Девушка с конфетной коробки. Часть 2

После обеда Адель вымыла посуду и, несмотря на уговоры отца остаться и пожить в родном доме, заторопилась обратно. Алан не очень понимал, куда она спешит, ведь не в камеру же, но оставаться в обществе полубезумного старика тоже не горел желанием. Так что обратную дорогу до ратуши они проделали быстро и молча. А там их поджидал уже знакомый Алану человек среднего роста, возраста и внешности, господин Эмпедокл Сатис.

Если бы этот тип переоделся, Алан его ни за что бы не узнал, хотя уже видел сегодня. Но форменный костюм сальвинских дознавателей напомнил о себе сам. Оказалось, на этот раз Эмпедокл искал Адель.

— С удовольствием поговорю с вами, уважаемый господин, — ответила ему девушка, — но сначала я должна разобраться, где мы сегодня ночуем и как получить хоть немного денег из банка, чтобы заплатить за ночлег.

— Не волнуйтесь, — сказал сальвинец, — ничего не нужно. Вам оставлена и оплачена комната вон в той гостинице, — он указал пальцем на четырёхэтажный дом с мансардой под яркой вывеской, — Деньги внесли со счёта элидианского университета. Завтра же все должны будут переместиться в Элидиану, вам подготовлены комнаты в общежитии для аспирантов. И прошу учесть: идёт расследование. До его окончания и судебного разбирательства территорию университета покидать нельзя.

Алан с Аделью переглянулись. Они ничего не понимали, но раз говорят: надо…

А в вестибюле гостинице к Аделине бросилась немолодая, симпатичная женщина. Они обнялись со слезами на глазах.

— Вилма, как здорово, что ты приехала! — воскликнула Адель, — Я уже думала, как мне исхитриться и съездить в этот самый Бус, чтобы тебя повидать!

— А я как раз приехала в Альтенбург, чтобы купить кое-что, и тут услышала, что ты нашлась, — ответила ей женщина, — Отложила возвращение, хотела тебя дождаться. Ты вовремя, а то ещё час и я бы уехала на последнем дилижансе. Где была? К отцу ходила?

Аделина со вздохом кивнула, а затем сделала движение в сторону Алана.

— Вилма, познакомься. Это мой жених магистр Алан Баррский.

И вдруг всё встало на свои места. Если она представляет его как жениха той единственной, которую считает своей семьёй, значит, так оно и есть.

* * *

Мы проводили Вилму на последний дилижанс. Она рассказала, как помогла Маргарите найти жениха и сбежать с ним, а затем как бежала сама, прихватив Лизелотту. Сейчас, хвала богам, девочки пристроены. Обе, несмотря на то, что не красавицы, вышли замуж по любви и счастливы в браке. У Греты растёт малыш, а Лизель ждёт первенца, поэтому они остались дома, когда мать поехала прикупить приданое будущему внуку.

Я сказала:

— Вилма, я хорошо помню то платье и те туфли, которые ты мне отдала, когда я уезжала искать свою судьбу. Ты мне тогда очень помогла. Когда вся история с сокровищами закончится, я сделаю хорошие подарки сёстрам и их малышам. Только, умоляю тебя: ни гаста этих денег не должно перепасть моему папаше.

Вилма усмехнулась.

— Могла бы и не предупреждать. Думаешь, он последнее доедает? Как бы не так! У этого скупердяя денег больше, чем у дракона! Я долго терпела, надеясь, что вот он помрёт, а нам с девочками достанется его богатство. А потом подумала: он ещё меня переживёт, так какой смысл мучиться? Жить надо сейчас. Да и девочкам пришло время замуж. Вот и сбежала.

Я обняла свою мачеху. Хорошая она тётка. Пусть будет счастлива.

На обратном пути со станции дилижансов нам с Аланом снова встретился тот сальвинец в забавной форме, который показал нам, где мы ночуем. На этот раз он выглядел недовольным.

— Я просил вас никуда не уходить, — сказал он.

