Девушка с телеэкрана

– Только не говори мне, что ты хочешь нас познакомить, – попытался он шуткой разрядить обстановку.

– Он звонил сообщить, что еще три недели проведет во Франции. Это он называет «побег от папарацци». Сказал, что решил предупредить на всякий случай, чтобы у меня не испортилось настроение, если я решу вдруг приехать.

Голос был пропитан сарказмом, но Джек уже достаточно хорошо знал ее, чтобы понять истинные чувства. Он обнял ее за плечи и посмотрел в непроницаемое лицо.

Темно-розовый диван, мягкий и невероятно удобный, на стене огромный телевизор. Теперь Джек понимал: она не лукавила, говоря о том, что любит проводить время дома, смотреть телевизор, читать, слушать музыку, иногда что-то готовить или заказывать еду в ближайших ресторанчиках. Маску завсегдатая вечеринок она надевала лишь перед выходом из квартиры.

– Ну, парни обычно не спешат знакомиться с отцом девушки. Между отцами и мужьями всегда присутствует некоторая антипатия. Знаешь, папы, как правило, думают, что ни один из мужчин не достоин их замечательной дочурки.

Эви улыбнулась и поцеловала его в губы.

– Ты ошибаешься насчет моего отца. Он будет от тебя в восторге. Ты занимаешься делом, которое в моей семье считается почетным. И ему нравятся твои программы. Расстроить может только то, что там появилась я.

– Между вами всегда были такие напряженные отношения? – осторожно спросил Джек. – Помню, ты говорила, что во время твоего обучения в школе он нечасто появлялся.

– Он приезжал только тогда, когда на меня жаловались учителя.

– А в раннем детстве? Например, когда вы ходили в поход?

– Тогда все было иначе. Тогда была жива мама. – Эви откинулась на подушки дивана и подняла голову к потолку. – Жаль, нельзя нарисовать линию на песке, отчеркнуть прошлое и настоящее.

Он невольно задумался о своей маме и Хелен.

– Какой она была?

Эви задумалась.

– У нее на все хватало времени и сил, она все держала под контролем, у отца так не получалось. Она настояла, чтобы мы с Уиллом ходили в обычную школу в деревне, играли с простыми детьми. Устраивала семейные праздники и совместные поездки. Когда отец был свободен, мы уезжали куда-то на день или два, это было здорово. – Она грустно улыбнулась и посмотрела на свои руки. – Мама погибла в автокатастрофе. Все произошло так неожиданно. Отец сразу установил в доме армейские порядки. Сделал все, чтобы полностью изменить нашу жизнь. Новые школы, новая прислуга, воспитатели. Всячески старался не впустить в дом скорбь. Возможно, он полагал, что так будет лучше для нас с Уиллом, но перемены были такими скорыми и радикальными, что мы долго не могли оправиться от шока. Мне потребовались годы, чтобы все осознать и решиться жить отдельно.

– Скорее всего, он поступил так, потому что не знал, какой еще найти выход. Я не стремлюсь его оправдать, но армия приучает человека мыслить по-другому: он отвыкает жить эмоциями и чувствами. Там все подчиняются приказу, это единственный способ поддерживать порядок.

Эви внимательно посмотрела на него и, казалось, задумалась над этими словами.

– Дело не только в этом, все намного сложнее.

– В каком смысле?

Она выдохнула и решилась:

– Когда мне было пятнадцать, он в очередной раз приехал в школу, когда я кое-что натворила. Тогда я не видела другого способа привлечь к себе его внимание. Думаю, если бы я не разозлила его больше обычного, он не решился бы признаться.

– Признаться? В чем?

Она сглотнула и откашлялась.

– Он не мой настоящий отец.

Глаза Джека сверкнули от удивления.

Эви опустила веки, впервые озвучив это.

– Я не настоящая Стэвентон-Линч. Детали мне неизвестны. Отец ничего не рассказал, а спросить не у кого. Мама дружила с отцом с детства, они вместе учились в школе, в университете. В какой-то момент мама отдалилась от него, у нее завязался роман с одним парнем. Когда она обнаружила, что беременна, ее друг исчез, а отец оказался рядом и поддерживал. Ребенка, то есть меня, он признал своим.

– Невероятно, – потрясенно произнес Джек.

– Да уж.

– И отец относился к тебе как к родной?

