Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом

Все оказалось правдой. И поля не засеяны, и избы завидовских крестьян не свободны, и не будут освобождены, так как михайловский предводитель остановил переселение, которое, по его мнению, происходило с раздроблением семейств, что он мог бы позволить только с разрешения Правительствующего Сената. Узнав такое, московский предводитель также приостановил переселение крестьян из Зюзина в деревню Завидову «до того времени, пока разрешится переселение Михайловских крестьян в здешнее имение», о чем и известил московского гражданского губернатора [592] .

592

ЦИАМ, ф. 49, оп. 3, д. 274, лл. 3–13.

А тем временем из Санкт-Петербурга пришло заключение по делу о рязанском имении Бекетова (от 15 декабря 1842 г.): «Правительствующий Сенат согласно с заключением Г. Министра Внутренних Дел находит, что дурное управление помещика Бекетова имением своим и частью и жестокость с крестьянами своими ясно доказаны выведенными по настоящему делу обстоятельствами, он наложил на крестьян слишком тяжелый оброк 200 рублей ассигнациями с тягла – в возмещение накопившейся от сего недоимки, отобрал от них землю и отдавал оную в наймы, посылал крестьян... взрослых и малолетних для работ в отдаленное свое имение, не обеспечивая их продовольствием, без всякой причины воспретил достигшим уже совершеннолетнего возраста вступать в брак и, наконец, жалуясь непрестанно, без всякого, впрочем, основания, на неповиновение крестьян. Намеревался сначала их переселить в Восточную Сибирь, а впоследствии, когда получил в этом отказ, просил местного предводителя снабдить его свидетельством для ссылки более 100 чел. на поселение... Принимая все сие в соображение и вместе с тем усматривая, что все лица и местные власти... единогласно удостоверяют о необходимости взять означенное имение в опекунское управление – Правительствующий Сенат согласно с мнением Г. Министра Внутренних Дел определяет утвердить постановление о сем Рязанского Дворянства».

А в августе 1844 г. село Борисоглебское и деревня Изютина, как и другие подмосковные имения и московские дома Бекетова, вновь поступили в опекунское управление Дворянской опеки. Опекуном стал коллежский советник Алексей Дмитриевич Серебряков, представленный 16 августа старосте села Борисоглебского, Зюзино тож, дворовому человеку Тимофею Иванову Мырсову. Староста объявил, сколько дворовых приписано к селу, где они проживают, какие должности занимают и какое жалованье получают, а также приложил рапорты об этом. А затем крестьяне, спрошенные опекуном, показали, что в селе всех 86 тягол, из коих 24 на оброке, а 62 на изделье. А в деревне Изютиной всех тягол 16, из них 6 на оброке, а 10 на изделье. Оброку было положено Бекетовым по 100 руб. ассигнациями в год, издельные же за неимением в селе господской пашни и по малому количеству сенокоса употребляются в селах Степановском и Покровском половинным числом тягол, а также на перевозку в господский дом с берега Москвы-реки дров, приплавливаемых из села Покровского; для набивки в московских домах погребов и для очищения с дворов снега и посылки в случае надобности в другие вотчины. Земли во владении борисоглебских крестьян пахотной 47 десятин 1602 кв. сажени, сенокосной 20 десятин 2185 кв. сажен, а в деревне Изютиной – пахотной 80 десятин 1006 кв. сажен, сенокосной 10 десятин 1145 кв. сажен; под садами 4 десятины 508 кв. сажен.

К марту следующего года Серебряков вместе с опекуном коллежским асессором Боголеповым представили в Дворянскую опеку рапорт с описанием состояния всех имений, в котором много рекомендаций по селу Борисоглебскому. Они просили Опеку: оставить переселяемых крестьян и вернуть переселенных на прежние места; расселить в Зюзине выселенных из их изб крестьян по новым правилам, а тем, у кого нет изб и средств, дать бревна на строительство; церковь и обветшавшие постройки помещика и священнослужителей восстановить или перестроить, а разрушающиеся деревянные строения разобрать на дрова для дворовых; для господских построек, как в Покровском, так и в Борисоглебском, срубить до 600 корней (близ села Покровского); уменьшить оброк до 20 руб. серебром с тягла, а издельным крестьянам, которые уплатят недоимки, тоже быть на оброке (ведь и недоимки у них по оброчным деньгам за прежние годы, за что они и были обращены в издельные).

Трудно понять сейчас, что из этих рекомендаций успели выполнить, но господский дом, вероятно, подремонтировали и даже застраховали, так как с 1844 г., как отмечено в опекунских отчетах, он сдавался на три летних месяца внаем студентам Московского университета [593] . И новые дома с тех пор в селе стали строиться по новым правилам: разрешив увеличение застройки за околицу, дворы располагать в две линии вдоль дороги. Правая сторона, считая от въезда в село, была построена тесно, без соблюдения положенных между строениями расстояний. А теперь было назначено крестьянам строиться и по левой стороне, занимая под каждый двор по 10 сажен по улице, а через два двора оставлять переулок шириной в 12 сажен для пожарных нужд.

