реакторе"

“Он еще жив!..”

Марина задрала водолазку и приметила несколько глубоких ран, нанесенных чем-то острым. Но в руке девочки не было даже намека на нож. Вокруг не оказалось ничего полезного, а все, что осталось, пропиталось радиоактивными отходами.

“До станции всего ничего. Придется его на себе тащить”

— Серега! — держась за рану, еще один спецназовец появился в пустом помещении.

— Помоги, а? — обратилась к нему Марина. — Я отдам тебе должок, обещаю!

Они вдвоем подхватили раненого мужчину и, держась за стены подъезда, спустились на первый этаж.

— Это мой начальник, Серега, — заговорил спецназовец, пока они шли по дороге в направлении к атомной станции. — Мы с ним вместе уже больше семи лет. Он хороший мужик, правда, грубоватенький немного. Эй, а ты случаем, не ликвидатор? Я в былые годы видел вас здесь, как вы все моете и убираете.

— Ну, допустим. И что?

— Да ничего, просто интересно.

— Придется идти напрямик, через стройбазу. Оттуда до медпункта рукой подать.

Глава XXI

Марине приходилось уходить за пределы станции, чтобы выкурить сигарету и привести расшатанные нервы в порядок. Она подолгу задерживалась, осматривая недостроенные здания. Вдоль траншеи текла вода, оставшаяся здесь еще с позапрошлой осени.

“Интересно, на сколько меня еще хватит? Время идет, а результатов все нет и нет. Стоило ли вообще во все это влезать? Не знаю. Но я должна найти своих детей! Без них я совсем погибну…”

— О нет…

Марина стояла у окошка, опершись руками об холодный подоконник. Когда мужчина пришел в себя, обернулась и наградила насмешливой улыбкой.

На улице шли проливные дожди. Иногда он замолкал на минуту, а затем разрастался еще больше, погружая опустевший город по утрам в плотный туман. В пепельнице осталась недокуренная сигарета. По коже шли мурашки, а сердце безжалостно билось о ребра, не давая успокоиться.

— Добро пожаловать домой.

Они с трудом пересекли стройбазу, кое-как дотащили раненого до медпункта, оставляя на линолеуме мелкие пятна крови. Их провожали изумленными взгляда. За ними побежала молодая, слегка полноватая, девушка. Работники станции останавливались, перешептываясь между собой и пропуская вперед странную троицу. Спецназовца аккуратно положили на медицинскую кушетку. Перебрав всевозможные баночки и склянки, с трудом обнаружили нужные лекарства. Медика на посту не оказалось, и Марина взяла всю заботу на себя.

— Жалок век человеческий.

В углу образовалась кошмарная девица. Ее фигурку соткал мрак, прячущийся в мелких трещинах на полу и в стенах.

— Зачем она хотела его убить?

В помещении повисла пауза.

Кошмар как-то странно скукожилась и начала грызть нижнюю губу.

— Можешь не стараться, я все знаю. Та девчонка, она твоя половина. У меня с ней произошел контакт. Она знает, зачем я здесь. Она знает, кто ты. Твои просьбы о победе всего лишь фальшь, ты хочешь соединиться с ней и воздать этому миру за свои травмы и обиды. Поэтому ты доводишь одного человека за другим, хотя никакого права на это не имеешь.

— Допустим. — Девица демонстративно сложила руки на груди. — И что ты теперь будешь делать?

— Все то же самое.

Кошмар фыркнула и тотчас же растворилась.

— Трусиха, — фыркнула Марина.

В помещении стояла гробовая тишина. Марина любовалась маленьким огоньком на кончике сигареты. Мельчайшие кусочки пепла падали на стеклянное дно и тут же переставали тлеть. Какое-то время тяжелые мысли одолевали ее, не давая спокойно вздохнуть. “Жизнь изменилась, и далеко не в лучшую сторону. Мы столкнулись с неизвестным для нас миром, где установлены другие правила. Неужели такое событие, как чернобыльская катастрофа, смогла так резко изменить жизнь? Повернуть все так, как будто ты пробудился ото сна и попал в самый настоящий кошмар…”

— Я смотрю, тебя не больно-то радует возвращение к живым.

Он промолчал.

— Тебя хоть как звать?

— Сергей. Но настоящее имя — Александр.

Марина усмехнулась:

— Отлично! И не объяснишь почему?

— Я один из тех, кто был в момент аварии. — Сергей-Александр присел на кровати. — Прошло десять лет, а я до сих пор как в аду. Родители умерли еще до катастрофы, с женой мы разбежались, и все эти годы я маюсь в нестерпимом одиночестве. Я решил изменить свою жизнь. Я взял себе другую фамилию, другое имя в надежде, что прошлое оставит меня в покое.

— Но оно тебя не оставило.

Мужчина кивнул.

— Закурить есть?

Марина встала со стула и, прикурив сигарету, отдала ее Александру.

Тот спустил ноги с постели и затянулся, прикрыв веки.

Сигаретный дым поднялся до белоснежного потолка.

— Тридцать с лишним лет, и нихуя нет, — произнес после долгой паузы Сергей-Александр, — я думал, я надеялся, что рано или поздно моя жизнь наладится, что будет все как у всех, но…

— Не получилось.

Александр закивал.

— Нас послали в Припять, чтобы отловить девчонку, — начал свой рассказ он. — Она шандарахнула молнией в автобус, внутри которого были люди. Никто не выжил, все сгорели заживо.

— А зачем вы вообще присматриваете за этой девчонкой?

— Распоряжение Генпрокуратуры.

Марина удивленно приподняла бровь:

— Вот как?

— Боровые сообщили им о некоем человеке по кличке Долгожитель. Так вот, этот Долгожитель уже всем кому только можно насолил. И теперь его ищут. Уже который год найти не могут.

— И как этот Долгожитель связан с девочкой?

— Он бросил ее в реактор умирать.

Глава XXII

Время стремительно улетучивалось подобно песку в жаркой пустыне. Мелкие песчинки секунды, более крупные — минуты, а сам песчаный оазис напоминал дни, месяцы и даже годы. Но сколько бы воды не утекло, весна пришла слишком поздно — в апреле, десять лет назад, стояла сухая и душная жара. За окном бушевала настоящая зимняя метель. Горсть снежинок ударила в стекло. Ветер игрался с деревьями, что находились в паре метров от станции.

Марина в последний раз прополаскала белоснежную тряпочку, напоминающую свернутый в несколько раз бинт, в воде и водрузила ее на разгоряченный лоб мужчины. Несколько дней у Александра наблюдалась высокая температура. Марина ни на шаг не отходила от него, пытаясь вытащить его с того света.

— Зачем ты это делаешь?

— В смысле?

Марина отошла от кушетки и, налив воды в чайник, водрузила его на плитку.

— Зачем ты ухаживаешь за мной?

Она усмехнулась:

— Не любви ради, это точно. Скажем так, если ты умрешь, нам всем придет конец.