Девушка Online

– Как тебе тефтели?

– Ммм, вкусно, – бубню я с набитым ртом, безуспешно пытаясь сохранить невозмутимый вид. Будто меня совершенно не волнует, что у меня изо рта свисают длинные, сантиметров пятнадцати, червяки-макаронины.

Ной переводит взгляд на свою тарелку, и я пытаюсь поскорее втянуть спагетти, сложив губы трубочкой. Ровно в этот момент – ну кто бы сомневался! – музыкальный автомат заканчивает песню, и в абсолютной тишине раздается громкий причмокивающий звук. И издаю его я, засасывая спагетти, которые забрызгивают мне все лицо томатной подливкой.

Ной смотрит на меня, но вместо того, чтобы высмеять или смутиться, он цепляет на вилку спагетти и шумно их втягивает. Капля томатного соуса попадает ему на лоб. Мы смотрим друг на друга и покатываемся со смеху. Теперь я не просто считаю Ноя убийственно красивым и похожим на рок-звезду – он мне нравится. По-настоящему. И это куда как важнее.

– Дай-ка я тебе помогу, – говорит Ной и берет салфетку.

Он пододвигается вплотную ко мне и стирает каплю томатной подливы под глазом. И над глазом. И со лба. И с подбородка. И с верхней губы. И с нижней губы. И…

– Неужели? – Я пристально смотрю на Ноя. – Хочешь сказать, у меня все лицо в томате?

– Нет, мне просто нравится вытирать девушек салфеткой. Такой вот фетиш. Не бойся, мой психиатр сказал, что это не опасно.

Мы вновь смеемся. Я тоже беру салфетку и стираю красный соус с его лба.

– А, так у тебя такой же фетиш? – хохочет Ной. – Я же говорил, что у нас много общего.

Отложив салфетки, мы продолжаем есть. Меня переполняет радостное волнение, даже в пальцах ног приятно покалывает.

– Твой папа сейчас тоже рисует? – спрашиваю я, намереваясь разузнать о Ное как можно больше.

Ной не отвечает: он перестал есть и уставился в тарелку.

– Нет, не рисует. Мой папа… Он умер. И мама тоже.

Я откладываю вилку и нож в сторону, мне не по себе.

– Извини, пожалуйста. Я и представить не могла.

– Я понимаю. Не страшно, – отвечает Ной с таким подавленным видом, что мне хочется стукнуть себя за мой глупый вопрос. – Они умерли четыре года назад. Так что теперь я об этом спокойно говорю.

Я не могу подобрать слова. Даже представить сложно, что со мной стало бы, если бы я потеряла одного из родителей, или еще хуже – обоих. Я вздрагиваю от одной этой мысли.

– Так ты сейчас живешь с Сейди Ли?

– Да, мы с моей младшей сестренкой Беллой живем у бабушки.

– У тебя есть сестра?

– Ага, – отвечает Ной, и его лицо сразу же смягчается.

– А сколько ей?

– Четыре, почти пять уже.

– Четыре? Но получается…

– Она была совсем крошечная, когда их не стало.

– Какое несчастье.

– Согласен. Но Сейди Ли стала для нее как родная мать, а я пытаюсь быть лучшим в мире старшим братом. – Ной отодвигает тарелку и, смотря мне прямо в глаза, продолжает. – Они погибли, когда катались на лыжах, их накрыла лавина. Когда это случилось, весь мир для меня перевернулся. У тебя когда-нибудь было такое, что ты спишь, смотришь офигенный сон, а он вдруг превращается в кошмар?

Я киваю – еще как понимаю, в последнее время все мои сны этим и заканчивались.

– То же самое происходило со мной в реальности. Вся жизнь до несчастного случая казалась радостной и беззаботной, но в одно мгновение превратилась в сплошной ужас. Так что я понимаю, что ты почувствовала в машине. Автокатастрофа показала тебе, как легко можно все потерять.

– Точно!

Ной опять пододвигается ко мне.

– Окей, я расскажу тебе одну историю, и вообще-то я стесняюсь говорить. Хотя, чего мне тебя смущаться, я же видел, как ты вся забрызгалась соусом прапрабабушки Антонио.

Теребя край салфетки в руках, Ной продолжает:

– Когда мама с папой умерли, я стал страшно нервным. Я так боялся, что с Беллой или Сейди Ли что-то случится, что все время проверял, как они, если меня не было рядом. Разлука доставляла мне много страданий, я сидеть спокойно не мог, если они были одни, без меня.

– Ты до сих пор так волнуешься?

– Нет, слава богу. Сейди Ли поняла, что со мной творится что-то неладное, и уговорила обратиться к психологу.

– И это тебе помогло?

– Да, это и еще то, что я много писал.

Я вспоминаю о потрепанном блокноте в машине Ноя.

– А что ты писал?

– Просто мысли, страхи, все такое. Легче становится, когда обо всем напишешь.

Я вспоминаю, как мне помогли недавние посты в блоге, и соглашаюсь.

– Помнишь, в машине я сказал тебе, что «время лечит»?

– Да.

– Когда мои родители умерли, мне это сказала Сейди Ли, и я на нее здорово разозлился. Но это так, время лечит. – Ной берет меня за руку и продолжает с ободряющей улыбкой:

– Ты тоже справишься. Вечно из-за аварии волноваться не будешь. Хочешь расскажу, что мне советовал психолог?

– Да, конечно.

– Не сопротивляйся.

– В смысле?

– Когда снова запаникуешь, не сопротивляйся своим чувствам. От этого будет в миллион раз хуже. Просто скажи себе: «Хорошо. Сейчас я волнуюсь, но это нормально».

– И поможет?

– Мне помогло. Психолог велела мне представить свой страх. Почувствовать, как он сидит внутри, где именно, какого он цвета и размера. А потом сказала: «Теперь смирись с ним и наблюдай».

– И что потом?

– Страх испарился.

– Ого.

С минуту мы сидим в тишине.

– Я не так представлял себе наш обед, – говорит Ной с извиняющимся видом. – Не обижайся.

– Ну что ты. Все было здорово. И этот разговор мне очень помог. Ты и представить не можешь насколько. До него я очень боялась, что схожу с ума.

– Нет, ты не сходишь с ума. Хотя ты, конечно, немного сумасшедшая.

– Сам такой, – улыбаюсь я.

В сумке звонит телефон. Мне не хочется его замечать, хочется остаться в этом единении с Ноем, но я не могу.