Девушка жимолости

– Я и собирался. – Глаза Тома сияли, от его легкой ухмылки у Джин кружилась голова. – Потом вспомнил, что он на три года старше и в два раза здоровее. Тогда я решил, что лучше я найду тебя и поцелую первым.

Он шагнул вперед, держа руки в карманах. Сердце Джин рвалось наружу.

– Мне хотелось сделать этот поцелуй особенным, чтобы всю оставшуюся жизнь ты его сравнивала с другими.

Она отвела взгляд, смотрела, как енот убегает за угол школы.

– Интересно, – продолжал Том, – мне это удалось?

Он говорил так спокойно… Ей даже не верилось, что он ждет ее ответа. Возможно, потому, что он знал его наперед.

Да, ему это удалось. Но Том уехал учиться в колледж. А Хауэлл остался. Остался и поклялся, что, если Джин выйдет за него, он ее защитит. Не позволит ее отцу и близко подойти к их дому. Больше не даст старику Вернону распускать руки.

Джин взглянула на Тома и задрожала от страха. Он посерьезнел, глаза погасли. Что-то случилось, дело не только в Хауэлле и том давнем поцелуе.

– Что случилось?

– Мне нужно показать тебе что-то, Джинни, там, на горе.

– Что?

Он не ответил.

– Том, ты пугаешь меня.

– Кое-что… Ты должна кое-что увидеть.

Он подал ей руку, она оперлась. Покинув школьный двор, они углубились в лес, осторожно ступая сквозь заросли мэрилендского дуба, гикори и сосны по ковру из хвои и желудей. Это была тропа, еле заметная оленья тропка с нависшими мокрыми ветвями, но она забиралась высоко в горы, огибая мшистые валуны.

Через некоторое время Джин отпустила руку Тома и пошла следом за ним по тропинке. Пуговицы пальто расстегнулись, но спина взмокла, поэтому она была рада свежему ветерку. Пьянили запахи: дровяного дыма – от чьей-то далекой печки, мускуса – от медведя и оленя, лисицы и рыси, которые не то устраивались на ночь, не то пробудились для ночной охоты. Джин казалось, она различает даже аромат яблок, наливающихся на деревьях.

А что, если вот так бродить с Томом по лесу каждый вечер после ужина? А потом возвращаться в его большой кирпичный дом с крашеной белой дверью. И сплетаться с ним в спальне среди мягких простыней и одеял.

Они шли уже добрых полчаса, когда Том поманил ее вперед. «Почти пришли», – сказал он. Он протянул руку, и последние несколько ярдов она шла, держась за нее.

На повороте тропы он помог ей перебраться через поваленное бревно, прогнившее и пустое внутри, и тут она увидела…

Полукруг черных стволов тянулся к серому небу. А между ними висело нечто непонятное. Джин сначала подумала, что это какое-то объявление, вроде растяжки, которые вывешивают на местной ярмарке. Только написано на этой растяжке ничего не было. И форма ее казалась странной.

Она шагнула вперед.

На веревках между двумя длиннохвойными соснами на высоте шести футов над землей висело нечто похожее на крупную собаку с болтавшимися лапами. Одна веревка, обвившая шею, тянулась к одному дереву, другая стягивала задние ноги и тянулась к другому. Обезображенное и неподвижное, тело животного темнело на фоне серого неба.

– Это теленок, – сказал Том. – Герефордской породы. Пара дней от роду, не больше. Его украли у меня и притащили сюда. Привязали и бросили. Умирать от голода.

Джин подвинулась еще ближе, подняла руку и дотронулась до маленького копытца. Оно было мокрое. Она поднесла пальцы к лицу, потерла подушечки – кровь. Снова протянула руку вверх.

– Джинни, перестань.

Потом ее пальцы нащупали порезы – крошечные порезы вдоль бока теленка. Она протянула обе руки – ушки также были надрезаны. Хвост отрублен. Из пустых глазниц сочилась жидкость. Джин отступила назад, замотала головой – медленно, потом все чаще, сильнее.

Она сделала еще шаг назад, оступилась, Том подхватил ее. Окровавленные руки она держала над головой – как брат Дейли перед причастием, в горле клокотали рыдания, которые постепенно сменились воем. Наконец Том зажал ей рот.

Когда она наконец затихла, Том прошептал на ухо:

– Его нашел Вилли.

Она попыталась сказать, чтобы он замолчал, что она больше не хочет об этом слышать, но смогла издать только сдавленный стон.

– Это Уолтер, Джинни, – сказал Том. – Он был среди тех, кто это сделал.

* * *

За ужином Джин не притронулась к пирогу с курицей, не то ее бы вырвало. Она сидела, тихонько ковыряя вилкой горошек и морковь в подливке. И молилась, только бы Хауэлл не вспомнил о том, что ее вызывали в школу.

Он не вспомнил. После ужина он вышел на крыльцо – покурить и проверить почтовый ящик. Джин отправила детей слушать очередной радиоспектакль про Амоса и Энди, чтобы спокойно помыть посуду. Но почувствовала, как Уолтер сверлит взглядом ее спину. Мать повернулась, крутя в дрожащих руках кухонное полотенце, – хоть бы никто не заметил ее волнение!

– Ты не наелся?

Мальчик смотрел на нее в упор:

– Вилли рассказал своему отцу, что мы сделали на горе, правда? А он рассказал тебе.

Она должна была что-то ответить, но не могла, горло пересохло.

– Ты же не скажешь папе?

Уолтер был слишком смышлен, чтобы бояться. Если отец узнает, что сын украл и умертвил теленка, то взбесится. Тотчас заберет его из школы раз и навсегда и заставит работать. Отец не смог бы компенсировать хозяину потерю животного. Купить такого теленка на аукционе Хауэллу не по карману. Он стоит дороже, чем Хауэлл готов заплатить такому, как Том Стокер.

Но в холодных равнодушных глазах Уолтера не было и следов страха. Только злоба и угроза. Тем не менее Джин ткнула в сына пальцем, не заботясь, что тот заметно дрожит:

– Не смей больше такого делать, тебе ясно? Даже не вздумай!

Джин повернулась к мойке, а сын поднялся из-за стола и вышел к отцу на крыльцо.

Глава 7

16 сентября 2012, воскресенье

Мобил, штат Алабама

Я проснулась поздно, полуденное солнце заливало комнату. Рядом спал Джей, закинув руки за голову. Я перекатилась в сторону. В такое утро любая нормальная девушка чувствовала бы… А собственно, что? Торжество? Возможно. Уж по крайней мере, сладострастно проигрывала бы в памяти снова и снова все подробности.