Девушка в башне

башен.

Женщина в величественном наряде стояла у одного из окон, смотрела, как свет огня

смешивается с мглой бури. За ней две другие женщины сидели у печи и вышивали.

– Ольга в третий раз подошла к окну за час, – прошептала одна из них. Ее ладони с

кольцами сверкали в тусклом свете, ее ослепительный кокошник отвлекал от нарывов на

ее носу.

Фрейлины столпились неподалеку, кивали, как цветы. Слуги стояли у холодных стен,

их волосы были подвязаны платками.

– Конечно, Даринка! – сказала вторая. – Она ждет брата, монаха–сумасброда. Как

давно брат Александр уехал в Сарай? Мой муж ждет его с первого снега. Бедняжка Ольга

все время у окна. Удачи ей. Брат Александр, наверное, умер в снегу, – говорила Евдокия

Дмитриевна, великая княгиня Москвы. Ее халат был расшит камнями, розовые губы

скрывали три почерневших зуба. Она заговорила пронзительно. – Ты убьешь себя, стоя на

ветру, Оля. Брат Александр уже приехал бы, если бы был в пути.

– Как скажете, – холодно ответила Ольга от окна. – Я рада, что вы учите меня

терпению. Может, моя дочь научится у вас, как ведет себя княгиня.

Евдокия сжала губы. У нее не было детей. У Ольги были двое, она ждала третьего к

Пасхе.

– Что это было? – вдруг сказала Даринка. – Я слышала звук. Вы это слышали?

Снаружи поднималась буря.

– Это был ветер, – сказала Евдокия. – Всего лишь ветер. Как глупо, Даринка, – но

она поежилась. – Ольга, попроси еще вина, тут сквозняк и холодно.

В комнате было тепло, из одного маленького окна не дуло, воздух грели печь и

много тел, но…

– Хорошо, – сказала Ольга. Она кивнула служанке, и женщина пошла по лестнице в

холодную ночь.

– Не люблю такие ночи, – сказала Даринка. Она куталась в халат и чесала нос. Ее

взгляд метался от свечи к тени. – Она приходит в такие ночи.

– Она? – кисло спросила Евдокия. – Кто?

– Кто она? – повторила Даринка. – Вы не знаете? – Даринка взбодрилась. – Призрак.

Двое детей Ольги, спорящие у печи, перестали вопить. Евдокия шмыгнула. Ольга

нахмурилась у окна.

– Нет призраков, – сказала Евдокия. Она взяла сливу в меде, откусила кусочек и

изысканно жевала, а потом слизнула сладость с пальцев. Ее тон показывал, что этот замок

не стоил призрака.

– Я ее видела! – возразила уязвленная Даринка. – Когда спала тут в прошлый раз, я

видела ее.

Женщины высокого происхождения жили и умирали в башнях. Они собирались

теперь по ночам вместе, когда их мужья были в отъезде. Дворец Ольги – чистый,

красивый и организованный – был любимым местом, особенно когда Ольга восемь

месяцев ждала ребенка и не выходила.

Услышав это, Ольга нахмурилась, но Даринка хотела внимания и выпалила:

– Это было после полуночи. Пару дней назад. До середины зимы, – она склонилась,

ее кокошник опасно накренился. – Я проснулась… не помню, от чего. Звук…

Ольга недовольно фыркнула. Даринка нахмурилась.

– Не помню, – повторила она. – Я проснулась, все было неподвижным. Холодный

свет луны проникал сквозь ставни. Я подумала, что что–то услышала в углу. Может,

скреблась крыса, – Даринка заговорила тише. – Я замерла, одеяла были вокруг меня. Я не

могла уснуть. А потом кто–то заскулил. Я открыла глаза, потрясла Настьку рядом с собой.

«Настька, – сказала я ей. – Настька, зажигай лампу. Кто–то плачет». Но Настька не

пошевелилась.

Даринка замолчала. Комната затихла.

– А потом, – продолжила Даринка, – я увидела блеск света. Не христианское сияние,

холоднее луны. Это не был хороший свет огня. Сияние приближалось…

Даринка снова сделала паузу.

– А потом я увидела ее, – закончила она тихо.

– Ее? Кого? Как она выглядела? – закричал десяток голосов.

– Белая как кость, – прошептала Даринка. – Рот впавший, глаза – темные ямы, что

могли проглотить мир. Она смотрела на меня, у нее не было губ. Я хотела закричать, но не

могла.

Один из слушавших запищал, другие сжимали руки.

– Довольно, – рявкнула Ольга, отвернувшись от окна. Слово прервало истерику,

женщины тревожно притихли. Ольга добавила. – Ты пугаешь моих детей.

Это было не совсем так. Старшая, Марья, сидела с горящими глазами. А вот Даниил

держался за сестру и дрожал.

– А потом она пропала, – закончила Даринка, но ей не удалось изобразить

спокойствие. – Я помолилась и уснула.

Она поднесла кубок вина к губам. Дети смотрели.

– Хорошая сказка, – сказала Ольга натянуто. – Но она закончилась. Перейдем к

другим сказкам.

Она прошла к печи и села. Свет огня играл на ее косах. Снаружи быстро падал снег.

Ольга не посмотрела в окно, но ее плечи напряглись, когда слуги закрыли ставни.

Больше поленьев добавили в огонь, комната согрелась, заполнилась сиянием.

– Расскажешь сказку, матушка? – закричала дочь Ольги Марья. – Расскажешь о

магии?

В комнате зазвучало приглушенное согласие. Евдокия хмурилась. Ольга улыбнулась.

Она была княгиней Серпухова, но росла далеко от Москвы, в глуши. Она рассказывала

странные истории с севера. Аристократки, живущие между часовнями, пекарнями и

башнями, были рады новизне.

Княгиня осмотрела собравшихся. Она горевала одна у окна, но теперь ее лицо

изменилось. Фрейлины отложили иголки и устроились удобнее на подушках.

Снаружи шипение ветра смешивалось с тишиной бури, что сама была шумом. Внизу

кричали, загоняя скот в сараи, укрывая от холода. Нищие на заснеженных улицах ползли к