— С территории элидианского университета, — возразил Алан, — а мы пока в Альтенбурге.

Обнял меня за плечи и, не обращая внимания на сердитого дядьку, повёл в гостиницу.

Нам, разумеется, взяли две разных комнаты, не знаю уж, с чьей подачи. Мы было собрались завалиться вместе в одну: если университету не жаль платить лишнее, это его трудности. Но тут выяснилось, что комнаты и впрямь на одного: крошечные, с узкой кроватью, на которой вдвоём не уснёшь при всё желании. Меняться с кем-нибудь было уже поздно. После тяжёлого дня все давно разошлись по номерам и по большей части уже спали. Так что мы с Аланом пожелали друг другу спокойной ночи и тоже отправились на боковую.

А утром нас подняли ни свет, ни заря и переправили в Элидиану, прямо в портальный зал университета. Там каждому в присутствии университетского хранителя дали подписать бумагу, в которой каждый обязуется сотрудничать со следствием и не покидать пределов университетской территории до его окончания, так что поставленная подпись получала силу магической клятвы.

— Не нравится мне это всё, — сказал Алан, — чует моё сердце: это всё сделано, чтобы наложить лапу на сокровище. Нас хотят обобрать и попутно навешать всех собак. Хорошо, что не запретили встречаться с остальными и обсуждать наше положение здесь, на территории.

К нам подошли Элиастен с Дейдрой.

— Ведьмы своё не отдают, — сказала она, после того, как выслушала мнение Ала, — Будем биться. Прежде всего надо найти этого вашего Эндора Кассийского. Если заставить его признаться, что это он всё устроил, то не останется причин удерживать то, что принадлежит нам. Мне тоже запретили выходить наружу, но мои сёстры-ведьмы займутся этим и найдут его. Знаешь, среди ведьм не так много сильно умных, но ловких хватает. Никуда этот мерзавец, из-за которого мы чуть не погибли, не денется.

Тут я успокоилась. Если Дей взялась за дело, оно, считай, исполнено наилучшим образом.

* * *

Три декады, за этим последовавшие, тянулись долго и внешне выглядели тихими и спокойными. Наш домашний арест оказался не слишком обременительным, но и от приятного был далёк. Всех, кто в начале лета отправлялся отсюда в экспедицию, запихнули в аспирантское общежитие, временно выселив его законных жильцов, чем те были страшно недовольны.

Александр устроился шикарнее всех. Ему, как принцу, предоставили домик из тех, в которых живут штатные преподаватели. То же самое предлагали Элиастену. Внезапно выяснилось, что он в своей стране большая шишка и какой-то дальний родственник тамошнего короля. Но Дейдрин друг отказался и поселился вместе со всеми.

Нас разместили в комнатах по двое. Лично меня с Дейдрой, но в таком составе жить привелось не долее одного дня. Уже к ночи все поменялись: она переселилась к Элиастену, а ко мне въехал Алан. Остальные ведьмы тоже воссоединились со своими мужчинами. Комендант пытался протестовать, но ведьмы отвели его в сторонку и прочистили мозги, после чего он стал просто шёлковым и всячески старался облегчить нам жизнь. Переносил записочки, таскал продукты с рынка и книги из библиотеки, в общем, приносил пользу.

А вот Эвмену не повезло: его сразу поселили с приехавшей женой. Как он не пытался устроиться отдельно, ничего не вышло. Берта же пилила его денно и нощно, из-за чего пришлось даже вешать на комнату полог тишины. Иначе её высокий, пронзительный голос просто разрывал мозг на части, ведь говорить тихо она не умела.

Удивительно: хоть нас и не выпускали с территории университета, зато к нам мог пройти практически кто угодно. Из тех, естественно, кто имел право тут появляться. Так что нас навещали и сослуживцы, и бывшие студенты, и гости из других стран. Я часто встречала их в коридорах. Похож, только к нам с Аланом никто не приезжал, а вот ремольские ведьмы к Дейдре наведывались регулярно.