Девушка с пробегом

— Она же Львовна, — я на секунду зависаю, припоминая отчество дорогой покровительницы.

— Дедушку по отцу, — Огудалов явно доволен тем, что я поняла не сразу. — Это же он оставил матери дом и основную часть своего состояния.

Какая прелесть. После развода сына решил поддержать бывшую невестку, родившую внука? Я вот слышала абсолютно зеркальный пример, когда отец подарил квартиру молодоженам, вот только — не дочери, и не паре напополам, а мужу. Типа если дочка не хочет остаться без крыши над головой — пусть держится за брак. И муж, естественно, отказался переигрывать напополам. По-честному мало кто любит играть, увы.

А мы меж тем подходим к Алискиной школе. Яркое здание, современное. У них даже бассейн в школе есть, и это, между прочим, вообще ни разу не частное заведение. По-честному, я Алиске немного завидую. Ей реально повезло. Я училась в скромной школе на окраине Сергиева Посада, это потом мои родители решили переехать в Москву. И у меня не то что бассейна в школе не было, но и отдельного спортивного зала, физкультурой мы занимались в актовом. Убойное сочетание бархатных портьер занавеса и волейбольной сетки до сих пор будоражит мое воображение.

Пропускной пункт в Лискиной школе — это не обычная вертушка, это дверь с домофоном. И обычно нужно, чтобы скопилась кучка родителей, чтобы выглянул дежурный учитель или консьерж, но непоседливая мелочь из четвертого класса вечно скапливается рядом с консьержем и выжидает — кого же заберут первыми. Так что все что мне нужно — только позвонить.

— М-м-м, школа? — Давид приподнимает бровь. — И что мы тут забыли?

— Не что, — спокойно откликаюсь я и нажимаю на кнопку. — А кого. Мою дочь, Давид.

За этим следует долгая пауза, в ходе которой Лиска торопливо где-то там надевает куртку и хватает портфель, а я смотрю на своего юного бога чуть насмешливо. Огудалов тоже глядит мне в лицо испытующе. Будто не может поверить в то, что я ему сказала. Да, да, вот так вот легко.

И вот смотрю я в его красивые глаза, мне так и хочется сказать: “Беги, мой Аполлон, беги скорее”.

Потому что я очень сомневаюсь, что такой головняк, как тетенька с прицепом, действительно нужен моему юному и прекрасному богу.

Я ведь все понимаю. Чужой ребенок — это вам не хухры-мухры. Да и зачем воспитывать чужого, когда можно заделать своего? Любимый вопрос всяких самцов, что изредка забегали ко мне на встречи и даже пытались разговаривать о чем-то дальше одноразового секса. Вот. Они заговаривали, я озвучивала условия своей задачи и наблюдала поспешное отступление.

Вот не укладывалось в птичьих головенках этих самцов, что Алиска — это моя плоть и кровь, моя семья. И относиться с пренебрежением к ней — это относиться с пренебрежением ко мне. А тот, кто относился с пренебрежением ко мне, — мог сразу идти лесом-лесом, полем-полем, и желательно — обходной дорогой.

— Если захочешь отказаться от обеда, можешь оправданий не выдумывать, — мило улыбаюсь я.

— Ну, ты размечталась, моя богиня, — насмешливо откликается Огудалов.

Упрямый какой. Значит, не хочешь сдаваться, Давид Леонидович?

Ладно, погоди, мой сладкий, еще не вечер. Я все равно заставлю тебя сбежать. Ну или мы заставим.

9. Фигуры в игре

— Мамочка! — Моя Лисица вылетает из школы пулей. — Ты сегодня рано.

Ох, Лиса, не сыпь мне соль на раны и не сдавай козыри всяким любопытным богам, а то вон он стоит, глазами поблескивает, ухи во все стороны развесил. Красивый, паскуда…

— Ну что, идем домой? — Лиса с солидным видом поправляет на плечах лямки ранца.

Нет, нет, за руку не возьмется — вот еще, за руку только первоклашки берутся, разумеется. И никаких обнимашек, Лисица ж у меня серьезный блоггер, серьезные блоггеры с мамами у школы не обнимаются. А попробуй, чмокни её тут — под камерами, она ж мне потом весь мозг сожрет: “Мама, вот что ты делаешь…”

Что-что! Коварно люблю свою дочь. Впрочем, ладно. Сегодня коварной я не буду. Сегодня нас ждет внезапное, потому что мне, блин, надо сказать Алиске, что мы сейчас пойдем поесть на халяву и представить ей — за чей счет этот весь кордебалет происходит. И… Желательно, чтобы она мне помогла, как она умеет.

— Лисища, знаешь, я хочу тебя кое с кем познакомить, — мягко улыбаюсь я и подвожу Лису к своему настырному Аполлону. — Давид — это Алиса, моя дочь. Алиса — это Давид Леонидович, поздоровайся.

— Здравствуйте, Давид Леонидович, — ой-ой, как невовремя Лиса включила ангелочка. Или что, обаяние моего очаровательного божества зацепило и Лису?

— Мама, вот ему ты сказала, кто я тебе, а мне — нет, — педантично улыбается кровь от крови моей. — Давид Леонидович — он кто? Мой новый папа?

Это гениально! Вот правда. Лиса, какая ты у меня молодец. Это ж, черт побери, прекрасно!

И я уже вижу офигевшие глаза Давида, который еще вчера меня впервые в жизни увидел, а сегодня моя дочь спрашивает вот такое.

А я тебе говорила: “Беги, мой мальчик”? Кто виноват, что ты такой непослушный? Вот! Наслаждайся!

Хотя вопрос, если честно, ставит в тупик и меня. Я не успела придумать, какой статус отношений с Давидом я обозначу Алиске. Ну, не говорить же: “Это, доченька, мальчик, который вчера очень понравился твоей маме. А сегодня твоя мама вовсю пытается от него отделаться”. Ну, Давид же тут стоит. И все слышит, ага. И нет, я не настолько хочу от него отделаться, чтобы позволить себе вытереть о свое дивное наваждение ноги таким образом.

— Друг, — мой Аполлон находится быстрее меня и произносит это, глядя прямо в глаза моей дочери, — я твоей маме друг, Алиса, — переводит свои невозмутимые глаза на меня и улыбка его снова становится бесстыжей. — Мы очень тесно дружим…

Теснее некуда, ага.

Господи, как не ржать в этой ситуации? Особенно когда видишь Алискин покерфейс, в котором буквально сквозит: “Да, да, конечно, прямо мать моя со всеми подряд друзьями меня знакомит”.