Девять унций смерти
Шрифт:
Во-первых, была уже ночь — и когда успела?
Во-вторых, он, сам того не замечая, сошел с дороги и забрел в дремучий лес — как же это он так? Вот тебе и потомственный воин!
А в-третьих, он был не один. Из глубин леса на него кто-то смотрел.
Среди приятных вещей можно было назвать лишь одну — скрипка никуда не делась. Как лежала себе смирненько в котомке, так и лежит.
«Пригрезилось», — подумал Якш, лихорадочно соображая, что же ему теперь делать со сломанной-то рукой, если тот, кто столь пристально смотрит на него из глубин леса, — враг. Сразу припомнились все гномьи россказни
Поймав себя на столь детски жалобной мысли, Якш фыркнул и, наплевав на все страхи, решительно потребовал:
— Покажись!
— Сам покажись! — прозвенел мелодичный смех. — Меня и без того видно!
— Мне — нет, — язвительно возразил Якш.
— А ты глаза протри, увалень бородатый! — откликнулись ему.
— Не до глаз мне — рука болит, — пожаловался Якш.
— Сейчас не будет, — пообещал из леса переливчатый голос.
— Потому что умру? — полюбопытствовал Якш, готовясь к битве.
— Потому что оживешь, — рассмеялось лесное существо. — Ты не о том думаешь и не к тому готовишься, дурень!
«Кто-то уже разговаривал со мной именно в таком тоне», — мелькнуло у Якша, но боль мешала ясно мыслить.
Якшу показалось, что листья запели, пропуская шагнувшее к нему лесное существо.
Прекрасная дева в зеленой одежде, вся в бликах лунного света и переливах зеленого, в каплях росы и отблесках звезд, вышла из зарослей босая, и ночные мотыльки плясали над ней, словно венчая ее трепетной воздушной короной.
— Ты… королева этого леса? — севшим голосом вопросил Якш.
— Меньше болтай — язык не истреплешь, — ответствовала лесная красавица. — Пойдем со мной!
— Послушай, ты прекрасна, и все такое… но у меня рука болит, мне к лекарю надо, — заупрямился Якш.
— Пойдешь со мной — исцелю твою руку, — пообещала дева.
Она шагнула вперед и ухватила Якша именно что за больную руку. Он чуть не заорал, но боль и вправду стала меньше.
— Идем.
Он пошел. А что еще было делать?
Он не знал страшных человечьих сказок о красавицах, заманивающих героев к пещерам чудовищ, не то бы испугался. Впрочем, он и так чувствовал себя не самым лучшим образом.
А лесная дева все вела и вела его сквозь непроглядные заросли, легко расступавшиеся перед нею и смыкающиеся стеной позади.
Наконец она остановилась и положила Якшу ладони на плечи.
— Танцуй со мной, — потребовала она.
— Танцуй?! — возмутился Якш. — Во-первых, я не умею, во-вторых, рука болит.
Рука и впрямь заболела еще пуще, стоило лесной деве ее отпустить. Заболела так, словно какие-то неведомые твари вознамерились немедля ее оторвать, причем непременно раскаленными щипцами.
— Танцуй со мной — вылечу! — приказала дева и вдруг толкнула Якша всем телом.
От этого толчка все вокруг запело, заиграло, задвигалось, понеслось вскачь. Якш и сам не заметил, как включился в общий хоровод, только ощутил вдруг, как его ноги скачут в каком-то неистовом плясе, отрываясь от земли и ударяясь о нее вновь. На миг ему даже показалось, что он-то стоит неподвижно, а это земля пляшет,
то отрываясь от него, то вновь ударяя его по пяткам. Наконец все вокруг остановилось.— Ну как рука, не болит? — весело спросила его лесная дева.
— Не знаю… — пропыхтел задыхающийся Якш. — Но все остальное… болит точно. Что это было?
— Опять глупости спрашиваешь! — фыркнула та. — Ну какая тебе разница?
— Разница? Ну знаешь ли! — возмутился Якш.
— Знаю, — отмахнулась она. — Так. Теперь вот что. Осталась еще одна вещь — самая важная. Ты должен лечь со мной.
— Лечь с тобой? — возмутился Якш. — Ты сама — невесть кто, заманила меня невесть куда, заставила вытворять невесть что, а теперь еще и ложись с тобой?
— Хочешь, чтоб рука не болела? — вопросила дева.
— Хочу, — смирился Якш.
— Тогда не спорь. Ложись.
Одним движением дева упала на землю и оказалась совершенно нагой. Лесная трава приняла ее тело, словно лучшая постель, как королевское ложе.
— Что ж мне, одной рукой одежду снимать? — пробормотал Якш.
И оказался совершенно нагим. Одежда просто пропала. Раз — и нет ее!
Махнув рукой на доводы разума, он опустился на ждущее его объятий тело… и не коснулся его!
Короткий миг абсолютного ужаса. Ужаса висения в пустоте. В чем-то, чего и правда нет. Он кончился, и Якш упал в непроницаемую тьму. Вспыхнуло черное небо, на котором ярко горели черные звезды.
А в следующий миг Якш обнаружил себя мирно бредущим по дороге.
Был день. Светило солнце. Он был совершенно один, вполне одет и никакого леса, никакой девы…
«Вот же прибредилось…» — пробормотал он.
«А скрипка — на месте ли?»
«Хвала Духам Огня — на месте!»
Только тут Якш сообразил, что проверяет наличие скрипки обеими руками. И ни одна из них не болит.
Якш внимательно осмотрел руку — цела. Словно и не ломал. Прибредилось?
Значит, или не ломал, или… или все же была лесная дева и прочие чудеса… Так-то вот. Так не ломал — или была?
Проще предположить первое. Впрочем, его и проверить проще. Якш еще раз открыл котомку — вот она, кольчуга, та самая, гениальное изобретение старого друга, о которое он и сломал себе руку.
Так.
Значит, все-таки была лесная дева?
Вот только… кого же она ему…
Якш вновь распахнул котомку, ухватил скрипку, вытащил ее наружу.
— Это… это была ты… там, в лесу? — прерывающимся; голосом спросил он, вновь вспоминая, как нечто толкнуло его в бок, выпадая из котомки.
— Совсем с ума сошел, — буркнула скрипка. — Клади скорей обратно, не видишь, дождь собирается?
— Но… ты все-таки ответь, а? — почти жалобно попросил он.
— Расспрашивать даму о ее интимной жизни недостойно настоящего кавалера.
— Так, значит…
— Ничего не значит. Застегни котомку, уже накрапывает, не чувствуешь, что ли?
— Но…
— Меньше болтай, язык не истреплешь!
Якш только головой покачал. Рука не болела. Не с чего ей было болеть.
— Хочешь когда-нибудь скрипачом сделаться — береги свои грабли, — буркнула скрипка, поуютнее устраиваясь в котомке. Якшу даже показалось, что она сворачивается клубком, но после всего уже случившегося проверить он не решился.