Девушка с плеером

– Он умер, покончил с собой. Жуткая история.

По тому, как, слегка поморщившись, Ханна посмотрела на часы, я поняла, что она не собирается развивать эту тему.

– Значит, резюмирую. Вы были коллегами, лучшими подругами и даже жили вместе. Внезапно по неизвестным тебе причинам она впала в депрессию. Потом, также при непонятных обстоятельствах, она вышла из депрессии, завела таинственных новых друзей и собралась в путешествие в Европу, которое, очевидно, началось с фестиваля Гластонбери, и о ее намерениях туда поехать ты тоже ничего не слышала. Так ты продолжаешь утверждать, что никто не знал ее лучше тебя? – Я чувствовала горячую волну ярости, подкатывающую из глубины солнечного сплетения.

– Послушай, я говорю тебе правду! – На щеках Ханны выступил видимый даже сквозь толстый слой пудры румянец. – Я любила Джен, она действительно была моей лучшей подругой, и, наверное, я как-то подвела ее. Мне следовало быть внимательнее к ней…

– Во всей этой истории меня смущает другое. Видишь ли, она не могла уехать из страны – она же не как вы, ей в паспорт поставили бы штамп, сохранились бы записи.

– Ну знаешь, есть и нелегальные способы – в багажнике машины или еще как-то. Люди постоянно так делают.

Да уж, примерно восемьсот тысяч человек в год, согласно данным из статьи в «Википедии» про работорговлю в современном мире.

– Как думаешь, она жива? – спросила я, не глядя ей в глаза, уже спокойным тоном.

– Зная твою сестру, она либо мертва, либо очень не хочет, чтоб ее искали.

У Ханны зазвонил телефон. Она сбросила. Бариста начал поднимать стулья и подметать мостовую – пора было уходить.

– Пошли к машине, я отдам тебе вещи, – сказала Ханна, как будто подслушав мои мысли.

Я кивнула, и мы вышли на прилегающую улицу, где одиноко стоял огромный черный «лендровер».

– А как назывался тот паб, где вы работали?

– «Голова королевы».

– Какое жуткое название!

– Жуткое? Никогда об этом не задумывалась. – Моя спутница остановилась возле машины, в нерешительности теребя ремешок сумочки. – Мне кажется, так называется половина пабов в Британии.

– Ни разу не слышала…

– Послушай, я знаю, ты считаешь меня сукой, но это не так. Я любила Джен и пыталась помочь ей, но она не принимала ничье сочувствие. Я правда думаю, что она сбежала из этого города. Я бы на ее месте точно сбежала бы, было бы куда.

Признание звучало странно из уст такой взрослой и вроде бы состоятельной женщины. Она не производила впечатления сломленного человека.

Ханна открыла багажник. В глубине лежала замотанная скотчем обувная коробка.

– Это все ее вещи? – удивилась я, ожидая увидеть чемодан.

– Вообще-то было больше. Я много раз переезжала за последние годы и не могла возить все за собой. Часть вещей пришлось отдать в благотворительные магазины.

– Видимо, большую часть. – Я потрясла коробку, и содержимое загремело внутри.

Она развела руками – что тут поделать.

– А среди вещей, которые ты отдала, не было голубого платья?

– Хм-м, не припоминаю.

– Как вот тут, на видео.

Ханна взяла в руки мой телефон, чтобы получше рассмотреть скриншот.

– Не помню. Вроде бы не было такого. Но точно не скажу. – Она посмотрела куда-то вдаль поверх моей головы. Это был знак, что пора прощаться.

– Спасибо тебе за все, Ханна. – Я неловко протянула ей руку. – Поверь, я правда не считаю тебя… сукой.

– Спасибо. – Ухмыльнувшись, она слегка приобняла меня. От нее пахло деньгами, прямо как от новой жены нашего отца. – Звони, если что, – бросила она, уходя.

По-моему, это было сказано вполне искренне.

Status: не прочитано

20:14 / 21 июня 2015, воскресенье

The Specials – «Ghost Town»

У маленьких европейских городов есть такая особенность – после семи вечера в воскресенье они все похожи на пустой съемочный павильон. Или на то, каким будет мир после массового вознесения праведников на небеса. Улицы пусты, в окнах почти нигде не горит свет. Только изредка проезжающие пустые автобусы, пакистанские лавочки, торгующие всем подряд, да промокшие курильщики возле дверей какого-то облезлого паба, проводившие меня долгим взглядом, напоминали о том, что еще пару часов назад здесь била ключом жизнь.

Стремительно темнело, накрапывал дождь. Я шла по уже знакомому маршруту, накинув на голову капюшон; мои шаги эхом разносились в переулках. Я достала телефон и набрала отца.

«Сколько сейчас у них там времени в Питере, минус три часа?» – думала я, проходя мимо ратуши. После долгих далеких гудков он наконец снял трубку:

– Алло, Ника, что стряслось?

– Привет, пап, как дела?

– Дочь, давай быстро. Мы в отпуске, ты же помнишь. Связь очень плохая. – Точно, он же не дома, хлопнула я себя ладонью по лбу, он с новой семьей уехал в круиз по Карибскому морю. – Что у тебя?

– Пап, я… я нашла видео в интернете, там Женя.

– Ее нашли? – спросил он после секундной паузы, и по голосу я поняла, что он подумал о самом худшем.

– Нет… но оно было снято уже после того, как ее видели в последний раз. И до того, как ее телефон заработал в Кенте через три недели.

Я слушала себя как будто со стороны, отчетливо и мучительно осознавая, что звонок был ошибкой.

– Ты уверена, что это она?

– Да, абсолютно! Это был репортаж с музыкального фестиваля летом того года. Я тут подумала: вдруг среди зрителей найдется человек, который знает, что с ней произошло?

Отец молчал, на линии слышалось потрескивание.

– Ника, послушай, скорее всего, это ерунда. Сколько раз до этого все оказывалось ерундой, только вспомни! Обещай мне, что не будешь ничего предпринимать, пока я не вернусь на большую землю.

Не знаю, чего я ожидала от этого разговора. Но он был прав. Несколько раз, даже на моей памяти, мы получали звонки и имейлы. Тебя видели то здесь, то там. И нигде. Каждый раз это был кто-то другой, чаще всего даже и близко не похожий на тебя. Но разве можно просто сдаваться?

– Пап, неужели ты не хочешь знать, где она?

– Я хочу, очень хочу. Но еще больше я хочу, чтобы ты берегла себя. Помнишь, когда я отпускал тебя в Англию, ты дала мне слово, что будешь очень осторожна и благоразумна?

– Но, папа, я же не собираюсь устраивать операцию под прикрытием. Просто думала пообщаться с ее друзьями, вот и все.

– Ника, пожалуйста…

– Хорошо. Хорошо, папа.

– Нам пора, надо отчаливать. Через десять дней я вернусь, мы обсудим все спокойно и, если надо, пойдем в полицию. А пока держись подальше от этой истории, обещаешь? Это может быть опасно. И звони мне, если появится что-нибудь срочное.