Девушки и единорог
Шрифт:
Дейрдра была самой прекрасной среди девушек Ольстера. Волосы ее были черными как ночь, а глаза — цвета барвинка. Кожа ее была белой, как молоко, и розовой, как утренняя заря. Когда она смеялась, то вокруг нее возникало столько радости, что все мужчины и женщины, услышавшие ее смех, оборачивались и смотрели на нее.
И она полюбила Найси, одного из трех племянников короля Конхобара, волосы которого были цвета золота, а глаза — цвета ореха. Он любил Дейрдру так же сильно, как она любила его. Но однажды король, который никогда не видел Дейрдру, повстречал ее и захотел взять в жены…
— Нет, нет! — крикнула Элен и опять топнула ногой. Она знала продолжение истории и не хотела в очередной раз слушать ее. Она повернулась и выбежала из кухни. Эми покачала головой
Элен не нужно было видеть Амбруаза, чтобы быть счастливой. Когда они втроем работали в библиотеке отца, она за своим небольшим столиком, а Амбруаз напротив сэра Джона, она почти никогда не поднимала на него взгляд, но все время чувствовала его присутствие, как чувствовала дневной свет. Ведь на свет не смотрят, в нем купаются.
Амбруаз был красивым и умным молодым человеком. Он был ученым. То, что он появился на острове и она увидела его, было чудом, на которое она не могла надеяться. Однажды вечером Элен по поручению отца показала ему остров. Он разговаривал с ней, задавал вопросы. Отвечая ему, она проявила всю живость ума, воспитанного сэром Джоном, хотя иногда эмоции заставляли ее сбиваться и замолкать. Эти удачные моменты не позволили ей выглядеть слишком умной в глазах Амбруаза.
Он с удовольствием обнаружил в ней ум, не интересующийся пустяками, а восхищение, с которым она смотрела на него, польстило ему. Она сильно отличалась от всех девушек на выданье, от которых он всегда отворачивался. Его пребывание на острове оказалось не только полезным, но и приятным.
Дейрдра и Найси бежали в Шотландию. Их сопровождали два брата Найси. Один из них был брюнетом, другой рыжим.
Гнев короля Конхобара был ужасен. Беглецов стали искать, и эти поиски продолжались много лет.
За Дейрдрой, ее мужем Найси и его братьями была устроена настоящая охота, словно за дикими зверями. Беглецам приходилось жить охотой и сбором диких фруктов. Они пили воду из ручьев и купались в них, счастливые, несмотря ни на что, своей любовью, дружбой и свободой.
Через семь лет их нашли и привели к королю Конхобару.
Странные звуки усилились и стали приближаться к дамбе. Собаки садовника завыли. Ардан спрыгнул с крыльца, перелетев через все ступеньки, и помчался к дамбе, залаяв с такой яростью, словно он увидел медведя. Шум еще усилился и стал пугающим. Лошади в конюшне заржали и начали метаться в стойлах. Уагу молнией метнулся к своей норе и забился в нее как можно глубже. Гризельда в самом красивом платье стояла на крыльце и ждала.
Свой сад, небольшой прямоугольник возле могилы святого Альбана, Элис поддерживала в образцовом порядке из уважения к святому. Она подстригала газон в указанное луной благоприятное время и так старательно уничтожала сорняки, что этот пятачок выглядел бархатной лужайкой, на которой то тут, то там небольшими группами росли желтые крокусы, посаженные еще осенью.
Элис не ухаживала за могилой неизвестной женщины из стены башни. Обнаружение останков вызвало у нее скорее ужас, чем сострадание, а также тревогу, связанную с тем, что она почти ничего не знала об отношениях мужчины и женщины. Впрочем, она и не стремилась узнать больше. Эта сторона жизни оставалась для нее зоной мрака, где копошились демоны, и она отворачивалась от нее, а заодно и от могилы неизвестной. Вглядываясь в непонятные символы, выбитые на надгробном камне святого, к которым добавились знаки, оставленные временем, она думала, что последние имеют такой же скрытый смысл и что прочесть все сможет только человек, познавший Бога. Но как постичь его? Знал ли Его святой Альбан, когда жил здесь? Или знание пришло к нему позднее, когда его бессмертная душа попала в рай? Эти мысли смущали ее. Что такое душа? Где находится моя душа? Почему я не осознаю ее? А рай? Можно ли его представить? Это собрание святых? Или какое-то место? Ей представлялось, что рай — это остров, чем-то похожий на Сент-Альбан, только в тысячу раз больше. Окруженный материальным миром, рай выглядит как бесконечная лужайка, покрытая крокусами, тюльпанами и пролесками.
