Девушка без Бонда
Шрифт:
А отчим – все о своем:
– Ну, раз голодная – значит, точно влюбилась.
– Тогда ты, получается, влюблен с утра до вечера, – хмыкнула она и ласково чмокнула отчима в полную щеку.
– Да, я влюблен. В тебя, свет моей души, – улыбнулся Валерий Петрович.
Никаких вопросов больше задавать не стал – потащил падчерицу в кухню, навалил полную тарелку каши, положил отбивную, выставил на стол чрезвычайно любимый Татьяной салат из корейской морковки и аккуратно нарезанные соленые огурцы.
А когда она с завтраком покончила – внимательно взглянул на нее:
– Ну, Танюшка?
– Объявился
Почувствовала, что краснеет. И в голове пронеслось: «А я ведь влюблена, отчим прав! Слишком уж рада тому, что Ансар нашелся…»
– И что?.. – медленно произнес Валерий Петрович.
– Ну… и он просит меня прилететь к нему. – Таня опустила глаза.
– Зачем?
– Некорректные вопросы задаете, товарищ полковник, – подколола она.
– И все же?
– Ох, Валерочка, да разве ж я знаю?!
И Таня рассказала про записку в кафе. И про женщину в черном, что передала ей билет. Умолчала только о том, как, вернувшись поздно ночью домой, вытащила из тайника единственную фотографию Ансара. Долго вглядывалась в его темные, будто душу прожигающие глаза. И, когда представляла, что совсем скоро увидит его – вживую! – внизу живота приятно теплело…
– Да, Таня, – вздохнул отчим. И с легкой досадой добавил: – Лучше бы ты действительно собралась замуж…
– И сейчас ты, конечно, скажешь: ни в коем случае никуда не езжай, – досадливо фыркнула она.
– Можно подумать, ты меня послушаешь, – покачал головой Валерий Петрович. – Хотя могу тебя заверить в одном: на любовное свидание твоя поездка вряд ли будет похожа.
А Таня вдруг подумала: «Прав старик, тысячу раз прав! Чего я, действительно? Радуюсь, будто меня на свидание позвали? Вовсе это никакое не свидание. Ансар – холодный, жестокий и расчетливый человек. Ему наверняка от меня что-то понадобилось. Столь же опасное, как и в прошлый раз. Предложит мне очередной миллион долларов, или два, или пять, но рисковать-то за эти деньги буду я. И – собственной жизнью…»
И Таня твердо сказала:
– Валерочка, торжественно обещаю, что я тебя послушаюсь. И если ты скажешь – не лететь, никуда не полечу.
Потом сбавила тон и грустновато добавила:
– Хотя вообще-то на работе я отпросилась. И сумку уже собрала.
– Значит, говоришь, Каир… – задумчиво произнес отчим. – Там сейчас тепло…
Она же очень боялась растерять свою только что обретенную решимость и раздраженно повторила:
– Плевать, что тепло! Я приехала к тебе за советом. Говори: ехать мне или нет?
И он вдруг – спокойно, даже равнодушно – пожал плечами:
– Да езжай, конечно, раз хочется!
Девушка в изумлении взглянула на полковника:
– Совсем на тебя не похоже. Ты ведь всегда считал, что Ансар – моя самая большая ошибка, он – преступник, и…
– Но тебе, по-моему, нравится этот преступник? – с усмешкой перебил Валерий Петрович.
– Да, но…
– Вот и поступай в соответствии со своим любимым девизом. Как он звучит? «Do as you please», кажется? Или перефразирую: жизнь коротка, проживи ее ярко.
– Реклама спортивных тапочек, – машинально заметила Таня.
– Я знаю.
– По-моему, вы с мамой просто помешались, – пробурчала
Татьяна.– На чем? – непонимающе взглянул на нее отчим. – На тапочках?
– Да на том, что желаете меня сбагрить. На руки мужу, какому угодно. Пусть даже арабу-террористу…
– Знаешь, Таня, – хмыкнул Ходасевич, – вот уж никогда я не считал, что Ансар тебе пара. Но ты ведь не замуж за него летишь выходить? Просто что-то вроде выезда на уик-энд. Обратный билет у тебя на завтра. Почему бы не принять столь любезное приглашение? Вон и билеты – первого класса…
Серьезно взглянул на нее и закончил:
– Только обязательно мне позвони. Сразу, как прилетишь в Каир. И как там все будет, держи в курсе, ладно?
Летать первым классом за свой счет Таня никогда не стала бы. Это она решила давным-давно. Никчемная и безумная трата денег. Платить в буквальном смысле втридорога (первоклассный билет обычно в три-четыре раза дороже, чем обыкновенный) – и за что? За сомнительное удовольствие выпивать без ограничений и есть из нормальных тарелок, а не из пластиковых коробок? Нет, подобным образом швырять деньги на ветер она не собирается. Но вот когда путешествие первым классом кто-то оплачивает, например, родная фирма… Или, как сейчас, Ансар… Тогда совсем другое дело. Грех отказываться. Все-таки и кресла широкие, удобные, и на посадку везут в последнюю очередь, не надо в самолете париться, и ждать рейса можно в особом салоне, среди богатых и уверенных в себе мужчин.
И когда в Каир прилетели – ее жизнь самолетного ВИПа не то что продолжилась, а даже круче вираж заложила…
Что там будет, на египетской земле? – все загадывала она, пока летели. Нет, разумеется, Татьяна не ждала, что на выходе из таможенной зоны ее будет ждать самолично Ансар с букетиком. Но представлялся шофер в форменной фуражке, караулящий ее в аэропорту с плакатиком в руке: Ms. Sadovnikova… А потом – кожаные сиденья лимузина, ведерко со «Вдовой Клико» во льду…
Но действительность, как всегда, не оправдала ожиданий. В том смысле, что оказалась совсем иной.
Ее выделили даже среди пассажиров первого класса и к выходу пригласили самой первой. И она увидела: прямо у трапа, помимо микроавтобуса для обычных «бизнюков», расположился «Мерседес» последней модели. Рядом с ним стоял не один лимузинный шофер, а сразу трое мужчин: водитель в фуражке, человек в традиционной арабской одежде и малый в военной форме.
– Добро пожаловать, госпожа Садовникова, – учтиво поклонился араб, когда она сошла с трапа и немедленно надела солнечные очки – палило по-африкански немилосердно.
Английский, на котором изъяснялся встречающий, оказался неплох: наверняка учился где-нибудь в Англии. Не вызывало сомнений, что среди данной троицы он главный.
– Вы позволите ваш паспорт, – галантно проговорил он, – мы совершим все формальности прямо здесь.
Таня достала из сумочки документ. Его немедленно, и опять с поклоном, перехватил другой араб – в форме. Несколько взмахов печаткой – и вот паспорт с поклоном возвращают ей назад: «Добро пожаловать в Египет, мадемуазель!» Столь быстрого прохождения паспортного контроля у мадемуазель Садовниковой, признаться, еще не бывало.