Девушка с острова Тарт
Шрифт:
— О, мистер всезнайка, — я вернулся к нему, наклонясь, и рывком посадил, держа за ворот. Оберин улыбался, облизывая губы. Бесконечный соблазн и яд. В это был он весь. — Что ж ты не отсоветовал Дорану отдавать за меня Элию? Ты же с первой нашей встречи «знал», какой я!
— Знал, — кивнул Оберин с улыбкой. — И говорил с Дораном. Орал на Дорана. Убеждал Дорана. Но Доран… такой же дурак, как ты. Сначала долг. А Элия… Тебе нехорошо с моей сестрой, и не интересно, что ты скажешь. Я знаю. Я люблю ее, она прекрасна. Она родит тебе сыновей или дочерей, и они тоже будут прекрасны. И, может, она даже тебя любит. Только это все полная безоговорочная херня. Тебе это не надо. А когда ты
— Ты дурак, — принялся я объяснять ему, чередуя фразы с ударами. Оберин хохотал и отмахивался. Мы катались по кровати, и я не знал, что сделаю раньше, убью его или трахну. — Элия беременна, у нас будет сын, а ты мне что предлагаешь?
— Свободу, Рэй, — прохрипел он, когда я сдавил его горло, и рывком расстегнул на мне брюки, — Свободу и твою суть. Лучше сейчас.
Рейгар пьянел стремительно. Его речь была еще ровна, но движения рук стали немного смазанными. Бриенна отдала ему свой бокал, и он выпил его до дна, продолжая разговор.
— Я не послушал дорнийца. Вскоре Элия родила мальчика. Мы назвали его Эйегоном. Ему не было и года, когда я повстречал Лианну. И понял, что Оберин был прав. Во мне всегда было много зла, похоти, гнева, жажды крови. Всего, что, как мне казалось, различает нас с Эйерисом. Так вот, на самом деле, мы были одинаковые — я и Эй, а может, даже я был страшнее. Именно поэтому я отказался наследовать. Боялся сорваться. А Лианна сразу же начала меня бояться. Она защищалась от меня так, что удивлялись все. Ее братья не понимали, как во мне может быть угроза, но Лиа разглядела. Она кидалась на меня раз за разом, как бесконечно агрессивная маленькая собака. Нет, не собака — волчица. Я недоумевал, да никто не понимал. Баратеон маячил за ее спиной, как хренов памятник, как телохранитель. А потом… Однажды, случайно, мой долбаный, всегда правый брат сказал мне о ней: «Ты совершишь большую ошибку, если оставишь все так, как есть». Я не понял, о чем он, а потом она накинулась на меня в пустой комнате. И я вдруг понял, что она боится за себя. Я был влюблен, и это было правдой. И она была влюблена, и это тоже было правдой. Она спасалась от меня, потому что не могла смотреть спокойно. Это был и жест защиты, и провокация. А потом был наш первый поцелуй, после которого мы едва не занялись сексом. Сразу же, вдруг, неожиданно. И больше можно было никому и ничего не объяснять.
Остальную историю ты, наверное, знаешь от Старков. Я развелся и женился на Лианне. Именно потому, что с ней я — это действительно я. У меня нет масок. Я могу не быть Ангелом.
— И кем вы теперь можете быть? — уточнила Бриенна. — Демоном?
— Проще. Человеком, всего лишь человеком.
Комментарий к 6.22. Добро, маски и ангелы/ Бриенна
Песня Асадуллина “Романс” использована в тексте. Надо сказать, что именно так я представляю голос Рейгара - редкий мужской голос “тенор-альтино”.
========== ЧАСТЬ 7. 7.1. Скованные одной цепью / многоповье ==========
Комментарий к ЧАСТЬ 7. 7.1. Скованные одной цепью / многоповье
Синопсис
Джейме совершает отчаянный поступок, который снова сводит его с Бриенной. Сможет ли он открыться достаточно, чтобы она простила? Сможет ли она простить, если он слишком откроется?
