Девушка индиго
Шрифт:
– Я вижу, что ты меня не боишься. Я тоже тебя не боюсь.
Взгляд ее казался мертвым, неподвижным.
– А вот со Старратом у вас все по-другому.
Когда я произнесла фамилию приказчика, в глазах Сары что-то едва уловимо мелькнуло.
Я отступила немного и прошлась вокруг нее:
– Нет, правда. Я думаю, он…
– Я его не боюсь, – отрезала Сара. Она говорила с французским акцентом – такой же остался у Эсси. Видимо, какое-то время Сара жила на островах, а потом ее перепродали в Каролину.
Я замкнула круг и снова оказалась лицом к лицу с ней. Наши взгляды сошлись.
– Я собиралась сказать,
В глазах Сары отразилось удивление, но всего на миг, и они снова стали непроницаемыми.
– Ты не согласна? – спросила я, и ответом мне было молчание. – Мужчины не любят сильных женщин. – Я выдержала паузу и подошла к Саре ближе: – Я ему тоже не нравлюсь.
Она по-прежнему молчала.
– Мне нужна твоя помощь в сборе сырья для индиго. Я заметила, что Лиль-Гулла чувствует себя тут прекрасно. Он учится ходить за лошадьми, а навыки конюхов высоко ценятся. Но если ты предпочитаешь вновь оказаться во власти Старрата, я отправлю тебя обратно в Уаккамо.
– Ты продашь моих детей? Выучишь моего сына на конюха и продашь его?
Ее вопрос меня удивил.
– Так значит, ты заключила со Старратом сделку? Он обещал не продавать твоих детей? То есть своих?
Сара молчала. Пламя гнева погасло в ее глазах, но весь облик говорил о готовности защищаться. Она как будто незримо вооружилась до зубов и ждала малейшей угрозы, чтобы пустить в ход весь арсенал.
Возможно, она и правда заключила сделку, но Старрат в любом случае возьмет свое.
– Ты знаешь, что у него нет права продавать рабов, потому что они ему не принадлежат? – спросила я, хотя мои мысли пребывали в смятении. Сколько детей родилось на этой плантации, о которых не доложено отсутствующему владельцу земель? Приказчику ничего не стоит продать их и положить прибыль себе в карман. Наглость этого человека не знает границ… Мне сделалось дурно.
Сара недоверчиво хмыкнула.
Я продолжила мысленно рассуждать. Рабы – это товар. Мне было прекрасно известно, что мой отец, хоть он и наделен состраданием, думает именно так. Но сейчас нам нет никакой выгоды продавать рабов, ведь я стараюсь повысить урожайность земель, расширить производство товаров. Я принимаю разные решения, и если мне нужна лишняя пара рук на той или иной плантации, я могу переселять негров с одной на другую – временно, конечно.
– Пока я здесь главная, никто на плантациях Лукасов не разлучит ни одного ребенка с матерью и не продаст его, – твердо заявила я.
Сара все так же молчала. Не исключено, что она мне не поверила.
– Даю тебе слово.
Мне необходимо было завоевать доверие этой женщины во что бы то ни стало. Но я чувствовала, что ее раненая мятежная душа уже, возможно, никогда не исцелится.
Сара молчала.
– Можешь идти, – сдалась я наконец, понимая, что сегодня мне не победить. Сара вела себя дерзко, оскорбительно, но я решила стерпеть. На ее месте я держалась бы так же.
Оставалось молить Господа ниспосылать мне терпение и в дальнейшем.
Я твердо намерена быть хорошей хозяйкой для своих слуг,
обращаться с ними по-человечески, по-доброму,
дать им в достатке удобной одежды и пропитания
и всего того, что им еще потребно.
Быть заботливой и ласковой с ними, коли занедужат.
Хвалить за хорошую работу и прощать мелкие оплошности.
Не быть деспотичной, сварливой или раздражительной по отношению к ним,
но сделать их жизнь спокойной и сносной.
Помоги мне в том Господь. Аминь. Отрывок из молитвы, написанной Элизой Лукас
17
Прошло несколько тягостных дней – Сара отказывалась помогать мне, а я не хотела заставлять ее силой и в конце концов послала приглашение мистеру Дево заглянуть к нам. Но он не смог посоветовать ничего толкового.
– Вроде бы надо замочить листья в чистой воде. Еще известь туда, кажется, добавляют. А вот сколько извести, этого уж я не знаю, – развел руками мистер Дево.
Я вздохнула. Оба пункта мне тоже были известны. Но как долго замачивать листья? И в какой пропорции?
А потом все это потеряло смысл, потому что какие-то страшные паразиты совершили набег на наши многострадальные кусты индигоферы и устроили себе пир.
Несколько дней мы с Того, сурово насупив брови, обдирали желтых козявок с листьев. Неделю спустя стало ясно, что битва нами проиграна и надо признать поражение.
Мы потеряли индигоферу третьего посева.
Я попросила Того оставить меня на минутку.
Желание рухнуть на землю во всех своих пышных юбках и разрыдаться от горького разочарования было таким острым, что мне казалось, будто чьи-то руки подталкивают меня в спину и тянут вниз.
Я стояла посреди поля битвы. Земля у меня под ногами была в закладе. Плантация Уаккамо тоже была в закладе. Со временем та же участь постигнет и Гарден-Хилл, если этого еще не случилось. Нужно будет потребовать четкого ответа от мистера Маниго или от отца.
Мой взор устремился на восток вдоль полей, мимо нашего дома, к сверкающим водам Уаппу-Крик. Прохладный ветерок долетел оттуда, чтобы ослабить немного зной, исходивший, казалось, от самой земли и душивший меня в объятиях. Капля пота щекотно скатилась у меня по щеке и скользнула ниже, в ложбинку груди. Справа в отдалении Квош показывал Саре и сидевшей у нее за спиной Эббе их новое жилище, строительство которого наконец завершилось.
При виде рабыни меня снова накрыла волна горького разочарования и злости. Такая мощная волна, что у меня перехватило дыхание.
И, словно почувствовав это, Сара вдруг обернулась.
Я сглотнула.
Мы стояли и смотрели друг на друга поверх поля.
Потом я увидела, как она что-то говорит Квошу. Он тоже посмотрел на меня и ответил Саре.
В тот же день, чуть позже, когда я переписывала в большую тетрадь последние деловые письма, ко мне в отцовский кабинет вошла Эсси.
– Сара хочет тебя видеть, – сообщила она с загадочным выражением лица. Кажется, Эсси улыбалась.
– Она сказала, что ей от меня нужно?