593

ЦИАМ, ф. 49, оп. 3, д. 272, лл. 194–200, 302–304, 386, 388.

Петр Петрович вместе с двоюродной сестрой графиней Александрой Григорьевной Лаваль завершили наконец размежевание села Зюзина и пустоши Новоселки, что была деревня. Надо отметить, что размежевание этой дачи на бесспорные участки проводили еще 27 сентября 1807 г. их матери, родные сестры Ирина Ивановна Бекетова и Екатерина Ивановна Козицкая, и землемер Жилин выдал им планы, но без утверждения Государственной печатью. Один план – на деревню Новоселки – во время 1812 г. был уничтожен. И в 1840 г. графиня Лаваль и командор Бекетов представили в Московский уездный суд полюбовную сказку, план, сочиненный в 1807 г. землемером Жилиным, и прочие документы с просьбой провести размежевание.

Специальное межевание дачи по их прошению провели только в 1844 г., а в июне 1845 г. утвердили. При этом, наконец, были официально обмежеваны два отдельных владения и составлены отдельные планы: под литерой Б-20 – село Борисоглебское, Зюзино тож, камергера Петра Петровича Бекетова, а под литерой Н-16 – пустошь Новоселки, принадлежавшая его двоюродной сестре действительной статской советнице графине А.Г. Лаваль [594] . На плане хорошо видны сады вокруг села: к востоку от дороги – усадебный и полевой, принадлежащие Бекетовой, а к западу, за односторонней ниткой крестьянских дворов, – тягловые сады. И – редкостная деталь: вдоль въездной дороги высажены деревья. Аллея начиналась от речки Котелки (прежнее название р. Котловки) и заканчивалась за пашней на церковных землях перед самой усадьбой. Этот план позволяет датировать известный памятник природы «Липовая аллея» именно 1807 г.

594

РГАДА, ф. 1320, оп. 6, лл. 377, 378, 379, 381, 382.

Внешне планы за период с 1766 по 1844 г. мало изменились. В Новоселках, правда, на месте деревни исчезло обозначение поселения с усадебной землей – теперь это действительно была пустошь: «На сем числе поселения никакого не состоит». Крестьян из деревни, вероятно, переселили в сельцо Шаболово, но еще много лет их и их потомков записывали в метрических книгах Борисоглебского прихода. А планы села Борисоглебского – под литерами Б-4 (1766) и Б-20 (1844) – не отличались ни единой деталью [595] .

595

РГАДА, ф. 1354, оп. 256, ч. 1 (План под литерой Б-4); ф. 1354, оп. 256, ч. 2, л. 6 (План под литерой Б-20).

Командор П.П. Бекетов был немолод – 51 год, когда получил в наследство зюзинское имение. Семьи у него не было – он жил практически один. У обоих братьев последним утешением осталась привязанность к племянникам.

Иван Петрович последние годы жил в Москве и вел оживленную переписку с Дмитрием Гавриловичем Бибиковым и его супругой Софьей Сергеевной, урожденной Кушниковой, дочерью Екатерины Петровны. Софья уже подросла, давно вышла замуж, у нее появились свои дети. Она не раз, и даже в замужестве, жила летом в селе Зюзине у бабушки Ирины Ивановны. Но ее детская привязанность «к дядиньке Ивану Петровичу» не иссякала. О стиле взаимоотношений Ивана Петровича с Бибиковыми можно судить по небольшим письмам, которые он изредка посылал в Петербург, сразу обоим [596] .

596

ОПИ ГИМ, ф. 278, д. 113, лл. 33, 89, 90, 350, 351.

Межевой план села Борисовского, Зюзино тож, владения вдовы И.И. Бекетовой, сочиненный московским губернским землемером надворным советником Жилиным 27 сентября 1807 г. Реконструирован автором в соответствии с архивным межевым планом

«Возвращаю вам, любезная Софья Сергеевна, с тысячу тысячною лихвою благодарность вашу. В первом моем к вам письме я вам и не говорил о ней ни слова, от того, что изъяснить ее превосходит мои силы: есть ли возможность не любить добрую, милую, любезную племянницу? Но любить, какой вздор я сказал! По крайней мере, оказывать возможное дружелюбие старику, дяде, варварские названия! и притом провинциалу, заглохшему в своей пустыне, есть усилие человеческого сердца. С добрым папинькой мы переписываемся ежедневно, но видимся реже, раза три, четыре в неделю. Я приготовляю себя к разлуке – мысленно обнимаю вас и детей от всего сердца, навеки вам душевно преданный

Покорнейший слуга Иван Бекетов 17 генваря 1829 Москва»

«Дошли ли до вас, почтеннейший Дмитрий Гаврилович, слухи о славной в Петербурге магнетизаторке? Если нет, то я сообщаю вам эту новость, как, по крайней мере, некогда верившему чудесам магнетизма, которая тем более заслуживает любопытства, что чудеса производит своими глазами. И я верю возможности сего, но признаюсь, любопытен был бы узнать, успела ли она ныне усыпить вас ими. Надеюсь, что вы здоровы, и желаю вам сего от всего сердца, душевно вам преданный

Покорнейший слуга Иван Бекетов».