Каждый день ты выходишь во двор — уже темно
Каждый день долго едешь в метро когда темно
А она живет в центре всех городов…
Снег летел отчаянно, бился в стекло машины, словно миллионы белых пуль. Он стремился забить ему рот и глаза, временами Джейме казалось, что он идет сквозь буран.
Пригибаясь от ветра, увязая в снегу, цепляясь обмороженными конечностями за нитку свободы в его руках.Проснись, это любовь
Смотри — это любовь
Проснись, это любовь
«Я не сплю, — думал Джейме. — Я все еще жив, я сильнее, я не сплю. Больше всего ему хотелось бросить руль, нажать на какие попало педали и въехать в лес, молотя кулаками по приборной панели. Размазывать слезы, задыхаться от несправедливости, и чтобы потом пожалели. Выходит, я слабак?
Нет, этого быть не может. Никогда не сдавался и сейчас не стану.»
Снежное кружево перед глазами странно дрогнуло, словно смазанный кадр в кинохронике. Что за черт?
***
Алый автомобиль пробил ограждения моста и навис над просветом большей частью кузова. Парень видел такое только в боевиках. А еще такие машины часто взрываются. На дороге не было никого. Вот сейчас накренится тяжелый остов, бампер встанет вертикально, и вся махина разом уйдет вниз, затонув, как Титаник. Подрик побежал к машине.
На трассе больше никого. Только я. В такую метель нормальные люди дома сидят. А еще штормовое было. И я здесь только из-за этого дурака. И то случайно.
Передняя слева дверь висела уже на воздухе, правая передняя была сильно покорежена, но он сумел разбить стекло. Откуда только силы взялись. Джейме лежал, уткнувшись в руль, подушка безопасности сработала и теперь зажимала тело между креслом и приборной панелью. Думай быстрее, хренов ты спаситель Малибу, если машина взорвется, ты точно добьешь этим Бриенну. Они все мечутся вокруг нее, думают, что у нее все хорошо. А ее надо под колпак, как редкий цветок. Она же такая хрупкая. И этот вот туда же. Герой-любовник. Ладно, ненавидеть его я могу в свободное время, а сейчас надо что-то делать.
Оставались задние двери. Парень разблокировал ее, и правая дальняя открылась легко и на всю ширину. Едва он влез в машину, как она обрела некое устойчивое равновесие. Конечно, дурак, ты ж ее своим весом пригрузил. Джейме по-прежнему признаков жизни не подавал, и это все усложняло. С другой стороны, та страшная лужа крови, что заливала подушку как осьминог, скорее всего, была всего лишь кровью из носа. А может, я хочу, чтобы эта зараза, думающая только о себе, умерла не смотря ни на что? Нет, я хочу, чтобы он жил, потому что это надо Бриенне. Мы не можем выбирать такие вещи, мне ль не знать?
«Ну и боров, — думал Подрик. — Что они там делают на этом волейболе? Весит как хор-роший мешок картошки. А то и пять. А то и цемента.»
Ему казалось, что выволакивает он его из машины целый час. Болело все тело, к рукам, казалось, привязали гири, а все связки на них болели от натуги. Словно пробежал двухкилометровый кросс на физкультуре, и теперь утро после подвига. Пощады.
Он смог выволочь тело и упасть рядом. Он сидел спиной к опоре моста. Телефон. До своего мопеда я не допру этого бугая, да и он не сможет ехать.
— Добрый вечер. П-подрик Пейн. Нужна скорая на новый мост. У нас тут авария. Да Джейме Ланнистер. Тяжелое состояние. Скорее, пожалуйста. …
Что за курицы у них сегодня там в больнице? «Посидите в машине пока, мальчики». Что я должен ей сказать? Извините, мы не можем, если мы сядем в машину, вам не к кому будет ехать.
Порыв ветра пронесся над мостом, загудел в опорах, словно запутавшийся в ветках сосен, заворочался над головой. Словно подслушав его мысли, искореженный алый пежо дернулся и с хриплым карканьем умирающего ворона, скрежетом и стонами, весь в пятнах масла и копоти, начал падать с моста.