Девушка для героя

Еще у нас есть гараж, в котором живет мамина машинка и мастерская с гончарным кругом, печкой для обжига и работы с вареным стеклом. В неё можно попасть из маминого кабинета, а в гараж — только с улицы. Перед домом у нас газон, который по выходным подстригает девятилетний мальчик Фил. Он считает меня малявкой, но всегда вежлив, ведь Барбара платит ему деньги. Как она говорит: «Ради добрососедских отношений!». По воскресеньям мы ходим в церковь, где здороваемся и мило улыбаемся прихожанам и отцу Орту — «ради спокойствия, и чтобы на костре не сожгли, а то кто их, магглов, знает».

За домом у нас прекрасный садик с маленькой беседкой, фонтанчиком, качелями, прекрасными цветами и грядками пряных и лечебных трав. Садик за высоким забором с магглоотталкивающими чарами. Это садик, где я гуляю в хорошую погоду, и создан он мамой именно для меня. Я его очень люблю. В парк, где гуляют другие дети, мы ходим в воскресенье после церкви, «чтобы не привлекать лишнего внимания». Там я «учусь общаться с другими детьми». Дети меня любят, ведь я — душа компании, фантазерка, придумываю игры, которые никто не знает: ручеёк, вышибалы, «море волнуется», «шерифы и разбойники». Стоит мне появиться, как собирается веселая толпа, которой я с радостью повелеваю. На мой четвертый и пятый день рождения маме пришлось «под давлением общественности» в том же парке устраивать детский праздник. Приглашали 10 человек, но пришло гораздо больше. Хорошо, что мама волшебница и всем хватило угощения. На четырехлетие приглашали аниматора — тетю Белоснежку, был большой шатер с угощениями, фокусник Пол — молодой маг, какой-то мамин знакомый. Он же трансфигурировал из бревна и палок пони вместе с тележкой и устроил катание на пони. Кстати, и шатер, и столы-скамейки — тоже его работа. Мальчишки потом дразнили мой праздник девчачьим, но я точно знаю, что им понравилось. Потом к маме обращались за адресом и телефоном агентства. Барбара говорит, Пол втянулся и получает неплохие деньги. Он магглорожденный, не знал, чем заняться в магическом мире, а сейчас с помощью магии делает детские праздники на «ура»! Причем и в магическом мире тоже!

На пятый день рождения вместо Белоснежки была тетя Золушка. К уже перечисленным развлечениям добавился кукольный спектакль про Золушку же и салют вечером, так как праздник закончился уже затемно. Целый год мои подружки — Линда, Вики, Дейзи, Бекка — с восхищением вспоминали мой праздник — да-да, я хвастунишка! Позже Барбара не устраивала таких широкомасштабных праздников, «чтобы не привлекать лишнего внимания». Поэтому на шестой и седьмой день рождения мы уезжали к папе.

О, папа — это отдельный разговор. Живем мы вместе с мамой, и до моего третьего дня рождения я как-то вопрос о папе не поднимала. Мало ли какая ситуация у Барбары, она еще от моего полумертвого выброса отойти не могла, а вдруг папа тоже в ящик сыграл? В зале, конечно, висела фотография — Барбара со мной и мужчина в форме, вроде бы офицер. Но я на него никаким боком не похожа. Он — брюнет с типично английским подбородком, темными, прищуренными глазами. Напомню, мама тоже брюнетка с голубыми глазами. А я — голубоглазая девочка со светло-русыми волосами, еще чуть-чуть, и можно считаться блондинкой, черты лица не в мать, значит, явно в отца. Я фотографию маминых родителей видела, она — копия бабушки. Выяснила я это именно после того, как ткнула пальцем в их фото на стене.

— Мама, кто это?

— Это, доченька, мои родители и твои дедушка с бабушкой. Они погибли за год до твоего рождения.

— А как это случилось?

— Несчастный случай. Взорвался газ в доме. Так в один день я осталась без дома и без родителей. Не знала, как жить дальше. Хорошо хоть страховку получила, смогла этот дом купить, пришлось… привыкать. Я совсем одна была… Я так счастлива, что ты есть у меня… Не пугай больше маму, детка. Я как вспомню, почувствовала магию со второго этажа, бросилась к тебе, а ты лежишь белая, как мел, глаза закрыты, не шевелишься. Взяла тебя на руки, а ты не дышишь, послушала — сердце не бьется… Думала… — Барбара обняла меня, прижала к себе и опять завыла обреченным зверем: — Я умру без тебя, у меня больше нет никого! Доченька моя…

А я стою, глажу ее по голове:

— Я больше так не буду, я тебя не брошу, я не умру, — и сама реву, думаю, как там мои доченьки без меня справляются. Анна, конечно, сама уже мать: когда меня молнией жахнуло, внуку Егору уже годик был. И Светка уже в положении была, седьмой месяц.

А все равно кровиночки. Как я тебя понимаю, Барбара! И решила про отца не спрашивать, а то мало ли какие там трагедии. Вот успокоится, тогда и выясним, что да как, или документы найду — там и разберемся.

