"Девочка в реакторе"

— Алина, приди в себя!

— Выпустите меня, дайте мне уйти! — прорычала девушка в ответ, снова замахиваясь.

— Дура, тебя никто отсюда не выпустит! — крикнул один из спецназовцев.

— Я снова вас подорву!

— Не получится! Чернобыль отныне закрыт для тебя!

— Ааргх! — Алина взлетела подобно перелетной птице и зависла над мужчинами в амуниции. Браслеты накалились до предела и больно обжигали кожу. — Выпустите меня! Выпустите меня, отсюда! — продолжала кричать девушка обезумевшим голосом. Под конец силы оставили ее, и она рухнула на пол. От удара сознание покинуло несчастную, и все, что происходило после, осталось в объятиях тумана.

Спецназовцы перевели дух.

— Она окончательно свихнулась! — выругался один из бойцов. — Нам нужно немедленно ее прикончить, пока она этого не сделала!..

Александр подошел к бездыханной девушке и провел кончиками пальцев по бледному лицу.

— Мы этого не сделаем. У нее есть шанс.

Тот же день

Алина подскочила на постели словно ужаленная. Сознание внезапно вернулось к ней, и девушка, не выдержав, начала захлебываться слезами.

“Я не хочу всего этого! Мне страшно, мне хочется быть такой, какая я есть!”

А ты знаешь, кто ты есть?

Появившаяся из ниоткуда надпись до глубины души напугало Алину.

— Ты кто?!

Ей казалось, что она сходит с ума: темные буквы появлялись на белом фоне сами собой, будто кто-то невидимый их выводил.

Если ты хочешь узнать, кто ты есть на самом деле, следуй за мной.

В стене появился темный проем. Алина, словно загипнотизированная, спустила ноги с кровати и нерешительно подошла к дыре. Дверь нарисовалась из черноты и выглядела как настоящая. Алина коснулась дверной ручки, и перед ней открылся пустой белый коридор.

Сюда.

Черная стрелочка показала в направлении “вперед”.

Алина, недолго думая, пошла вдоль коридора.

Книга Третья. "До аварии"

(Приблизительно февраль; тысяча девятьсот восемьдесят пятый год)

I. Валерий Легасов

Любовь Ковалевская предпочитала тишину и уединение. Таких дней в ее жизни было очень мало: едва придя на работу, ей тут же приходилось браться за уйму дел и уходить домой за полночь. Едва появлялась свободная секунда, чтобы выкурить сигарету-другую, а потом снова куда-то бежать и что-то решать.

В тот день было по-другому. Люба, совсем еще молодая женщина, занималась текущей статьей про ситуацию строительства пятого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции. Она вела газету “Трибуна энергетика” и старалась расширить материал. Требовались лишь хвалебные заметки и итоги рабочего квартала.

Но Любови, свободной творческой душе, хотелось чего-то другого. Более обширного? Грандиозного? Или все-таки скандального?

Люба прикурила очередную сигарету и села за печатную машинку, когда на пороге ее кабинета возник темноволосый мужчина в очках и строгом костюме.

— Вы Любовь Ковалевская?

Люба кивнула:

— Да, я. А что вы хотели бы?

— Мне нужна ваша помощь.

Любовь была удивлена появлением этого странного незнакомца. Но сперва решила выслушать его, а потом делать выводы.

Незадолго до вышеописанного события

Валерий выглядел подавленным — его внебрачная дочь, семилетняя девочка Алина, которая должна была пойти в первый класс, без вести пропала. На этот раз по-настоящему. Долгожитель отказался говорить, что с ней случилось. Валера понимал, что произошло нечто ужасное. Наверняка Алина умерла, и этот озлобленный на весь мир чиновник вместе со своими подопечными прикопали ее где-нибудь в лесу.

…Внешне я смирился. Мне стыдно в этом признаться даже перед собой. Моя маленькая дочь пропала, а я живу… как ни в чем не бывало. Света с ума сошла от безысходности. Недавно она попала в психиатрическую больницу. Я хотел ее навестить, но меня не пустили. Моя душа тоскует по дочери, моей прекрасной Алиночке. Я не знаю, сколько времени прошло. Месяц, два? Полгода? Год? Я полностью погрузился в работу, это было моим единственным спасением. Поступил ли я как эгоист? Не сомневаюсь. Сомневаюсь, что я бы смог отыскать свою дочь… или хотя бы ее тело. Я смалодушничал. И корю себя за это.

— Валерий Алексеевич, — однажды к нему обратился Александров: тот заметил убийственное настроение ученика, — что-то вы кислый в последнее время. Не ладится в семье?

— Все в порядке, Анатолий Петрович. — Валерий отмахнулся. — Я просто устал.

— Если это действительно так, — взвешивая каждое слово, начал ученый, — то почему бы вам не отдохнуть… скажем… во вне рабочей командировке?

— Как это понимать?

— Я просто имел в виду отпуск.

— Хм, отпуск… Отлично.

Александров склонил голову на бок и всмотрелся в лицо коллеги.

— Валерий, — с легким упреком в голосе произнес тот, — ты мне очень сильно не нравишься в последнее время.

— Говорите точнее.

Ученый замялся.

— Та светленькая девочка, журналистка… Ты же ее хорошо знаешь, верно?

— Э? Не понимаю вас.

— Говорят, у тебя с ней была связь.

— Бессовестно врут! — фыркнул Валера.

— Как знать, — хмыкнул Александров, — слухи не появляются на пустом месте…

— Ты хотел обсудить со мной отпуск? — прервал его Валерий. — Так вот, я поеду с тобой в отпуск. Тема закрыта.

На самолете добраться до Чернобыля было б гораздо быстрее, если бы самолеты туда летали. Можно, конечно, долететь прямым рейсом до Киева, а уже оттуда, на поезде или на автобусе доехать до станции Янов, откуда начинался прямый путь по Чернобыльскому району. Однако человек такое существо, которое не выбирает легких путей, а потому двое ученых отправились в отпуск на служебной машине. Это заняло долгих десять часов, прежде чем машина заехала на нужную территорию.

— Почему именно Чернобыль?

— Здесь природа красивая.

На улице стоял жаркий май. В Москве вовсю шли проливные дожди. Солнечная и ясная погода застала мужчин врасплох, заставляя их снять плащи и пиджаки. В столице было холодно. Даже первомайские праздники получились на редкость прохладными. А тут, в реке Припять, жители одноименного города, вовсю купались. Плескались в слегка теплой воде, щеголяли в купальных костюмах и подставили солнышку побледневшие за зиму лица.

Мне показалось, что Анатолий Петрович выбрал Чернобыль не зря. Мне вообще казалось, что я проживаю по чьему-то плану. Кому-то было выгодно, чтобы я считал так… и не иначе. Моя жизнь в одночасье перевернулась с ног на голову, а потом, как казалось, все встало на свои места. Нет, не встало. Не встало! В этой перевернутой жизни не было моей маленькой дочери! Мне уже было все равно, узнает ли Маргарита об ее существовании или нет. Да я и сам готов признаться, что совершил ошибку… связавшись с ее матерью. Ошибку? Алина — ошибка? Что я вообще несу?!