Девочки-колдуньи

– Конечно. Сегодня мы с вами учились видеть необычное в обычном и тренировали волю.

Девочки стояли молча, не зная, что сказать. И в этот момент, как будто сговорившись, запели разом два телефона: Кристине звонила мама, а Але – бабушка Лёля.

– Ладно, мы пошли, – сказали девочки и побежали к дому. – Пока!

– Выходите во двор в пятницу. Будем гадать на птичьих какашках! – крикнула им вдогонку Натка.

– Придём! – крикнула за всех Мелкая Аля.

Так начиналась история о девочках-колдуньях.

Глава 2 Что было дальше с Кристиной

Засыпая в тот вечер, Кристина чувствовала, как лапка тихонько щекочет сердце.

Но страшно не было.

Утром она сразу поняла: амулет на месте!

При свете дня встреча с Наткой показалась Кристине сном.

Она села в кровати и обвела глазами комнату, затопленную июньским солнцем. Было тихо. Папа уехал в офис, мама – на косметические процедуры. Где-то жужжал пылесос – наверное, домработница Лариса Ивановна убирала мансардный этаж. Всё было как всегда и в то же время – было другим. Как будто Кристина проснулась внутри сна. В обычный день это могло бы её напугать, но сейчас она обрадовалась: проснуться внутри сна означало продолжение колдовства! У неё почему-то побаливали глаза – так, совсем чуть-чуть. Как будто что-то давило на них изнутри. Она встала и прошлась по квартире. В гостиной в вазе, растопырив листья, стоял белый мордатый пион. Он поглядывал на Кристину обиженно, а она ему улыбнулась. Она даже поздоровалась с этим жирненьким пионом: «Здравствуй, дорогой! Как поживаешь? Как спалось? Как ты думаешь, это явь – или всё ещё сон?» И тут пион кивнул в ответ и подмигнул Кристине.

Всё утро Кристина прислушивалась к лапке, а в обед даже научилась ею шевелить.

– Мам, – спросила Кристина маму за ужином. – А вы в детстве колдовали?

– Чего? – не поняла мама.

– Ну, это когда один человек видит что-то такое, чего другие люди не замечают, – уклончиво пояснила Кристина.

– Не очень понимаю, – ответила мама.

– Мысли читает? – вмешался папа, насаживая на деревянную палочку одновременно две суши и отправляя их в рот.

– Почему мысли? Не обязательно.

– Кое-что у нас было, – вспомнила мама. – Но я не знаю, считается это колдовством или нет.

– Например?

– Например, были приметы, в которые верили только дети… Если наступишь на люк от колодца, нужно подержаться за что-нибудь зелёное – листик или зелёный шарф, – а то когда-нибудь утонешь. Или нельзя наступать на трещины на асфальте… Не помню, почему. Я потом больше нигде о таком не слышала. Ушло вместе с детством. Прямо жаль!

– А мне не жаль. Жизнь вокруг – она и есть самая волшебная, а не эти выдумки, – улыбнулся папа, отодвинул пустую тарелку, перепачканную соевым соусом, и открыл на планшете финансовые новости.

«Интересно, что бы они сказали про лапку? – подумала Кристина. – Нет, лучше не рассказывать – всё равно не поймут».

Жить с лапкой в груди было жутковато, но здорово.

В следующие дни Кристина наколдовала себе часы, духи и дизайнерское мыло.

Не то чтобы эти предметы были ей так уж необходимы. Просто ей нравилось притягивать к себе то одно, то другое.

Делалось это так. Кристина закрывала глаза. Как обычно, под сомкнутыми веками вспыхивало много ярких светящихся пятен. Но где-то в глубине, позади этих пятен, пряталась темнота. Сияющая темнота. Не чёрная, а будто бы зеленоватая. Как навозная муха. Кристина видела её совсем чуть-чуть. В этой зеленоватой темноте скрывались все предметы на свете. Нужные и ненужные. Надо было всего лишь тихонько туда пошептать, окликая предмет по имени. А вскоре он появлялся и в реальности: Кристине его дарили или она сама где-нибудь находила его среди вещей.

Она не была уверена, что это именно колдовство. Но у неё получалось. Появление новых предметов явно было связано с усилиями её воли. Хотя что-то подсказывало: нельзя этим увлекаться. Может, просто потому, что глупо использовать такое удивительное явление для таких примитивных целей.

