Девушка для фитнес-тренера

Я пишу ответ дрожащими пальцами и воюю с автозаменой.

Я: Не могу, я уже даже сумку собрала.

Маруська присылает смеющийся смайлик и дальше текст.

Маруська: Интересно. В школе Сокол доводил тебя до слез, а теперь до пота. Смелая ты баба, Леська! Горжусь! – И вдогонку еще одно сообщение: – Не забыла сделать фото «до»?

Я вспоминаю свое позорное фото в нижнем белье перед зеркалом. На нем резинка от штанов, которые я сняла, передавила живот и отпечаталась красным следом. Похоже на полосу, что оставляют веревки на вареной колбасе.

Я: Слушай, спроси у мамы, что можно выпить от расстройства кишечника?

Маруська присылает несколько ссылок на лекарства.

Маруська: Насколько все плохо?

Я выхожу из «Бонифация» в аптеку по соседству и покупаю самое мощное средство из всех, что были. На бегу глотаю таблетку и буквально влетаю обратно в кофейню. Взгляд устремляется на мужчину, который неспешно заходит в туалет и закрывает за собой дверь. Блин!

Я в отчаянии молюсь, чтобы он вышел оттуда поскорее, и не могу думать ни о чем другом. Мне уже не стыдно перед официантом и двумя бариста, когда мой урчащий живот привлекает их внимание. Я стучу в дверь туалета и покрываюсь потом, мечтая только о том, чтобы не наделать в штаны.

* * *

Я: Помнишь сцену из фильма «Тупой и еще тупее», как Джим Керри, сидя на унитазе, ноги задирал? У меня так же!

Отправляю сообщение подруге и выхожу из «Бонифация», вооруженная сумкой с ноутбуком на одном плече и спортивной сумкой на другом. Мне предстоит пройти самый серьезный квест за последнее время: добраться до «Олимпии» – три остановки – и не обделаться!

Дорога проходит как в замедленной съемке. Все кажется заторможенным. Меня бросает то в жар, то в холод. Если бы мне сказали, что однажды я буду бежать в сторону спортивного клуба, я бы никогда не поверила!

На входе в «Олимпию» я буквально сбиваю с ног всех, кто попадается на пути. Меня провожают удивленными взглядами. Наверняка считают сумасшедшей. Живот крутит уже так, что больно ходить. Когда наконец подействует лекарство? В голове мелькает мысль отменить тренировку, но я не знаю, как объяснить это Соколову.

На часах уже пять минут десятого, в раздевалке ни души. Я переодеваюсь в утягивающие лосины и объемную футболку. Новенькие, ни разу не использованные кроссовки немного жмут, но это не самая моя большая проблема. Мне кажется, все зеркала в этом здании нарочно расширяют мое отражение. Куда ни глянь, везде ужасная картина. Я была бы замечательной моделью эпохи ренессанса. Но сейчас, к сожалению, двадцать первый век. Эх, не в то время я родилась!

Иду в зал с тренажерами и нахожу Соколова, сидящего на полу. Он держит в руках планшет и что-то увлеченно рисует.

– Прости за опоздание, – говорю я запыхавшимся голосом.

Соколов равнодушно произносит:

– За каждую минуту опоздания делаешь три берпи. – Он быстро смотрит на часы и добавляет уже с ухмылкой: – С тебя тридцать берпи.

Я рассеянно моргаю. Знать бы еще, что это такое.

Леша аккуратно отставляет планшет на пол и в один изящный прыжок оказывается на ногах.

– Но! Сначала разминка.

Он показывает простые упражнения, я повторяю, все еще боюсь страшного слова «берпи». Как оказалось, не зря.

– Показываю, как правильно делать упражнение, тебе как новичку упрощенный вариант, – говорит он после разминки и внезапно падает на пол, упираясь на руки, а потом складывается и прыжком на ноги завершает элемент.

У меня лезут глаза на лоб. Тридцать таких штук? Да я умру, не сделав и трех!

В глазах Соколова ни тени снисхождения.

– Ладно. – Я падаю на пол, отжимаюсь и с трудом поднимаюсь. Кажется, уже потею.

– Без отжимания. Просто касаешься пола грудью и встаешь, – деловито произносит он.

– Есть, босс.

– Итак, – Соколов расхаживает туда-сюда, пока я, пыхтя и кряхтя, прыгаю, – спасибо, что прислала на почту все свои данные. Перемерять не буду, верю на слово. И хорошо, что у тебя нет проблем со здоровьем. Значит, никакой пощады.

После прыжка я сгибаюсь. Опираясь на колени, стою и дышу как сумоист. Пот капает со лба на пол.

– Почему ты решила похудеть?

– Потому что – вот. – Я с трудом выпрямляюсь и показываю на всю себя. Неужели это не очевидно?

– Понятно, но почему именно сейчас? Обычно что-то служит толчком.

– Восемь эклеров за раз – достаточный пинок под зад?

Соколов указывает на то, что моя передышка затянулась:

– Ты давай-ка не стой, а допрыгивай. У тебя еще одиннадцать берпи.

Я покорно выполняю упражнение-пытку. Задыхаюсь, краснею, потею, но не останавливаюсь, назло ехидной морде Соколова. Он смотрит на меня внимательно, с любопытством. Ждет, наверное, что я попрошу пощады.

Все бы ничего, но во время прыжков у меня снова крутит живот. На тридцатом берпи я уже хочу умереть, но сначала – убить своего тренера. Леша протягивает мне кулак, чтобы я стукнула о него своим, и расплывается в улыбке.

– Молодец, боец!

Выпиваю всю бутылочку воды и обтираю лицо полотенцем, дыхание как у астматика. Живот еще громче бурлит, и я все-таки не выдерживаю и, извинившись, убегаю. А Соколов провожает меня обалдевшим взглядом.

* * *

Когда я возвращаюсь, он протягивает мне восьмикилограммовую гирю и заставляет приседать. Я не отступаю и принимаюсь выполнять упражнение, чувствуя ужасную слабость в ногах.

– Все нормально? – Он осматривает меня каким-то подозрительным взглядом, а я просто киваю и продолжаю считать приседания. – Ты выглядишь как-то бледно…

– Я стану твоей первой подопечной, которая склеит ласты.

Но не говорю о том, по какой причине реально могу их склеить.

– Тимур говорит: «Если не умираешь на тренировке, то ты халтуришь!» – С улыбкой он кивает на рекламный плакат с изображением того самого качка, с которым я видела его в «Цитрусе» вчера днем.

Я поднимаюсь с гирей в руках и понимаю, что мне снова приспичило.

– Извини, мне надо… – не договариваю и, выронив из рук гирю, убегаю.

Даже знать не хочу, что он обо мне думает в этот момент. Меня уже едва несут ноги. Лекарство не возымело никакого эффекта. Кажется, стало только хуже. На выходе из раздевалки я замечаю, что действительно выгляжу болезненно.