Девять месяцев по контракту

Мы возвращаемся домой, когда уже стемнело. Я поднимаю взгляд на девятый этаж и вижу в окне застывшую фигуру мамы. Кто бы сомневался, что она не спит. Караулит, контролирует, бдит. Мы поднимаемся в лифте на девятый этаж и когда выходим, Лизка, вырвав от меня руку, убегает в квартиру к бабушке. А мы остаемся с соседом один на один.

— Дим, спасибо тебе. Всё прошло просто отлично.

— Мне показалось, что Лизе не очень понравилось, — виновато улыбается он.

— Ты тут ни при чем. Это я должна была её подготовить получше. Мы поговорим и…

В этот момент в моей голове звучит красный сигнал СОС. Димка жмурит глаза и приближает своё лицо к моему. Он… хочет меня поцеловать? Прямо сейчас? В ноздри вбивается непривычный запах табачного парфюма с горчинкой и последнее, что я думаю перед тем, как отвернуть голову в сторону — от Багримова пахнет гораздо притягательнее. Чёрт бы его побрал.

Губы соседа слегка задевают мои, но я удачно подставляю для поцелуя щёку.

— Дим, не надо… — прошу негромко.

Смотрю куда-то в пол, а не на него. Он отодвигается и открывает глаза.

— Прости.

— Я пойду домой. Меня Лизка ждёт. Волнуется, наверное.

— Да, конечно. Спокойной ночи, Ян. И до встречи.

Я закрываю за собой дверь и смотрю на отображение в зеркале. У счастливой женщины должны сиять глаза, а у меня ничего. Пусто внутри, будто умерло. Возможно, в тот момент, когда Тимур попросил меня уехать из номера и предложил денег, моё сердце навсегда утратило веру в мужчин? К счастью, для родных и близких оно живое, чувствует, бьётся, любит. Дочку любит. Лизу мою. И маму. По-своему, но любит.

Я по обычаю укладываю дочку спать. У нас одна на двоих комната, но я надеюсь, что в скором времени мы переедем в собственную квартиру и, если не получится купить двушку, однушку мы поделим на зоны. Хочу, чтобы у Лизки было личное пространство, парта и игровое место.

— Мам, можно я больше не пойду гулять с Димой? — спрашивает дочка.

— Он не понравился тебе?

— Нет, — кривит носик. — Если хочешь можешь с ним сама гулять, а меня лучше оставь с бабушкой.

— Конечно, я не стану тебя заставлять, — целую её. — Думаю, что в ближайшее время мама тоже никуда не пойдет.

После долгой пешей прогулки Лиза быстро засыпает. Я принимаю душ, включаю ночник, забираюсь под одеяло и открываю книгу. Текст проходит будто мимо меня, потому что я ощущаю болезненные тренировочные схватки. Они начались у меня примерно две недели назад, поэтому я не сильно волнуюсь на этот счёт — начнутся и перестанут.

Мне приходится вернуться в душ, потому что боли не утихают даже через час. Не помогает и таблетка но-шпы. Я понимаю, что мой контракт подходит к финалу и близится расставание с малышом. С грустью пакую свои личные вещи в сумку, заплетаю волосы в хвост. Одежды для малыша у меня нет — их, конечно же, для ребёнка готовят будущие родители, а не я.

— Слушаю, — снимает трубку Багримов после первого же гудка.

— Тимур, кажется, начинается.

Глава 14.

* * *

— Тимур, кажется, начинается.

— Я скоро буду. Собирайся, Яна, — отвечает строгим тоном Багримов.

Я начинаю глубоко и часто дышать в телефонную трубку, потому что с каждым разом схватки усиливаются, и мне становится всё труднее их переносить.

— Уже собрала свои вещи. Буду ждать.

Когда я была беременна Лизкой, всё шло по другому сценарию. Скорая помощь, одиночество, городской роддом со страшным железным креслом и грубым отношением медперсонала. Мне не совсем повезло со сменой, потому что я ни с кем не договаривалась заблаговременно. Акушерка только и делала, что требовала от меня гробового молчания и послушания. А слушаться не всегда получалось, особенно во время потуг. Ох, и разозлила я её тогда! Страшно вспоминать. Но я не жаловалась лишь потому, что знала — от неё зависит жизнь и здоровье моей дочери.

Сейчас, я уверена, что всё будет по-другому. Частная клиника, приветливый медперсонал, уютные родовые палаты и приятная атмосфера. А ещё Багримов, который меня доставит туда. Он за всю эту роскошь заплатит немалые деньги, но это однозначно будет стоить того — на свет появится крошечный ребёнок, его сын. Наследник, которого он хотел.

Судя по шуму на заднем фоне, Тимур не дома, а где-то в кафе или ресторане. Возможно, проводит деловую встречу или просто отдыхает. Он отключается первым, и я убираю телефон от уха. Выхожу из комнаты, осторожно бужу маму и прошу её присмотреть за Лизкой.

— Началось? Ну наконец-то, — произносит она, хлопнув в ладоши.

Мне хочется возмутиться, но я не делаю этого. Понимаю, что для мамы ребёнок внутри меня чужой и она не обязана его любить. Понимаю, что мама ждёт не дождется, когда я избавлюсь от малыша и верну его законным родителям, и это только мне больно и грустно. А она не обязана чувствовать то же самое.

Я слышу вибрацию телефона — на экране светится номер Багримова. Подбегаю к окну и вижу у подъезда его машину. Подхватываю сумку с вещами и тихонько, чтобы не разбудить дочку, выхожу из квартиры.

Вздрагиваю, когда вижу на лестничной площадке Тимура. Он стоит прямо у двери, сунув руки в карманы брюк. Выглядит слишком уставшим — возможно, работал допоздна, а тут я со своими ранними схватками. Могла бы ещё минимум две недели беременной ходить.

Этой ночью Тимур точно не будет спать. Впрочем, как и я.

Багримов лишь кивает, когда слышит от меня слова приветствия и молча берёт у меня сумку.

— Зачем ты пошла на суррогатное материнство? — неожиданно спрашивает, когда мы оказываемся в салоне его автомобиля.

Здесь тепло и негромко играет магнитола. Старый добрый рок. Не думала, что он слушает такую музыку.

В этот раз Тимур усадил меня на переднее сиденье возле себя, чего никогда не делал раньше. Наверное, так он хочет контролировать, есть ли у него время, чтобы добраться до клиники. К счастью, здесь не так уж далеко.

— Мне нужны были деньги…

Пытаюсь улыбнуться, но у меня плохо получается. Схваткообразные боли парализуют мое тело, и мне стоит огромных усилий, чтобы сдерживать рвущиеся наружу крики. Не хочется пугать этим Тимура, поэтому я терплю и до металлического привкуса крови кусаю губы.