А может, Кристина уже тогда предчувствовала, что это – ловушка.

Но в среду её увезли к бабушке, пообещав забрать в субботу.

И значит, она никак не могла выйти в пятницу во двор и снова встретиться с Наткой.

Сопротивление было бесполезно. Аля и Светка пообещали Кристине всё потом рассказать.

Возле бабушкиного дома тоже был двор со старыми и седыми от летнего пуха тополями. Кристина любила этот двор. И название улицы ей нравилось: – Плющиха. Пух стелился по тротуарам Плющихи облачными дорожками. Мальчишки его поджигали, и из облачных тополиные дорожки становились огненными. Кристина зачарованно следила за этим превращением.

– Бабушка, – спросила она как-то раз бабушку. – Ты ведь жила в деревне?

– Жила.

– У вас там колдовали?

– А как же!

– Расскажи.

Бабушка чистила яблоко, и яблочная кожура свисала кручёной змейкой. Она отложила нож, зачем-то надела очки и очень внимательно посмотрела на Кристину.

– А тебе зачем?

– Так, интересно…

– Интересно ей… Ладно, слушай. Деревня была под Полтавой – мужа моего, твоего дедушку, распределили туда из Москвы агрономом. Большая была деревня, но бедная. Немцы там в войну похозяйничали. Зато ворожили в той деревне все кому не лень! За покойным зорко приглядывали. Чтоб ничего не унесли – мыло, гвозди с гроба, волосы, ногти, воду, которой обмывали мертвеца. Всё это надобилось в обрядах колдовства. Иголка в дверях, дохлый голубь в сенях – обычные явления. Вечером хлеб, соль, спички – идут побираться, а одалживать нельзя. В рождественские праздники – коляды. Колядующие тоже пытались за чем-нибудь проникнуть в дом. У меня бдительность с тех пор, как у разведчика, – ничего никому вечером не дам! Если дашь – заколдуют, заморочат, приворожат, а то и порчу нашлют. Так-то вот!

Кристина засмеялась.

– Бабушка, а ты в это веришь?

– Не верю. Всё это устное народное творчество! – И бабушка тоже улыбнулась.

Но Кристина так и не поняла, взаправду шутила бабушка про народное творчество или просто хотела отвлечь внимание.

В любом случае такое колдовство Кристину не устраивало. Это было не колдовство, а бабкины сказки.

Больше всего на свете она мечтала снова встретиться с Наткой и научиться гадать на птичьих какашках.

За бабушкиным двором была парковка, на которой в ряд стояли машины. На одной из них, прямо на ветровом стекле, Кристина обнаружила подсохший кружок голубиного помёта. Она посмотрела по сторонам: никого. Подошла поближе. Её волосы, растрёпанные от ветра, отразились в тёмном стекле. Но потом Кристина придвинулась вплотную и перестала видеть своё отражение.

Кругляшок не был противным. Обычная высохшая известь с тёмным ободком по краям. Но в нём скрывалась какая-то тайна. Кристине показалось, что ещё миг – и что-то произойдёт: птичья отметина оживёт, и будущее приоткроется. Она всматривалась в это голубиное пятно, которое ещё совсем недавно летело вниз с неба, а потом шлёпнулось и застыло седой отметиной. Кругляшок вот-вот заговорит. Но готова ли была Кристина его выслушать? «Я готова», – шепнула она, хотя уверенности у неё не было.

Но кругляшок помалкивал. Без Натки он наотрез отказывался оживать. Какашка оставалась, как прежде, безъязыким птичьим помётом.

Кристина пошевелила внутренней лапкой, но та не отзывалась. Лапка подгребала только простые земные радости и не могла приоткрыть будущее против его воли.

От бабушки Кристину домой, как обычно, доставил папин шофёр на огромном чёрном автомобиле, похожем на доисторическое чудище. Отражения домов и деревьев пробегали по его блестящим бокам и ветровому стеклу, как будто чудище их проглатывало. Почему-то Кристине было стыдно вылезать из автомобиля навстречу поджидавшим её у подъезда Светке и Але. Она заметила, как удивлённо смотрит на неё Мелкая Аля. И как отводит глаза Светка. А может, Кристине всё это только показалось? Может, показалось. Скорее всего, именно так и было! Но если тебе что-то кажется, для тебя – не для других, а именно для тебя лично – это выглядит не менее правдоподобно, чем если бы происходило на самом деле.