Девочки сверху. Опасная вечеринка

Все, на что мы их уговаривали годами, и на что они только чудом согласились, отменилось бы навсегда. Все шансы были бы потеряны, и все нижние подруги меня возненавидели бы…

Ох, я и правда сегодня очень нервничаю. Из-за того, что впервые в жизни напяливаю наряд верхней, совсем не умея ей быть?

Из-за того, что эта вечеринка может выйти раком, больше, чем все наши прежние адреналиновые эксперименты вместе взятые?

Или из-за того, что один хитрый верхний хотел, чтобы я так себя чувствовала?

С тех пор, как они пообещали нам, что обмен ролями состоится, я ни разу не поймала Макса на том, что он саботирует наши планы или как-то мешает этому проекту реализоваться. Но сама идея его реально напрягала, с самого начала. Хоть он и шел на этот риск, мужественно сражаясь с собой.

Да, он хотел, чтобы это произошло – но на его условиях. Так что тут и там периодически ронял фразы, которые заставляли меня волноваться и сомневаться.

Например, о том, как сложна роль верхнего и как многие с ней не справляются. О том, как легко причинить вред. О том, как важно убедиться в консенсуальности.

И, даже понимая, что он нарочно напрягает меня, я велась. Впрочем, тут и без Макса и его фразочек было, от чего напрячься.

В одном углу – шесть верхних мужиков, которые никогда прежде не играли снизу. Шесть хищников, которых нельзя было случайно обидеть, по-настоящему унизить у всех на виду. Они ведь потом не простят.

В другом углу – шесть нижних девушек, четверо из которых никогда прежде не играли сверху. Что может пойти не так?

Ну, ладно, лично я пару раз связывала своего верха, думаю, что и другие парочки могли так забавляться. Но можно ли считать это доминированием с моей стороны? И можно ли это сравнить с публичной игрой?

И еще! Маленькая вишенка на торте: я неофициально типа главная развратница клуба. Абсурд. Почему и как я ей стала? Я же всего стесняюсь, до сих пор.

Глубоко внутри я все еще иногда чувствовала себя тем нелепым и неуклюжим новичком, которого Макс однажды привел в клуб. Тем новичком, который тогда краснел до ушей из-за нескольких шлепков у барной стойки и по-настоящему пугался из-за угроз дать другому верхнему потрогать мою грудь.

Что ж, похоже, с тех пор и правда многое поменялось, но готова ли я нести ответственность за все, что сегодня случится в доме Тани и Миши, куда мы весело примчали с девочками на пару часов раньше мальчишек?

О, нет, я не готова.

Может, еще не поздно ткнуть себе тушью в глаз и все отменить?

– Лиза, ты все? Пойдем доставать имена, – предложила Ирина мягко, заглядывая в ванную, где я красилась.

Она была сногсшибательна в коже и металле. И тоже нервничала.

Я улыбнулась, на душе потеплело. Что ж, я по крайней мере такая не одна. По излишне громким голосам из гостиной было слышно, что все мы на одной волне: очень весело и очень сыкотно.

Когда мы с Ирой вошли, Лори уже перемешивала бумажки в вазе. Все вслепую, все по-честному. Мария и Марго хихикали, громко обсуждая, как правильно подвешивать Дава и пороть Ника. Я покачала головой, но все же улыбнулась, представив себе полуголого Дава в обвязке, подвешенного посреди гостиной как батон колбасы. И Ника на Андреевском кресте с кляпом…

Да, после такого, пожалуй, нам всем будет лучше уехать из Москвы года на три. Или нет: лет на десять. Из страны. Потому что они ведь найдут.

– Готовы? – замогильным голосом осведомилась Лори и протянула мне вазу.

– Почему я первая?

– Да просто.

– Ой, ладно, давай я, – сказала Ира и вытащила первую бумажку.

Мария перестала хихикать, заерзав на диване.

– Миша, – объявила Ира.

Я с досадой прикусила губу. Все мои надежды были на этот лот. Мишка, по мне, самый лайтовый вариант: он не обидчивый.

Потянувшись за бумажкой, словно ныряя в ледяную воду, я развернула.

– Дав.

Черт. Кажется, будет сложнее, чем я думала. Намного.

– Тимофей, – тихо сказала Таня с таким же испугом, как и я.

– Могу поменяться, – с улыбкой предложила я.

– Ну нет, так не договаривались! Девчонки, вы чего? Это же весело! Ник! – объявила Лори, облизываясь на свою бумажку, как кот на сметану. Еще бы. Вот ей повезло.

А я сразу заревновала.

– Дима, – ответила Марго, просверлив ее предупреждающим взглядом.

– О боже, у меня что, Макс? – с искренним ужасом осведомилась Мария, и все захохотали.

– Никаких обменов! – припечатала Ирина, все еще продолжая смеяться. – Веселимся!

Лиза. На два часа позже.

Когда Лори заставила Ника раздеться до пояса, у меня чуть дыхание не остановилось. Не из-за голого торса, разумеется – видала я этого мужчину и более голым, чем сейчас. Вот только не в нижней роли. Не таким беззащитным.

Он даже выглядел сегодня как-то иначе из-за того, что оделся проще: если обычно это были темные брюки и темные рубашки, идеально подобранные дорогие ремни, то сегодня Ник в прямом смысле собрался на дачу. Джинсы, футболка, кеды – образ был очень расслабленным, и вряд ли случайно: уж кто-кто, а Ник в стиле и скрытых посланиях с его помощью неплохо разбирался.

Не хватало только панамы, но это было бы чересчур жирно.

Он спокойно подыграл нам, не ожидая, что у нас на самом деле получится задать жару. А зря.

Лори не могла, разумеется, не понимать, как он сейчас бесится. И откровенно забавлялась, отпуская комментарии про «сладенького нижнего».

– Хороший мальчик, очень послушный, умничка, – мурлыкала она, явно целенаправленно выводя из себя.

Все веселились – даже мужчины, понимавшие, что их очередь скоро настанет.

Ник, казалось, держался из последних сил. В его списке табу, который читали все девчонки, было ясно обозначено: никаких вербальных унижений. Но кто бы мог подумать, какое комическое воздействие окажут такие вот – самые обычные – похвалы?

С формальной точки зрения Лори не делала ничего, что могло бы обидеть нижнего. Напротив, она продолжала нахваливать его и одобрять каждое движение. Но, разумеется, это нисколько не ободряло Ника и уж точно не служило позитивным подкреплением. Ее голос звучал так, будто она подбадривала щенка, чтобы принес палочку.

Второй раз подняв яростный взгляд, он получил хлесткий шлепок стеком по голой груди и последнее предупреждение вкупе с угрозой наказать.

Невольно сжав бедра, я поймала внимательный взгляд Макса на себе и усилием воли сохранила бесстрастное выражение лица.

Зрелище возбуждало. Сюрприз. Хотя, нет, не совсем: я уже знала, как мое тело реагирует на распростертого передо мной связанного хищника. Другой хищник в руках другой женщины – эффект тот же.

Я наблюдала отличную эротическую сцену, и все внутри горело от желания сделать ее более жесткой и откровенной.

Ничего подобного я никогда не испытывала, когда видела в клубе игры настоящих верхних женщин с настоящими нижними. Может, потому, что меня не заводили сладкие мальчики, похожие как две капли воды на меня саму? Может, потому, что я слишком хорошо знала их эмоции, желания, слабости?