Девушка, которую не помнят.
Шрифт:
Бородатый торговец изредка покрикивал и щелкал плетью, побуждая двух своих коней быстрее бежать по дороге, а едущая «зайцем» Алеся посматривала по сторонам сквозь небольшие просветы между поддонами. Ей на глаза попались замеченные ранее странные ворота, стоящие посреди поля. Теперь она смогла рассмотреть их вблизи.
Ворота были высотой в три человеческих роста, шириной в две телеги с гаком, выложены из больших каменных глыб. Развалин строений, к которым могли бы вести эти ворота, не было и в помине, зато к ним тянулась от центрального тракта широкая дорога, мощеная булыжником. И булыжник этой дороги, и камни ворот густо заросли мхом и лишайником, вьющимися растениями. На верхней перекладине ворот крепились птичьи гнезда, прикрывая растрескавшиеся,
Величественные ворота скрылись за горизонтом. Алеся тряслась в телеге, надеясь, что на въезде в город досмотр будет таким же беглым, как и при выезде из села, но эти робкие надежды вдребезги разбились на следующем же посту, остановившем телегу.
— Здрав буди, Митяй! Что везешь?
— Да как обычно. Спешу, чтобы хлеб к концу рабочего дня по тавернам ближайшим пригородным развести, а то народу после работы краюхи хлеба не подадут.
— Ничего, городского хлеба купят.
— Городской куда как дороже. Так я ж и не только хлеб, я круп и мяса везу, молочных продуктов много, да ты сам знаешь, сколько лет на тракте меня видишь!
— Ты скажи, сам ли не видал кого?
— Не, магиню иномирную не видал, — хохотнул Митяй. — Можете обоз обыскивать, коли времени девать некуда.
— Чего его обыскивать, ты ж через час к городу подъедешь, а там такие проверки сейчас идут — ого-го! Ищейки с ног сбились, да эта магиня не глупа, ничем себя не обнаруживает, магией совсем не пользуется, так ее никак засечь-то и не могут. Вот только что наш лекарь амулет магический активировал, чтоб парня, пчелами сильно покусанного, вылечить, так сразу три ищейки подлетели, думали — беглянку свою словят на этом всплеске магии. Ты бы видел их разочарованные хари!
Стражник загоготал, поддерживаемый товарищами и торговцем, а у Алеси сердце в пятки так и ухнуло: в город пробраться будет нелегко.
— Я свой товар еще до городских кордонов по тавернам раскидаю, так что у меня обыскивать будет нечего, окромя пустой телеги.
«Ой-ей-ей, надо сбежать отсюда до того, как он начнет разгружать товар. Теперь, когда ему рассказали о беглой магине, мне не удастся состряпать убедительную историю, оправдывающую мое присутствие в его телеге — он и слушать меня не станет, сразу в свой магический свисток дуть начнет, — лихорадочно соображала Алеся. — Будем надеяться на удачу, пока она меня тут не подводила, если не считать самого переноса меня в чужой враждебный мир».
Как только Михей встал у первой таверны и понес в нее первый поддон с хлебом, начав разбирать Алесино прикрытие, девушка осторожно выглянула на дорогу и, улучив момент, под прикрытием большой телеги метнулась в густые придорожные кусты. Переведя дух, замерев, прислушиваясь и приглядываясь к происходящему вокруг, она решила ждать наступления темноты. Торговец Михей скоро уехал, возле таверны постоянно крутились какие-то люди, и Алеся сидела в кустах тише мышки, уминая очередную булку из своих запасов. Когда солнце село и вокруг разлилась благословенная темнота, народ повалил в таверну, оставив улицу опустевшей. Движение телег по дороге тоже приостановилось до утра, только стражники ходили с фонарями по обочинам, перекрикиваясь друг с другом. Как только мимо прошел очередной патруль, Алеся выползла из кустов, отряхнулась и пошла к сеновалу рядом с конюшнями, который успела присмотреть за долгое время сидения в кустах.