Эви кивнула:

– Пока мама была жива. После ее смерти он дал мне понять, что вел себя так только ради нее, а не из-за любви ко мне. Вспоминая прошлое, я обращаю внимание на то, как все изменилось, когда мамы не стало. Отец резко отдалился от меня. – Она задумалась о прошлом. От этих мыслей всякий раз сжимало горло и становилось трудно дышать. – Тогда я не могла понять, в чем причина. Потом много лет пыталась привлечь его внимание, мне было все равно, что делать, лишь бы он посмотрел на меня как раньше. Конечно, я ничего не добилась. В тот день в школе он пообещал продолжать меня обеспечивать в память о матери. Я останусь Стэвентон-Линч, правда останется тайной. – Она повернулась к нему и с тревогой заглянула в глаза. – Джек, об этом никому не известно. Даже моему брату. Умоляю, не рассказывай никому.

– А как же твой родной отец?

При этой мысли на глаза навернулись слезы.

– Он бросил маму до моего рождения и больше никогда не пытался с ней увидеться. С Джоном Стэвентоном-Линчем меня объединяет любовь к одной женщине. Мы и сейчас ее любим. Больше у нас нет ничего общего. То, что он делает сейчас для меня, все ради нее. Мне бы очень хотелось, чтобы и меня кто-то так любил.

Каждое ее слово отдавалось болью в сердце Джека.

– Когда начала сниматься в «Мисс Найтсбридж», я не могла поверить, что мною может восторгаться столько людей. – Эви улыбнулась своим воспоминаниям. – Сейчас одобрение публики значит для меня так мало, что я поражаюсь, как этот восторг мог вскружить голову. Я легко поддавалась на лесть и комплименты, встречалась с мужчинами, которым была совсем неинтересна. И вот в моей жизни появился ты.

Джек обнял ее и прижал к себе. Теперь ясно, что ее бравада всего лишь маска, способ защититься от мира. Приятно, что Эви доверяла ему настолько, что во всем призналась.

– Девушка, которую я впервые увидел в офисе, была именно такой, как красотка на экране. Порой человек невольно стремится быть таким, каким его хотят видеть. – Он погладил ее по голове. – Скажи, почему тебя так беспокоит, что о тебе подумают люди?

– Понимаю, это глупо. Но мой рациональный ум подсказывает: так надо. Я ведь не законченная идиотка и всегда жила в достатке. – Она окинула взглядом комнату. – Но с той поры, как не стало мамы, меня никто не любил, даже не испытывал симпатию.

Эви отодвинулась от него на край дивана, упершись локтями в колени. Джек опустился на пол перед ней.

– Ты удивительная. Прекрасная, вне зависимости от событий прошлого и настоящего.

Она нахмурилась и отвернулась.

– Я никогда не встречал человека, которого бы волновало, что о нем подумают другие. Да, все люди испытывают желание нравиться. Черт, я тоже в школе думал только об этом. Однако это не должно изменить твою личность. Не стоит жить ради одобрения прессы, меня или кого-то еще.

Он взял ее лицо в ладони и заставил посмотреть на себя. Она положила руки ему на плечи и скользнула с дивана на пол.

Они лежали на полу, на тонком ковре и чувствовали себя очень комфортно. Наслаждались друг другом. Пожалуй, впервые в жизни Эви ощутила чью-то поддержку, почувствовала рядом сильное плечо, на которое можно опереться. Кроме того, было невероятно приятно быть самой собой. Интересно, Джек понимает, как много для нее значит?

Их близость была нежной и неторопливой, словно оба боялись пропустить нечто важное.

Джек впервые поймал себя на мысли, что рад тому, что их встреча не стала единственной. Хотя сначала относился к произошедшему несерьезно. Теперь же ему не хотелось расставаться с ней, казалось немыслимым находиться где-то в другом месте, вдали от нее. От глубины чувств перехватывало дыхание. Иной раз возникали мысли, зовущие вдаль, в Шотландию, но внутренний голос призывал остаться рядом с ней.

Их обнаженные тела соприкасались. Джек приподнялся, чтобы заглянуть в ее голубые глаза, и сердце вновь сжалось. В каждом ее движении, стремлении ему навстречу он видел, что значит для нее. Сил отрицать очевидное не осталось, и он отдался наслаждению, удовольствию не столько физическому, сколь эмоциональному, не желая терять ни секунды драгоценного времени.