Девять царств. Госпожа Жемчужина

Фан Чжу и сам понимал, что его слова были жестокими, но продолжал свою насмешливую речь, глядя на чистое и светлое лицо Хайши, которое с каждым словом становилось все печальнее и печальнее. Казалось, он будто снова – как раньше, в юности, – оказался на поле боя. Проткнув своим мечом грудь врага, он вонзал его все глубже и глубже, отчетливо чувствуя, как разрывается изнутри его живая плоть. Стоило только вытащить меч, как тут же кровавый туман заполнил бы собой все вокруг. А он по-прежнему продолжал говорить с усмешкой:

– Даже сыновья из знатных семей станут для нас легкой добычей.

Между бровями Хайши прорезалась глубокая морщина, на губах застыла натянутая улыбка. Она произнесла:

– Ты же сам все знаешь, зачем так? – и замолчала, словно оставшаяся часть фразы застряла у нее в горле.

– Иди спать. Мне нужно возвращаться во дворец. Ты становишься очень раздражительной, когда долго находишься в одиночестве, – бросил он и, развернувшись, пошел обратно. Он уходил не спеша, но шаги его были большими.

Хайши резко закрыла лицо руками. Спустя время она подняла голову. На ее ладонях мерцали маленькие слезинки, отражая сияющую жемчужную надпись «Лан Хуань».

На следующий день Хайши вместе с главнокомандующим дивизиона Тан Цяньцзы отправилась на аудиенцию к императору Сюю. Поскольку Хайши застрелила короля хуку Цзопудуня, ей было даровано денежное вознаграждение, прекрасный роговой лук с железным корпусом и сотня стрел из пера кречета. Хайши поблагодарила его величество и уже собралась уходить, когда император вдруг заговорил с ней:

– Подожди. Подними голову. – Благозвучный, чистый и ясный, словно сама молодость, голос стал похожим на звуки расстроенных в течение долгого времени струн: такой же болезненно-глубокий и устало-дрожавший. Именно так звучал голос императора Сюя.

Хайши нерешительно подняла голову. В самой глубине тронного зала возвышался императорский трон. Он был роскошно украшен драгоценными камнями и портьерами и напоминал алтарь храма. На трон в конце зала никогда не падал свет. Лица императоров, скрытые в тени, никто никогда не мог увидеть. За слоями парчового атласа был виден лишь их силуэт.

Хайши узнала человека, облаченного в синие одежды, который стоял за полупрозрачным занавесом у императорского трона. Сначала он не входил в свиту императора, но благодаря его осторожности и предусмотрительности в течение стольких лет все жители поместья Цзифэн были его верными слугами. Тайная стража императора имела глаза и уши по всему свету, а придворные не решались распускать сплетни за его спиной. Сегодня императора посетило более сотни гражданских и военных чиновников, но ни один из них не видел лицо человека, который был рядом с императором. Единственное, что было всем о нем известно, – это был тот самый силуэт, что всегда стоял в тени у императорского трона.

Однако Хайши знала его. Ей не нужно было подходить ближе, не нужно было никаких доказательств. Если перед тобой стоит человек, по которому тоскует сердце, нет нужды видеть его лицо или пытаться уловить знакомые черты. Ты просто знаешь, что это он, узнаешь его даже по мимолетным движениям, которые сможешь увидеть издалека. Ты узнаешь его даже из десятка миллионов человек.

Мужчина, сидевший на троне, обратился к стоявшему около него силуэту:

– Это тот самый мальчишка, которого тогда спасла русалка нага?

– Да, – тихим голосом ответил Фан Чжу.

– Он действительно очень красивый парень. – Уголки губ мужчины, сидевшего на императорском троне, приподнялись. Он говорил очень тихо – почти шепотом, – словно не хотел, чтобы другие люди услышали его.

Стоявший рядом с ним евнух почтительно склонил голову, словно никогда не слышал ничего подобного. Широкие рукава его синего одеяния тяжелой, идеально прямой тенью свисали вниз.