Во дворе таверны она столкнулась с несколькими людьми, но особого внимания на нее не обратили: обычная селянка, закутанная в платок, мирно идущая по своим делам. Таверна была хороша тем, что в ней было много проезжих, которые не знали в лицо местных жителей и которых эти жители тоже не знали. Конечно, Алеся не рискнула бы остановиться
на постой в таверне даже будь у нее деньги, подозревая, что ищейки сидят там по всем углам и точно обратят внимание на одинокую девушку: вряд ли в этом мире женщины могут свободно путешествовать без спутников, да еще молодые селянки. Алеся планировала опять зарыться в сено и обмозговать варианты проникновения в город, где ей не придется уже так сильно прятаться ото всех: не будут же ищейки допрашивать на улицах большого города всех женщин и проверять их личность. Или будут? Интересно, в этом мире есть аналоги паспортов? Если да, то ей крупно не повезло.На сеновале Алеся устроилась без проблем, если кто ее и заметил, то благополучно забыл об этом. Тяжелые мысли не давали ей заснуть, доносившиеся из таверны пьяные вопли тоже не способствовали крепкому сну и добавляли опасений за свою жизнь и не только, заставляя все глубже зарываться в пахучее сено. Ближе к полуночи ее уединение было нарушено двумя заявившимися на сеновал пьяными мужиками, качающимися, как катера на большой волне, и прижимающими к груди бутыли с каким-то вонючим спиртосодержащим пойлом.
— Ты мне рот не затыкай, я им всё, гадам, в лицо скажу! — бубнил первый мужик, более пьяный, чем его товарищ, который вел его под руку, подталкивая вперед.
Второй мужик, покачнувшись и чуть не уронив друга-собутыльника, закрыл за собой дверь на сеновал и сказал, отпуская товарища:
— Тут скажи, Ильмар, только не громко. В сарае ищейки вряд ли по углам попрятались, а в таверне их тьма-тьмущая, уши греют, магиню беглую ищут.
Названый Ильмаром завалился у подножья стога, в котором пряталась Алеся, и залился пьяными слезами:
— А моя девочка убежать не сумела. Выпили ее досуха, сволочи, и бросили на берегу реки, как смятый листок! И как мою девоньку угораздило магиней народиться, а? Жёнка-то обрадовалась вначале, мечтала — известной магиней дочка станет, ан не так-то вышло: высосали из нее весь невеликий магический резерв, да еще и жизненную силу до кучи забрали. Почему жизнь-то ей не оставили, а?! Жизни-то зачем лишать?! Она только жить начинала, замуж собиралась…
— Сам знаешь — маг жизненную энергию тоже в магию преобразовать может, — вздохнул второй мужик. — Эх, горе какое, что у Улинки магические способности в юности пробудились, если бы не это, то без специальной проверки никто и не заподозрил бы в ней наличие магического резерва. Жена-то пришла в себя после смерти дочери?
— Повесилась жена от горя сразу после похорон, пока я пьяный на улице валялся. — Мужик приложился к бутыли, забулькал. Всхлипнул, утер рот рукавом.
— Не знал. Прости, брат, давно меня дома не было, а ты и вестей не слал. Теперь-то ясно, почему. Я так и думал, что-то неладно у тебя в доме. Расследование было, известно, кто племянницу мою сгубил?
— Не-а, то никому не ведомо, темнят ищейки чертовы. Прискакали, носами поводили, поспрашивали, почему сразу дочь к ним не привели, как только магию в ней заподозрили. Рыскали тут, рыскали, да так ничего и не сказали. Я так думаю, отлично знают они, какой маг мою дочь убил, да высокого полета птица тот маг, потому и молчат, как рыбы, дело временно приостановили за отсутствием улик. Может, сам ир Хальер мою Улинку выпил досуха.
Второй мужик поперхнулся пойлом и бросился первому рот рукой закрывать.
— Молчи, дурень, и думать того не смей! Сгниёшь в казематах подземных и косточек твоих не найдут! Я стражником десять лет отработал, много таких-то разговорчивых повидал. О главе тайной канцелярии не поминай всуе, лучше богохульствуй, чем имя это произноси, бог-то подалече ира будет. Много слухов об ире ходит, один другого страшнее, поговаривают, ему и прикасаться к магу не надо, чтобы осушить его подчистую, он одним только голосом может так голову вскружить, что магия сама по воздуху к нему перетечёт, во как! Своего главу даже самые свирепые ищейки до дрожи боятся, это я тебе точно говорю, своими глазами видел, своими ушами слышал.