========== Папа? ==========

Только не понадобилось так долго ждать. 27 мая с утра, как только я села завтракать, Барбара сообщила, что я уже большая, мне уже три года, и я после завтрака получу чудесные подарки, а потом мы пойдем по магазинам покупать мне летние платья и туфли. Тут в дверь позвонили. Барбара с видимым удивлением пошла открывать дверь. На пороге стоял тот самый офицер с фотографии, с чемоданом и огромным плюшевым медведем, выше меня ростом.

— Джим, ты не сообщил, что приедешь.

— Сюрприз! Мне дали отпуск, чтобы поздравить дочь с днем рождения. Ты знаешь, наш капитан прекрасный семьянин. А его супруга напомнила ему дату. Как-то в беседе с ней я упоминал о дне рождения Кэтрин. Этот медведь был куплен в подарок по ее совету.

— Я поняла, входи! — сделала она приглашающий жест, и, закрыв дверь, добавила: — Мы после завтрака собирались по магазинам и могли с тобой разминуться. Пожалуйста, предупреждай о своих визитах заранее. Будет неудобно, если, приехав, тебе придется ждать на ступенях у дома. Ничего себе картина: долгожданный и любимый отец семейства, вернувшись домой, поцеловал дверь, развернулся и уехал. У тебя есть мой телефон; в конце концов, мог написать, наша почтовая служба самая древняя и точная. Утреннюю газету нам доставляют ежедневно. Кстати, и правда, ты мог бы писать почаще. Наш почтальон, конечно, не болтун, но сплетни могут пойти.

— Ты права; договоримся так: одно письмо в неделю от меня и милый любящий ответ от тебя, такой, чтобы я мог с умилением читать его в клубе и цитировать отрывки «миссис капитанше».

Вот как хотите, но не похожа эта встреча на воссоединение любящей семьи.

— Кэтрин, детка, папа привез тебе подарок, — говорит мистер, как я теперь понимаю, Керстон, протягивая мне медведя. — С днем рождения!

— Спасибо, — отвечаю и волоку гиганта на диван. — Он очень красивый и большой! — озвучиваю я очевидное.

— О, ты уже можешь разговаривать, какая ты уже большая! — озвучивает очевидность мистер папа.

— Позавтракаешь с нами?

— С удовольствием, только освежусь.

— Спальня та же, поднимайся, я сейчас занесу тебе полотенце, — и в мою сторону: — Кэти, иди завтракать!

— Хорошо, мама.

Барбара быстро поднялась с Джимом, как я поняла, в гостевую спальню, выдала ему полотенце, спустилась на кухню и предупредила меня:

— Никакого волшебства при Джиме — он маггл.

Мама поджарила яичницу с ветчиной, сделала тосты, сварила кофе. Как раз к моменту, когда она все разложила и успела спрятать мои волшебные чашечки и тарелки (по чайной паре плавали рыбки, по порционным тарелкам летали бабочки), спустился мистер папа. Вот не лежит у меня душа называть его отцом.

Пока взрослые разговаривали, я грела уши и набирала информацию. Ну что ж. Барбара и Джим явно давно знакомы, и если не друзья, то уж хорошие приятели — это точно. Джим у нас служит на большом корабле военным инженером, это понятно из его фразы «нам, военным инженерам, всегда тяжело» . Отвечает он, по его словам, «за все железо на этом судне». После обсуждения общих знакомых, которых оказалось не так уж и много, я узнала, что «господин капитан продвигает только женатиков, так что, если бы не ты, Барби, чинить бы мне гальюны на прогулочных лайнерах». Джим погостил у нас три дня, потратил кучу денег нам на платья и явно получал удовольствие от покупок и наших примерок, давал Барбаре и мне советы, что удивительно, удачные, разбирался в моде и торговых марках. Ничего не настораживает? И фотографировались, фотографировались, фотографировались. И на всех фотографиях, кроме сделанных дома с медведем и Джимом, где мама мне покрасила волосы в черный цвет, я в шляпке — не знаете, почему? Потому что если я брюнетка, меня с натяжкой еще как-то можно считать похожей на Джима. Ага. С очень большой натяжкой, ну, в смысле, у нас обоих есть два глаза, два уха, нос и рот.

30 мая мы поехали в Лондон и посетили банк, где Джим открыл целевой счет на мое имя «на учебу» и пропал до Рождества. 25 декабря офицер Джером Керстон вновь появился на пороге, надарил подарков и исчез до моего дня рождения. В дальнейшем подобная практика повторялась на протяжении нескольких лет. Уважаемая супруга Барбара Керстон проживает с дочерью, а не менее уважаемый офицер Джером Керстон служит родине, зарабатывая деньги на благо семьи. И только миссис Керстон знает, что все материальное участие мистера Керстона в делах семьи — это счет на учебу на имя Кэтрин Керстон. Но, как говорится, «проблемы кебменов не трогают ткачей», и в дела нашей семьи особо никто не лез. Ведь мы такие «незаметные». У нас весь дом обвешан чарами неприметности и отвлечения внимания, мы с мамой носим амулетики доверия, отвлечения внимания и против агрессии в наш адрес (Барбара сплела сама по очередной семейной книжечке). Девиз нашей семьи — «не привлекай внимания». Надо будет его на гербе увековечить. Вот только сяду, нарисую и сразу начну увековечивать.