Внезапно в тишине главного зала раздался слабый треск. Все чиновники, сидевшие в несколько длинных рядов, скосили свои глаза в сторону звука. Принц Чан с несчастным лицом выковыривал из-за пазухи промокшую, грязную и вязкую желто-белую шелковую вату. Он держал вату в руках, не понимая, что с ней делать. С нее все продолжал стекать на пол полупрозрачной струйкой яичный белок, перемешанный с разбитой скорлупой. Слуга подбежал к нему, принес влажные полотенца и быстро убрал все. Увидев эту картину, чиновники едва сдержали смех. Больше всего на свете принц Чан любил смотреть на выступления боевых соколов, поэтому часто приглашал к себе во дворец дрессировщиков из Цзянху. На обучение каждого сокола требовалось несколько лет. Рано утром во всех уголках его резиденции птицы поднимались в небо, исполняя всевозможные трюки. Это зрелище впечатляло даже больше, чем выступления городских музыкантов и певцов. В последнее время ходили слухи, что принц Чан узнал новый способ, как приручить зеленого сокола. Говорили, что, если хозяин лично сможет высидеть яйцо, тогда новорожденный птенец станет считать его своей мамой и будет понимать без слов. Принц Чан был вне себя от радости, когда услышал об этом, и действительно начал высиживать яйцо. Слушал ли он музыку, выезжал ли на природу, ложился ли спать, он всегда носил у себя за пазухой соколиное яйцо. Принц даже не разрешал любимой наложнице приближаться к нему, опасаясь, что она раздавит яйцо. В столице уже все начали посмеиваться над ним.

Принцу Чану была дарована непыльная должность управляющего окрестностями столицы, поэтому, согласно обычаям, ему нужно было принимать участие в императорских церемониях. Однако принц обычно до полуночи слушал музыку и пел песни, а затем ленился просыпаться рано утром, поэтому, как правило, два дня из трех он придумывал себе какие-нибудь отговорки и не являлся на встречи. Сейчас же он, вероятно, задремал во время церемонии и случайно раздавил соколиное яйцо, которое носил у себя за пазухой.

Хайши, стоявшая на коленях за главнокомандующим дивизионом Тан Цяньцзы, покосилась на него и не удержалась от легкой улыбки. В ее образе мужественного воина начинало смутно проявляться очарование юной девушки.

Принц Чан сконфуженно улыбнулся и огляделся по сторонам. Его взгляд упал на Хайши. Девушка осознала, что нарушила этикет, и тут же поспешно опустила глаза вниз, уставившись на лежавший на полу ковер. По длинной тени Тан Цяньцзы было понятно, что он обернулся и бросил на нее косой взгляд. Правила этикета для генералов и гражданских чинов отличались. Когда генерал заходил в тронный зал, ему достаточно было только преклонить правое колено. Хайши отчетливо увидела, как тень подняла палец и три раза уверенно постучала по левому колену, словно посылала кому-то сигнал. Все внимание гражданских и военных чинов было обращено к принцу Чану, поэтому, скорее всего, никто не обратил внимание на едва заметные движения Тан Цяньцзы. Губы Хайши растянулись в улыбке.

Глядя на нее из самой глубины тронного зала, было невозможно увидеть всю женственность этой улыбки. Можно было лишь почувствовать естественную жизнерадостность и обаяние юноши.

Человек, сидевший на троне, смотрел прямо на нее, а на его губах плясала слабая улыбка.

После аудиенции у императора Хайши и Чжоин вместе возвращались домой. Хайши специально ускользнула от императорского экипажа и служанок, свернув на небольшую улочку, ведущую к внутреннему дворцу. Пройдя ворота Умиротворения, они обогнули по западной стороне дворец Человеколюбия и дворец Спокойствия и добрались до Бэйсяоюаня, где жила дворцовая прислуга.

– Как дальше идти? – с улыбкой сказала Хайши, обернувшись к Чжоину.

На лице Чжоина появилось сомнение, и он, немного смутившись, сказал:

– Нам нужно вернуться обратно, чтобы дойти до поместья Цзифэн.

– А кто сказал, что мы собираемся в поместье Цзифэн? Я иду в ткацкую мастерскую, чтобы лично поблагодарить вышивальщицу Чжэлю. – Хайши хитро прищурилась и широко улыбнулась, показав белые зубы.

В ткацкой мастерской было несколько боковых дворов, а двор, в котором жила Чжэлю, было особенно легко найти. Все его стены были усыпаны огненно-красными цветами граната, дрожащими на ветру, подобно пламени. Утром было свежо, поэтому Чжэлю вынесла пяльцы для вышивания на улицу и поставила их в тенек под гранатовым деревом. На небольшую табуретку рядом с собой она положила иголки, ножницы, книгу, в страницах которой раздельно лежали шелковые нити разных цветов, и другие необходимые ей вещи. Подготовив все, что нужно, Чжэлю ушла с головой в работу.