Девушка с медовыми глазами

Подражая Бутусову, пел эту песню с закрытыми глазами. Когда сыграл последний аккорд уже начал снимать ремень от гитары, но глаза моментально нашли Её, она только-только входила в зал. А собравшиеся кричали: «Ещё!»

Что ж, не зря же Лика пришла, надо и её порадовать, и баллада подходящая вспомнилась – «Шут и королева». Как только её не поют во дворах. Можно исполнить грустно, а можно шутливо, на манер бременских музыкантов из мультфильма. И я выбираю второе, подмигиваю Лике и смотрю всё время только на неё, поэтому она тихонько хихикает и краснеет:

«Звени, бубенчик мой, звени.

Гитара, пой шута напевы,

Я расскажу вам быль одну-у-у,

Как шут влюбился в королеву.

В одном из замков короля

С его прекрасной короле-е-евой

Жил шут

Красивый, молодо-о-о-й,

Король любил его напевы.

Раз королева говорит:

«Исполни шут мне серена-а-аду.

А коль затронешь сердце мне-е-е,

Получишь поцелуй в награду.

И шут запел и заиграл,

И полились его напе-евы.

И той же ночью шут узна-а-ал,

Как сладки губы королевы».

Лика дождалась конца песни – а в конце шут умирает с отрубленной головой – дёргано протянула мне конверт и взяла клятву, не стану его тут же вскрывать. «Дома. Когда будешь один!» – строго пригрозила пальцем. Соня сказала, что Лика будет до вечера у неё.

Естественно, с маминого разрешения. Завтра ведь никаких уроков – международный женский день.

Лика

Не успели с Соней переступить порог её квартиры, звонок. К моему удивлению, Сонина мама к телефону зовет меня. Может, у родителей планы поменялись, и нужно срочно возвращаться?

На моё «алло» слышу незнакомую ранее интонацию в голосе Тима. Слишком серьёзный. А серьезным он почти не бывает никогда. «Привет» и молчит. Покрываюсь мурашками, как дачный хрустящий огурец. Хоть бы не начать заикаться. Неужели уже вскрыл письмо и всё прочел? Только бы не жалость. Пожалуйста.

Мучительное «что дальше?» не дает открыть рот. Крошечную бумажку с тремя самыми сложными для меня словами я положила в маленький конверт, который отправился в другой конверт побольше, и так ещё несколько раз.

В конце затянувшегося терзающего молчания Тим произносит:

– Думала так легко отделаешься? – наконец-то он легко посмеивается.

– Ты… ты уже…прочитал?

Боже, как страшно. Ноги немеют и воздуха не хватает. Момент истины. Либо всё бесповоротно испортила, и притворяться друзьями не выйдет, либо буду на седьмом небе от счастья.

– Лика… Так не пойдет, – тянет каждое слово, как будто папа отчитывает за проступок. Мне совсем душно. Чувствую себя виноватой, а Тим продолжает медленно истязать. – Ты должна произнести это вслух. – Что? Да он издевается! – Давай, набери побольше воздуха в легкие и вперёд.

– Нет. Пожалуйста… Я не могу, – умоляю его, но стало гораздо легче от его слов. Сидящий у меня на плечах внутренний трус свалился. Тим меня не осуждает.

– И что же там написано, а? Го-во-ри. Сейчас. Ли-я?

– Я же у Сони дома. И никогда-никогда в жизни не произносила этого вслух. Всё и так… это слишком для меня. Сжалься, – мысли не поспевают за пулеметной очередью слов.

– Если не скажешь вслух, положу трубку, – припер к стене, не оставив выбора.

Против воли шепчу еле слышно: «Я. Тебя. Люблю».

Зажмурилась в ожидании. В ответ с минуту слушаю только тихое размеренное дыхание Тима в трубке. Глубокий вдох и выдох. Завидую его спокойствию.

– Я тоже люблю тебя, трусиха. Очень давно. Поверь, мне не требовалось открывать эту чертову кучу конвертов, чтобы узнать, что там внутри. – Сколько нежности он уместил в двух предложениях. Его слова растеклись по венам, попали в мозг, потом в сердце, превратив меня в моментально тающую снежинку.

Святые небеса, я и не знала, что такое счастье. Хотелось прыгать, смеяться, бегать по дому и всех обнимать. Мы никак не хотели друг друга отпускать, глупо улыбаясь в телефонную трубку, хоть и болтали о всякой чепухе, о сегодняшний событиях в школе. Но ощущалось всё иначе. Соня только картинно закатывала глаза и мотала головой, пришла к ней в гости, а сама зависла с телефонной трубкой.

Так я впервые призналась в любви. Радость омрачала только мысль о родителях. Ещё и эта песня Тима про отрубленную голову шута. Лишь бы меня лицо не выдало сегодня дома. По этикету благовоспитанных и достойных леди сгори от чувств, а признаваться не смей. Я и этот пункт нарушила.

Вы ходили по улице голой?

Я видел, они все были полны глупого восхищения. Кэти так неизмеримо выше их, выше всех на земле, – правда, Нел?

Э.Бронте «Грозовой перевал»

Тим

После праздника Лика встречает меня странным приветствием. Уж не пожалела ли о своих словах?

«Раз я официально пополнила твою коллекцию, держи, выбирай», – протягивает фотоальбом. Хочет, чтобы я и дома ею любовался? В этот раз даже просить не пришлось.

Листаю страницы с нескрываемым любопытством. Будь по-моему, забрал бы весь альбом. На одной из фоток Лика в купальнике стоит с отцом в обнимку на фоне озера. Мои глаза прилипают, как скотч, к картинке дольше дозволенного правилами приличия. Её влажные после купания волосы, глаза с нежной поволокой слегка зажмурены от слепящего солнца. Никакого макияжа. Тело, обласканное солнечными лучами. Под массивной отцовской рукой, обнимающей её за плечи, Лика такая расслабленная. Никакой зажатости и стеснения, несмотря на раздельный купальник черного цвета, который держится на почти прозрачной фарфоровой коже тоненькими веревочками. Хрупкие плечики, тоненькие ручки и офигенная грудь. Сглатываю, переводя взгляд на местечко, в котором талия переходит в бедра, образуя сумасшедший изгиб. Не могу выбрать, какая же часть Ликиного тела нравится больше. Она без одежды в сотни раз лучше того, что я себе представлял.

Ещё чуть-чуть и запахнет дымом от такого накала.

«Поискать твою челюсть под столом?» – её слова возвращают меня к реальности.

Поднимаю смущенный взгляд и вижу довольную ухмылку на лице Лики, отчего подозрительно прищуриваюсь. Ишь, как осмелела. Глаза в глаза. Первой сдается в игре в гляделки. А мой взгляд опускаются на её блестящие от прозрачного бальзама губы, шею, ключицы – сравниваю оригинал с фотографией. И тут Лика резко запахивает пиджак, строя грозное и оскорбленное лицо.

«А нечего ходить в шифоновой блузке», – блестяще парирую я, но только в своих мыслях, язык всё еще не слушается.

Не могу беспалевно забрать пляжное фото, слишком выдам себя, поэтому выбираю портрет скромнее, на котором Лика с распущенными волосами, смотрит прямо в объектив. Догадываюсь, что её сфотографировали пару лет назад – волосы натурального русого цвета и не такие длинные, как сейчас.

После первого урока Лику вызывают к директору. Надеюсь, не из-за того, что я сидел вместе с ней в кабинете в День дублера.