Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения
Шрифт:
Гран-Франкер, с залитым кровью лицом, так как пуля сорвала ему с черепа лоскут кожи, поднял правую руку, в которой он держал распятие. Маркиз, скептик в глубине души, преклонил колено.
— Пусть каждый из вас, — начал Гран-Франкер, — вслух исповедуется в грехах своих. Маркиз, начинайте.
Маркиз произнес:
— Убивал.
— Убивал, — промолвил Уанар.
— Убивал, — промолвил Гинуазо.
— Убивал, — промолвил Любовинка.
— Убивал, — промолвил Шатенэ.
— Убивал, — промолвил Иманус.
И Гран-Франкер возгласил:
— Во имя отца и сына и святого духа,
— Аминь, — ответили хором шесть голосов.
Маркиз поднялся с колен.
— А теперь, — сказал он, — умрем.
— И убьем, — добавил Иманус.
Приклады уже били по сундуку, загораживающему вход.
— Обратитесь помыслами к богу, — сказал священник. — Отныне земные заботы для вас уже не существуют.
— Да, — подхватил маркиз, — мы в могиле.
Вандейцы склонили головы и стали бить себя в грудь. Лишь маркиз да священник стояли неподвижно. Все глаза были опущены, священник творил молитву, крестьяне творили молитву, маркиз был погружен в раздумье. Сундук зловеще гудел под ударами топора.
В эту минуту чей-то зычный голос внезапно прозвучал из темноты, из дальнего угла залы:
— Я ведь вам говорил, ваша светлость!
Все в изумлении обернулись.
В стене вдруг открылось отверстие.
Камень, искусно пригнанный к соседним камням, но не скрепленный с ними и вращающийся на двух стержнях, повернулся вокруг своей оси, как турникет, и открыл лазейку в стене. Камень свободно ходил в обе стороны, и за ним шли налево и направо два коридора, оба хоть и узкие, но достаточные для прохода поодиночке. В отверстие виднелись ступеньки винтовой лестницы. Из-за камня выглядывало чье-то лицо.
Маркиз узнал Гальмало.
XII
СПАСИТЕЛЬ
— Это ты Гальмало?
— Я, ваша светлость. Как видите, камни иной раз все-таки вертятся, и отсюда можно бежать. Я пришел вовремя, но торопитесь. Через десять минут вы будете уже в чаще леса.
— Велико милосердие божье, — сказал священник.
— Бегите, ваша светлость, — прокричали все разом.
— Сначала вы, — ответил маркиз.
— Вы пойдете первым, ваша светлость, — сказал аббат Тюрмо.
— Последним.
И маркиз произнес сурово:
— Борьба великодушия здесь неуместна. У нас для этого нет времени. Вы ранены. Приказываю вам жить и уйти немедля. Спешите воспользоваться лазейкой. Спасибо, Гальмало.
— Стало быть, нам приходится расстаться, маркиз? — спросил аббат Тюрмо.
— Внизу мы, конечно, расстанемся. Бежать нужно всегда по одному.
— А вы, ваша светлость, изволите назначить место встречи?
— Да. На лужайке в лесу, около камня Говэнов. Знаете, где он?
— Знаем.
— Я завтра буду там ровно в полдень. Всем, кто может передвигаться, быть на месте.
— Будем.
— И мы снова качнем войну, — сказал маркиз.
Тем временем Гальмало, который стоял, опершись на вращающийся камень, вдруг заметил, что он больше не движется. Отверстие теперь уже не закрывалось.
— Торопитесь, ваша светлость, — повторил Гальмало. — Камень что-то не поддается. Открыть-то проход я открыл, а вот закрыть не могу.
И в самом деле, камень, который простоял неподвижно
долгие годы, словно застыл в проеме. Невозможно было сдвинуть его с места.— Ваша светлость, — продолжал Гальмало, — я надеялся закрыть проход, и синие, ворвавшись сюда, не обнаружили бы в зале ни души; пусть бы поломали себе голову, куда вы делись, уж не с дымом ли через трубу вылетели? А камень, гляди, упирается. Теперь враг заметит открытое отверстие и бросится за нами в погоню. Поэтому мешкать не годится. Скорее сюда.
Иманус положил руку на плечо Гальмало:
— Сколько времени, приятель, потребуется, чтобы пройти через эту лазейку и очутиться в лесу в полной безопасности?
— Тяжелораненых нет? — осведомился Гальмало.
Ему хором ответили:
— Нет.
— В таком случае, четверти часа хватит.
— Значит, — продолжал Иманус, — если враг не придет сюда еще четверть часа…
— Пусть тогда гонится за нами, — все равно не догонит.
— Но, — возразил маркиз, — они вернутся сюда через пять минут. Старый сундук не такая уж страшная для них помеха. Достаточно нескольких ударов прикладом. Четверть часа! А кто их задержит на эти четверть часа?..
— Я, — сказал Иманус.
— Ты, Гуж ле Брюан?
— Да, я, ваша светлость. Послушайте меня. Из шести человек пять раненых. А у меня даже царапины нет.
— И у меня тоже.
— Вы вождь, ваша светлость. А я солдат. Вождь и солдат — не одно и тоже.
— Знаю, у каждого из нас свой долг.
— Нет, ваша светлость, у нас с вами, то есть у меня и у вас, один долг — спасти вас.
Иманус повернулся к товарищам.
— Друзья, сейчас важно одно — преградить путь врагу и, по возможности, задержать преследование. Слушайте меня. Я в полной силе, я не потерял ни капли крови, я не ранен и поэтому выстою дольше, чем кто-либо другой. Уходите все. Оставьте мне оружие. Не беспокойтесь, я сумею пустить его в дело. Обещаю задержать неприятеля на добрые полчаса. Сколько у нас заряженных пистолетов?
— Четыре.
— Клади их все сюда, на пол.
Вандейцы повиновались.
— Вот и хорошо. Я остаюсь. Будет кому их встретить. А теперь бегите скорее.
В чрезвычайных обстоятельствах слова благодарности неуместны. Беглецы едва успели пожать Иманусу руку.
— До скорого свидания, — сказал маркиз.
— Нет, ваша светлость. Надеюсь, что свидание наше не скоро состоится: я здесь сложу голову.
Пропустив вперед раненых, беглецы поочередно прошли в проход. Пока передние спускались, маркиз вынул из записной карманной книжечки карандаш и написал несколько слов на вращающемся, отныне неподвижном, камне, уже не закрывавшем зияющий проход.
— Уходите, ваша светлость, вы последний остались, — сказал Гальмало.
С этими словами Гальмало стал спускаться по лестнице.
Маркиз последовал за ним.
Иманус остался один.
XIII
ПАЛАЧ
Четыре заряженных пистолета вандейцы положили прямо на каменные плиты, так как в зеркальной не было паркета. Иманус взял из них два, по одному в каждую руку.
Затем он встал сбоку от двери, ведущей на лестницу, загороженный и полускрытый сундуком.