Девяносто третий год

– - Так вы говорите, что в Доле сражаются?
– - начал приезжий.

– - Да. Должно быть, сейчас там битва в самом разгаре.

– - А кто же сражается?

– - Бывший с бывшим.

– - Как? Как вы сказали?

– - Один бывший перешел на сторону республиканцев и сражается против другого бывшего, -- тот, как был, так и остался за короля.

– - Но короля-то уже нет.

– - А малолетний? И потеха какая -- оба эти бывшие родня между собой.

Путник внимательно слушал слова хозяина.

А тот продолжал:

– - Один -- молодой, а другой -- старик. Внучатный племянник на своего двоюродного деда поднял руку. Дед -- роялист, а внук -- патриот. Дед командует белыми, а внук -- синими. Ну, от этих пощады не жди. Оба ведут войну не на живот, а на смерть.

– - На смерть?

– - Да, гражданин, на смерть. Вот полюбуйтесь, какими они обмениваются любезностями. Прочтите-ка объявление, -- старик ухитрился такие объявления развесить повсюду, на всех домах, во всех деревнях, даже мне на дверь нацепили.

Он приблизил фонарь к квадратному куску бумаги, приклеенному к створке входной двери, и путник, пригнувшись с седла, разобрал написанный крупными литерами текст:

"Маркиз де Лантенак имеет честь известить своего внучатного племянника виконта де Говэна, что, ежели маркизу по счастливой случайности попадется в руки вышеупомянутый виконт, маркиз с превеликим удовольствием подвергнет его расстрелу".

– - А вот поглядите и ответ, -- добавил хозяин.

Он повернулся и осветил другое объявление, приклеенное к левой створке двери. Всадник прочел:

"Говэн предупреждает Лантенака, что, если этот последний попадется в плен, он будет расстрелян".

– - Вчера, -- пояснил хозяин, -- старик повесил объявление, а сегодня, глядите, и внук за ним. Недолго ответа ждали.

Путешественник вполголоса, словно говоря с самим собой, произнес несколько слов, которые хозяин хоть и расслышал, но не понял.

– - Да, это уже больше, чем междоусобная война, -- это война семейная. Что ж, пусть так, это к лучшему. Великое обновление народов покупается лишь такой ценой.

И, не отрывая глаз от второго объявления, всадник поднес руку к шляпе и почтительно отдал честь клочку бумаги.

А хозяин тем временем продолжал:

– - Сами видите, гражданин, что получается. Города и крупные селения -за революцию, а деревни -- против; иначе сказать, города -- французские, а деревни -- бретонские. Значит, войну ведут горожанин с крестьянином. Нас они зовут "брюхачами", ну, а мы их величаем "сиволапыми". А дворяне и попы все на их стороне.

– - Ну, положим, не все, -- заметил путник.

– - Конечно, гражданин, не все, раз, вон видите, виконт против маркиза пошел.

И добавил про себя:

"Да и сам ты, гражданин, видать, поп".

– - А кто из них двоих одерживает верх?

– - Пока что виконт. Но ему трудно приходится. Старик упорный. Оба они из рода Говэнов -- здешние дворяне. Их род разделился на две ветви: у старшей ветви глава маркиз де Лантенак, ну а глава младшей -- виконт де Говэн. А нынче обе ветви сшиблись. У деревьев такого не бывает, а вот у людей случается. Маркиз де Лантенак -- глава всей Бретани. Мужики его иначе как принцем не называют. Только он высадился, к нему сразу пришло восемь тысяч человек; за одну неделю поднялись триста приходов. Если бы ему удалось захватить хоть полоску побережья, англичане сразу бы высадились. К счастью, здесь оказался Говэн, его внук. Чудеса, да и только! Он командует республиканскими войсками и уже образумил деда. Потом случилось так, что Лантенак сразу же по приезде приказал уничтожить всех пленных, среди них попались две женщины, а у одной было трое ребятишек, которых решил усыновить парижский батальон. Теперь этот батальон спуску белым не дает. Зовется он "Красный Колпак". Парижан, правда, в нем осталось немного, зато каждый за пятерых дерется. Вот они все и влились в отряд Говэна. Белых так и метут. Хотят отомстить за тех женщин и отобрать ребятишек. Что с маленькими сталось, куда их старик запрятал -- никто не знает. Парижские гренадеры совсем разъярились. Не случись здесь этих ребятишек, может быть, и война по-другому повернулась бы. А виконт -- славный и храбрый молодой человек. Зато старик маркиз -- сущий людоед. Крестьяне говорят, что это, мол, Михаил-архангел сражается с Вельзевулом. Вы, может быть, не слыхали, Михаил-архангел -- здешний покровитель. Даже одна гора его именем называется -- та, что посреди залива. Здешние жители верят, что архангел Михаил укокошил дьявола и похоронил его под другой горой и зовется та гора Томбелен.

