Девушка в сети

Аня прыснула со смеху. Она внимательно рассматривала Ричи, он был красавчик с худощавым мальчишеским телом, мужественность которого странным образом определяли только густые черные как смоль волосы подмышками и на лобке, а лицо его тоже было довольно странным. То он казался юношей, то вдруг взрослым мужиком. Наверное, всему виной – густые черные бакенбарды, в которые плавно переходили отросшие локоны. Это было похоже на то, как если смотришь, поворачивая на какую-то стерео-картинку в изготовлении которых поднаторели японцы, если посмотришь под одним углом, то девушка одета, а под другим – оп-па, раздета. И тут, под одним углом – юноша, под другим – мужик.

Что касается Ричи, то он был поражен порывом Ани. Его жена никогда такого не делала, а он никогда не просил. Однажды, очень давно, еще в старших классах школы у него такое случилось с одноклассницей, по ее прихоти, когда они остались одни в классе. И потом, лет пять спустя, после корпоратива подвыпившая сотрудница проделала это с ним. Нельзя сказать, что потом их отношения сблизились, на другой день, та девушка делала вид, что ничего не помнит. А может и на самом деле не помнила. Ему же напоминать ей это было как-то неловко.

После того, что случилось он проникся к своей новой знакомой необъятной нежностью. Ему хотелось касаться ее, ласкать и ласкать. Делать это было не очень удобно, так как ноги его практически бездействовали, да к тому же иногда, если неловко повернешься, словно бы кто-то колол гвоздем в позвоночник. Поэтому он осторожно привлек к себе девушку и принялся осторожно поглаживать по круглым ягодицам.

У него со дня аварии не было женщины. Сначала было нельзя и не хотелось, потом, немного придя в себя, когда раны и травмы стали заживать, он принялся за выпивку. И вот в последние дни, когда он сначала общался с Аней, потом ждал ее и встречал, про спиртное как-то забыл. И организм наконец бурно отреагировал.

Лаская девушку, он с удовольствием заметил, что снова стал понемногу возбуждаться. Аня чутко отреагировала на это и стала очень аккуратно, с улыбкой, и, нашептывая какие-то непонятные, и, по-видимому, нежные слова по-русски, пристраиваться на него сверху, при этом она чутко следила, чтобы ему было комфортно. Сначала она изобразила, что повалила его на спину и держит его руки прижатыми, но вскоре эта поза ей наскучила и она перенесла его ладони себе на грудь и поняла, что это то, что нужно. Она стала, прижимая его руки к своей груди и закрыв глаза, двигаться интенсивнее, пока не почувствовала, как его семя снова извергается в нее, и тогда в изнеможении она опустилась на его грудь, все еще прижимая его руки к своей груди, словно баюкая ребенка.

После этого Аня долго не хотела сползать с него, пока наконец сначала не задремала, а потом повторно крепко заснула. Ричи между тем выбрался из-под нее, перебрался в свое кресло. Ведь он жил по своему часовому поясу, спать ему категорически не хотелось, тем более, что он уже немного поспал, и он решил заняться кое-какими делами. Впрочем, он время от времени подъезжал к спальне и смотрел на мирно спящую девушку. Ему нравилось смотреть как она спит.

Ричи захотелось что-то сделать, им овладел какой-то лихорадочный зуд, в результате он написал пару писем по интернету. Его просто подмывало кому-то рассказать о том, что с ним случилось, но при этом его чувства метались между желанием поделиться, со стремлением наоборот все скрыть и никому ничего не говорить, как можно дольше, а лучше вообще никогда, потому что если посторонние узнают, то все исчезнет.

Он вертел свой телефон в руках и пальцы нашли телефон жены, но до нажатия на вызов дело не дошло. В конце концов он позвонил матери:

– Здравствуй, мой дорогой, – отозвалась она. – С тобой все в порядке, как ты себя чувствуешь?

– Чувствую себя прекрасно, – поторопился успокоить он, – я выходил… выезжал на прогулку, спускался в метро.

– В метро-то зачем! – возмутилась мать. – А если тебя кто-нибудь толкнет?

– Ничего не случится, разве что… – схохмил Ричи, – вытолкнут на рельсы, но я выезжал совсем не для этого, наоборот, настроение хорошее, дай думаю прошвырнусь.

– «На рельсы», что ты такое говоришь! – предполагаемо возмутилась мать.

– Мама, я захотел поехать на Золотую гору, – сказал он.

– На золотую гору? – не поняла она. – На какую еще золотую гору?

– В детстве ты мне читала сказку о том, как один бедняк решил пойти на Золотую гору,– пояснил Ричи, – после того как к нему под видом бедного монаха пришел хозяин этой горы.

Неужели не помнишь: «Давным-давно, далеко-далеко от Токио, среди зеленых полей, у небольшой речки с чистой, прозрачной водой, бежавшей по камешкам, жил Кензо Синобу. Он был страшно беден, жил впроголодь, но никогда не жаловался на свою судьбу».

Мать помолчала, задумавшись, потом неуверенно продолжила:

– Там было что-то такое: «Однажды зимой три дня подряд шел снег… В сумерках на третий день кто-то постучал снаружи в дверь его дома». Кензо вышел на улицу… Увидел всю засыпанную снегом фигуру незнакомого монаха. Да, что-то вспоминаю, я ведь несколько раз читала тебе эту сказку и вот даже сама запомнила. Но сейчас-то ты взрослый и… ты живешь если не на самой Золотой горе, то по крайней мере нельзя сказать, что «далеко-далеко от Токио».

– Может быть я вовсе не Кензо, а странствующий монах, – предположил Ричи. – И путь мой длинен. Я сбился со своей дороги и долго блуждал, пока не заметил мерцавший впереди огонек…

– И кто этот добрый человек, что пожалел путешественника, но стесняется пригласить его в свой бедный и грязный домишко? – спросила мать. – Уж не Джанко ли пришла?

– Увы, Джанко занята работой, – пояснил Ричи, – и устройством своей личной жизни.

– Это все наветы, не верь, – возразила Тэкера, но как-то не очень уверенно. – Ну если не Джанко, тогда кто соблазнился на твою старую убогую циновку?

Ричи грустно улыбнулся и помолчав сказал:

– Никто не соблазнился, мама. Но если бы кто-то постучал в мою дверь, я бы, конечно же, открыл ее. Ведь ты меня учила, что гостеприимство – это важное качество, которое должно быть у каждого человека, независимо от бедности или богатства его обстановки.

Тэкера согласилась:

– Да, Ричи ты прав. Гостеприимство – это знак уважения к другим и желание помочь им. Мы с отцом всегда будем рады гостям в нашем доме, даже если гость окажется странствующим монахом. Или монашкой.

Потом, может быть решив, что ее намек может быть воспринят сыном неверно добавила:

– Я горжусь тем, что у меня такой замечательный сын, который любит принять гостей…

Так они проговорили с матерью около часа. В основном вспоминали. Ричи давно так ни с кем не говорил. Наконец они распрощались довольные друг другом. Он подъехал к дверям спальни и убедился, что Аня крепко спит, как может спать только человек с чистой совестью, или живущий в соответствии с привычным часовым поясом. Поэтому, Ричи, помаявшись немного набрал своего приятеля из «младшей семьи», родители его друга детства Таро-кун всю жизнь работали на родителей самого Ричи.