Девушка брата

Она спала через проход: плотно укрывшись, повернувшись спиной.

Что-то ударило меня – изнутри, снизу вверх – взорвало, обратило в горстку железных опилок, которую поднял невидимый магнит.

Я не успел ничего понять, как оказался около Ольги Васильевны.

Под простыней пахло чистым, но немолодым телом.

Бюстгальтера не было; видимо, она сняла его, пока я спал.

Прижавшись в большой мягкой спине я протянул куда-то руку.

Верхняя – то есть правая – грудь на ощупь напоминала мешок, наполненный не очень теплой водой.

До нижней – левой – добраться не удалось: все пространство до стены было заполнено мягкой плотью.

Трусы тоже куда-то исчезли.

Не вздрогнув, не сказав ни слова, Ольга Васильевна подняла ногу, просунула руку между бедер, поймала меня, помогла найти и войти.

Мир раздулся до невероятных пределов и тут же сузился обратно; от него осталось лишь одно тело, надетое на другое.

Через несколько секунд взрыв ударил опять, только в другом направлении.

Я снова ощутил себя целым – опустошенным досуха и, кажется, счастливым.

– Вадим, возвращайтесь к себе, – раздался спокойный голос. – Кровати тут узкие, спать вдвоем невозможно.

4

Лежал я головой к окну, но проснулся от солнца, бьющего в глаза.

Очнувшись, я не сразу понял, что оно отражается от зеркала, укрепленного на выступающей стене санузла.

В сознании все смешалось; я не мог дать отчет: было то, что было ночью, или приснилось по инерции восприятия, согласно которому любая командировка означает сексуальный эпизод.

Стараясь не шуметь, я сел на кровати.

Ольга Васильевна беззвучно лежала на спине, закинув за голову полноватые руки.

Поза дышала покоем; вероятно, ничего не было, поскольку иначе разумная пожилая женщина кипела бы возмущением по поводу моего фокуса.

Хотелось пить; «еврейский» салат действовал долго.

Бутылка с минеральной водой, ночью оприходованная до половины, стояла на тумбочке.

Я взял ее и в несколько глотков допил остаток.

Звенела тишина, никто не включал радио и не шаркал по коридору: похоже, мы были единственными постояльцами.

Соседка вздохнула, шевельнулась, слегка выпросталась.

Я увидел ее большие, не очень хорошо выбритые подмышки.

Солнечный свет не давал отключить рассудок.

Я не понимал, что делаю, но осознавал, как поднялся, сделал шаг, откинул простыню.

Главный бухгалтер спала голой; необъятный бежевый бюстгальтер и широкие трусы валялись на подоконнике.

Обнаженная и ничем не прикрытая, Ольга Васильевна не могла назваться совершенством.

Грудь ее была слишком мягкой, плоско растеклась; соски не имели цвета и оставались неразличимыми.

Талия отсутствовала, на боках виднелись складки, переходящие в живот, который выступал гораздо сильнее бюста.

Там, где у жены росли черная шерсть, подстриженная в щетку, у нее вились какие-то реденькие сероватые волоски.

Бледно-желтые бедра смыкались и не выглядели упругими.

Все это было объективным… и совершенно ничего не значило.

Утренний секс – интимное соединение в часы, когда гормоны клокочут, как перегретый пар, и не остается ничего, кроме желания нырнуть в бездну наслаждений – являлся одной из лучших вещей на свете.

Но с женой у нас этого не бывало.

Стоило совершить поползновения, как слышалось, что сначала надо умыться, почистить зубы, а мне еще и побриться.

Она, конечно, была стопроцентно права относительно гигиены; я и сам любил чистоту.

Вернувшись в постель отмытыми, как новорожденные тюлени, мы пытались заняться сексом – но ничего серьезного уже не получалось.

Порывы гасли, время шло.

После нескольких безуспешных попыток мы констатировали, что пора вставать, пить кофе, завтракать, разъезжаться по работам – а утреннее соитие можно перенести на завтра или даже на выходные.

Но и завтра и в выходные повторялось то же самое.

Суета расхолаживала, а злоба дня довлела; рассветная радость скользила мимо.

Возможно, в том состояла оборотная сторона законного супружества: интимное переставало быть запретным и отходило на второй план.

Сейчас все сложилось иначе.

При моей молодости утренний всплеск ощутился бы даже в жерле вулкана Килиманджаро.

Привычного завтрака, входящего в стоимость номера, тут не было.

Никто не считал минуты, оставшиеся до закрытия утреннего ресторана.

Не было и четких договоренностей о встречах дня.

В безозерном Медвежьеозерске мы оставались хозяевами своего распорядка.

Поэтому все рванулось так, как положено для мужчины и женщины, проснувшихся друг около друга.

Тело спутницы было мягким, словно огромная теплая подушка.

Бедра разомкнулись, предлагая войти.

Зажатая в пригоршни, грудь оказалась ощутимой, соски имели приятный вкус.

Качаться, сжимать и сосать можно было бесконечно, но молния ударила быстрее, чем я ожидал.

– Подождите, Вадим, не уходите, – сказала Ольга Васильевна, когда я сполз с нее. – Я тоже хочу попробовать.

– Попробуйте.

Просьба была неожиданной – но неожиданным в это утро было все.

– Тогда, пожалуйста, лягте плашмя, я сяду сверху. Мне так проще регулировать.

– Давайте, Ольга Васильевна, садитесь.

Я перевернулся на спину.

– Постараюсь вас не раздавить.

Желтые колени взглянули радостно.

– Только предупреждаю, Вадим. Быстро не получится. Уже не помню, когда кончала в последний раз.

5

«Флюенс» катился бесшумно; на скромной скорости он казался почти приемлемым.

Лобовое стекло постепенно покрывалось пятнами разбитых мух, но омыватель опустел и я ничего не мог поделать.

День прошел смазанно.

После утреннего секса – со стороны спутницы просто-таки ураганного – мы по очереди вымылись, уже не прячась друг от друга, затем отправились по делам.

Мы поколесили по городу, посетили лицеи – русский и башкирский – пожарную часть и еще какие-то места, странные для интересов нашей фирмы.