Девушка по имени Йоханан Гелт
Шрифт:
Ольшенблюм облизал губы и благодарно кивнул. Мики хлопнул себя по коленям с видом человека, удачно связавшего все концы.
– Ну и отлично, – сказал он. – Отправимся, когда стемнеет, а пока нарисуй нам детали. Приметы бандитов, номер телефона, места встреч, адрес склада…
– Какого склада? – испугался толстяк.
– Того самого, – с той же ласковой интонацией пояснил Мики. – Склада «Общества помощи беженцам» или как его там. Которым командует твоя мама.
– Зачем? При чем тут мама?
– Мама точно ни при чем, – успокоил его Мики. – А вот насчет склада надо бы проверить. Для чего-то ведь Ави туда заезжал, правда?
Ольшенблюм стеснительно потупился.
– А про британских туристок обязательно?
Мики рассмеялся:
– Конечно нет, Йони. Про туристок я пошутил. Но без яхты, Кипра и двух недель никак не обойтись. Сам посуди: будет плохо, если тебя станут искать не только бандиты, но еще и полиция. Тебе ли не знать, что между ними много общего…
Была уже глубокая ночь, когда мы с Мики закопали труп Йонатана Ольшенблюма в песках между Ришоном и Бат-Ямом, поблизости от могилы его еще более отвратного кузена Ави Нисангеймера. По дороге домой я задремала. Машина шла плавно и уверенно, как акула в глубине океана, и это лучше любых слов свидетельствовало о прекрасном самочувствии моего мужа и партнера. Впер-вые за долгое время мы снова скользили на гребне одной волны. Мне было хорошо и спокойно. Легкий поверхностный сон обволакивал меня необременительным облаком, в котором кружились странные геометрические фигуры, мерцали неопасные огоньки и слышался чей-то далекий-далекий зов: «Йоханан Гелт!.. Йоханан Гелт!..»
Утром – точнее, ближе к полудню – я проснулась свежее морского бриза. Мики хозяйничал внизу у плиты. После завтрака он пододвинул ко мне открытый ноутбук:
– Вперед, Бетти. Хватит бездельничать.
– А что такое? Школьная домашка для Малыша?
– Какая домашка… – фыркнул он. – Займись этим «Обществом помощи беженцам». Что это за помощь, куда ее везут, как отправляют, кто принимает… Короче, все, что удастся выяснить.
– Зачем, милый? – удивилась я. – Разве вчера мы не покончили с этой темой?
Мики покачал головой:
– Конечно нет. «Рюкзачники» так просто не успокоятся – не их стиль. Эти ребята давят до победного конца. Анархисты сдали им Ольшенблюма, так? Теперь Ольшенблюм исчез, значит, что?
Он воззрился на меня своими круглыми глазенапами. Я старательно наморщила лоб, изображая мыслительное усилие:
– Понятия не имею. Запустят спутник слежения за китайцами? Перекопают пустыню в поисках нефти? Начнут разводить пингвинов в долине Ярдена?
– Вернутся к анархистам! – прервал Мики поток моих не слишком реальных предположений. – Вернутся к малахольному Мени из бара и потребуют новую цель. Как ты полагаешь, долго ли он будет думать и гадать, прежде чем вспомнит о тебе?
– А при чем тут я?
– Ни при чем был как раз Ольшенблюм, – напомнил Мики. – В отличие от тебя. Ведь ты как-никак последняя живая душа, видевшая Нисо и его охранников в день, когда они испарились. Добавим к этому, что Мени знает твое реальное имя: Батшева Царфати из квартала Джей-Эф-Кей. Знает он и твой нынешний адрес. Ты, помнится, сказала им, что живешь с хорошо упакованным папиком в богатом поселке Офер. Верно?
Я пожала плечами:
– Верно. А что тут не так?
Ты и есть хорошо упакованный папик из богатого поселка.Он ухмыльнулся:
– Бетти, я серьезно. Этот Мени, может, и дурачок, но мухаммады из племени зубейдат живо сложат один плюс один и тогда уже объявятся здесь, на нашей мирной горушке. Мы ведь не хотим, чтобы мухаммады пришли к нашей горушке, правда? Значит…
Мики снова выжидающе воззрился на меня.
– Значит, наша горушка должна прийти к мухаммадам, – послушно закончила я.
– Молодец! – похвалил он. – В общем, берись за ноут, а я поеду к знающим людям, провентилирую, что слышно о «рюкзачниках» в последнее время. У нас не так много времени.
Мой муж и партнер уехал, а я взялась за ноутбук. На первый взгляд, «Общество помощи беженцам с Ближнего Востока» не представляло собой ничего особенного. На второй взгляд – тоже. Бухгалтерские файлы фиксировали закупки дешевой обуви, одежды и школьных принадлежностей, а также галет, круп, муки, растительного масла, сахарного песка и прочих нескоропортящихся продуктов. Деньги поступали в основном из-за границы: как видно, подавляющее большинство израильтян полагало правильным помогать кому угодно, но только не здоровенным молодым самцам, прорвавшимся в Европу из Сирии, Иордании, Ирака и Судана.
В качестве местных спонсоров выступали арабские правозащитные конторы и неосмотрительные хозяева стомиллионных вилл в Кейсарии и Герцлии-Питуах, волею случая попавшие в засаду на той или иной благотворительной вечеринке. Попробуй-ка не выпиши достойный чек, когда к тебе с милой крокодильей улыбкой подкатывает без пяти минут член коллегии Верховного суда Далия Ольшенблюм. Ка-а-ак? Вы не желаете спасти от голодной смерти несчастных детишек Халеба и Мосула? Уж не пахнет ли тут расовой нетерпимостью? Нет-нет, что вы, дорогая Далия! Я как раз собирался достать чековую книжку. Десяти тысяч хватит? Знаете, пусть будет пятнадцать…
Чего в файлах решительно не наблюдалось, так это какого-либо следа Ави Нисангеймера и его «Союза Свободы». Отчаявшись найти даже тень такой связи, я перешла к получателям. Тут все выглядело столь же невинно, как и на стороне отправителей, действовавших, кстати, под эгидой соответствующего комитета ООН, что обеспечивало гуманитарным посылкам неприкосновенный статус дипломатической почты. Без задержек обогнув бюрократические и таможенные препоны, контейнеры поступали в Мюнхен, на приемный склад, после чего помощь по частям распределялась между местными организациями. Их названия – как правило, нейтральные аббревиатуры типа EHD, GB, Pro&H, SRB, Y4U и прочие комбинации латинского алфавита – не говорили мне ничего. Некоторые из них, впрочем, владели собственными интернет-сайтами – такими же безобидными, как и сайт «Общества» Далии Ольшенблюм.
Проскучав два часа перед экраном, я позвонила анархисту Мени.
– Привет, это Батшева. Сколько лет, сколько зим. Повесишь трубку – застрелю.
Он потрясенно молчал, раздираемый двумя противоречивыми чувствами: желанием немедленно отсоединиться и страхом перед исполнением моей угрозы.
– Алло, Мени, ты там не умер? – ласково пропела я.
– Чего тебе от меня надо?
– Поговорить.
– Ну, говори…
– Нет-нет, вживую, пока это еще возможно для нас обоих, – рассмеялась я. – В вашем долбаном баре часика через полтора. Хочу посмотреть, много ли у тебя прибавилось морщин.