Она пыталась сопротивляться своим слишком примитивным представлениям, считала свой разум неспособным осознать всю чистоту божественной любви. Ей требовалась помощь, кто-то должен был уверенно вести ее по пути познания восхитительных таинств. Она боялась, что будет бесконечно путаться в нагромождении
чужой лжи и своих ошибок. Она умоляла святого Альбана просветить ее, указать каким-либо понятным только ей знаком, проявлением чего-нибудь необычайного, наконец, вспыхнувшим в ней светом, правильный ли выбран путь, двигаться по которому она стремилась изо всех сил. Сможет ли она увидеть в конце пути дверь?Она почувствовала, что ее окутало ароматное облако, ласково прикоснувшееся к лицу. Узнав аромат, она удивилась и обернулась. Перед ней находилась могила женщины и ребенка, укрытая сплошным покровом круглых листьев. Среди зелени листвы она увидела распустившуюся фиалку. Этот единственный цветок и испускал аромат, купавший Элис волнами нежности, сочувствия и уверенности. Элис поняла — или подумала, что понимает. Иногда этого бывает достаточно. Исчезли все сомнения и страхи. Она отчетливо увидела предстоящий путь и поняла, что должна делать. Послышался быстро нарастающий необычный шум. Она догадалась, в чем дело. Оставив ненадолго свои мистические искания, она поддалась любопытству и побежала вокруг дома.
Удивительный механизм поднимался к дому по зигзагообразной аллее. Больше всего он походил на открытую пароконную коляску. Только лошадей почему-то не было; несмотря на это, коляска продолжала передвигаться, как утка, которой отрезали голову, а она продолжает бежать, хлопая крыльями.
Все обитатели Сент-Альбана, за исключением сэра Джона, которого никакие превратности судьбы не могли отвлечь от вавилонских табличек, а также Амбруаза Онжье, стеснявшегося проявить недостойное для мужчины любопытство, торчали у дверей, выглядывали из окон или из-за деревьев. Десятки любопытных глаз следили за приближающимся чудовищем.
Окутанное облаком голубого дыма, шлейфом тянувшегося сзади, устройство издавало жуткий грохот, похожий на непрерывную пальбу. Металлические колеса крошили гравий и расшвыривали его в разные стороны. Две ошалевшие от ужаса овцы перебегали от одного массива зелени к другому, пытаясь найти убежище. Покинутые ягнята отчаянно призывали матерей. Угрюмый серый ослик задрал голову и испустил трубный вопль, способный потрясти землю и небеса.
Механизм подкатил к дому. Человек, сидевший на переднем сиденье, держал обеими руками двойную медную рукоятку на конце вертикальной штанги. Одетый в серый плащ, с черной фуражкой на голове и в темных очках, закрывавших часть лица, он проделал несколько магических жестов, повернул рукоятку, переместил какой-то рычаг и потянул за какую-то ручку. Послышался адский скрежет железных зубов, и механизм остановился у подножья ступеней, окутавшись синим дымом.
Джейн запрыгала на месте, хлопая в ладоши. Она крикнула Гризельде: «Поторопись!», но ее никто не услышал из-за грохота пальбы, ритм которой замедлился, но громкость увеличилась. Облако дыма стало подниматься навстречу Гризельде, медленно спускавшейся по ступенькам. Дым охватил ее голубым запахом бензина. Она остановилась, почувствовав, как что-то толкнуло ее в сердце, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Это был запах приключения, запах будущего. Что-то необычное. Что-то из завтрашнего дня. Правая рука Гризельды, сжимавшая закрытый зонтик, слегка дрожала. Грохочущие звуки врывались в нее и увлекали за собой. Ее лицо порозовело. Она открыла глаза и спустилась на две последних ступеньки. Окружающий мир исчез для нее; она видела только фантастическую машину и загадочного человека, сошедшего с машины и что-то говорившего ей. Но она его не слышала. Он протянул ей плащ. Она заколебалась. Для этой невероятной прогулки она надела платье из белой фланели с синезеленым узором — того же цвета, что ее глаза и кружевная оторочка на зонтике. Сильно облегающее спереди, платье было сшито так, что основной объем материи собрался сзади в виде спадающих каскадом складок. Узкая вуаль, проходящая под подбородком, удерживала на голове белую соломенную шляпку, из-под которой выбивалась волна рыжих волос. Ей не хотелось прятать свое такое изящное платье под бесформенным плащом. Но Элен подбодрила ее понятными только им двоим знаками и помогла ей накинуть плащ на одно плечо. Джейн в это время тряслась от с трудом сдерживаемого смеха. Леди Гарриэтта пыталась давать неразборчивые советы с верхних ступенек. Пальба мотора заглушала все остальные звуки на острове. Непрерывно лаявший Ардан старался не уступать огромному новому зверю в производимом им шуме. Гризельда попыталась взобраться на сиденье, сохраняя достоинство и корректность движений, несмотря на узкую юбку, неудобные туфельки и высокую подножку. Мужчина протянул ей руку в кожаной перчатке. Она уцепилась за спасительную помощь. Элен подтолкнула ее сзади, Джейн подстраховала сбоку, и она, наконец, очутилась наверху, на предназначавшемся для нее месте рядом с усевшимся на соседнее сиденье мужчиной.