– - Да, -- пробормотал путник, -- Tumba Belini, могила Беленуса, Белюса, Бела, Белиала, Вельзевула.

– - Вы, как я погляжу, человек сведущий.

И хозяин снова шепнул про себя:

"Ну, понятно, священник, -- вон как по-латыни говорит!"

А вслух сказал:

– - Так вот, гражданин, по крестьянскому представлению выходит, что снова началась старая война. Если их послушать, то получается, что Михаил-архангел -- это генерал-роялист, а Вельзевул -- это республиканский командир. Но уж если есть на свете дьявол, так это наверняка Лантенак, а если имеются божьи ангелы -- так это как раз Говэн. Перекусить, гражданин, не желаете?

– - Нет, у меня с собою фляга с вином и краюха хлеба. А вы мне так и не сказали, что делается в Доле.

– - Сейчас расскажу. Говэн командует береговым экспедиционным отрядом. А Лантенак решил поднять Нижнюю Бретань и Нижнюю Нормандию, открыть двери Питту и усилить вандейскую армию -- влить в нее двадцать тысяч англичан и двести тысяч крестьян. А Говэн взял и разрушил этот план. Он держит в своих руках все побережье, теснит Лантенака вглубь страны, а англичан -- к морю. Еще недавно здесь был Лантенак, а Говэн его отогнал, отобрал у него Понт-о-Бо, выбил его из Авранша, выбил его из Вильдье, преградил ему путь на Гранвиль. А теперь предпринял такой маневр, чтобы загнать Лантенака в Фужерский лес и там окружить. Все шло хорошо. Вчера еще здесь был Говэн со своим отрядом. Вдруг тревога. Старик -- стреляный воробей, взял да и пошел в обход, -- говорят, пошел на Доль. Если он овладеет Долем да установит на Мон-Доль хоть одну батарею, -- а пушки у него есть, -- значит, здесь, на нашем участке побережья, смогут высадиться англичане, и тогда пиши пропало. Вот поэтому-то и нельзя мешкать. Говэн, упрямая голова, не спросил ни у кого совета, никаких распоряжений не стал ждать, скомандовал: "По коням!", велел двинуть артиллерию, собрал свое войско, выхватил саблю и двинулся в путь. Лантенак бросился на Доль, а Говэн на Лантенака. Вот в этом самом Доле и сшибутся два бретонских лба. Сильный получится удар! Теперь они уже в Доле.

– - А сколько отсюда до Доля?

– - Отряд с повозками часа за три доберется. Но они уже дошли.

Всадник прислушался и сказал:

– - И в самом деле, будто слышна канонада.

Хозяин тоже прислушался.

– - Верно, гражданин. И из ружей тоже палят. Слышите, словно полотно рвут. Заночуйте-ка здесь. Сейчас туда не стоит спешить.

– - Нет, я не могу задерживаться. Мне пора.

– - Напрасно, гражданин. Конечно, я ваших дел не знаю, да уж очень велик риск, если, конечно, речь не идет о самом дорогом для вас на свете...

– - Именно об этом и идет речь, -- ответил всадник.

– - Ну, скажем, о вашем сыне...

– - Почти о сыне, -- сказал всадник.

Хозяин, задрав голову, посмотрел на него и прошептал про себя:

"Вот поди ж ты, а я-то считал, что он поп".

Но, подумав, решил:

"Что ж, и у попов бывают дети".

– - Взнуздайте моего коня, -- сказал путник.
– - Сколько я вам должен?

И он расплатился.

Хозяин оттащил колоду и ведро к стене и подошел к всаднику.

– - Раз уж вы решили ехать, послушайтесь моего совета. Вы в Сен-Мало направляетесь? Ну так незачем вам забираться в Доль. Туда есть два пути -один на Доль, другой по берегу моря. Что тут ехать, что там -- разница невелика. Берегом моря дорога идет на Сен-Жорж-де-Бреэнь, на Шерье и на Гирель-ле-Вивье. Значит, Доль останется у вас с юга, а Канкаль с севера. В конце нашей улицы, гражданин, увидите две дороги: левая пойдет в Доль, а правая -- в Сен-Жорж. Послушайте меня, зачем вам в Доль ездить, попадете прямо в самое пекло. Поэтому налево не сворачивайте, а берите направо.