Девять воплощений кошки

Темный огонь полыхает в его глазах… нежность, боль… ярость.

Нежность…

Боль потери…

Ярость…

– Извините, вы сказали, что вы не от полиции в музее прятались, – сказала Катя. – А от кого же?

– От вора.

– От какого еще вора? – Елистратов повысил голос.

– От вора, и теперь я понимаю – от возможного убийцы этой прекрасной, драгоценной, как алмаз, женщины.

– Объясните, пожалуйста, – Катя обернулась к Вавич: – Виктория Феофилактовна попросите его объяснить.

– Юсуф, я прошу вас, объясните нам все. О каком воре идет речь?

– Вор в стенах музея, Виктория-ханум. Вор, запустивший руку в то, что ему не принадлежит. Я сразу понял, когда увидел ящики там, в хранилище.

– Но ящики постепенно распаковывают, мы работаем с предметами коллекции.

– Я отлично помню каждый ящик, как он был сформирован, запакован. Я делал это сам вместе с теми, кто мне помогал, у меня есть знаки, приметы. И эти приметы, знаки в нераспакованных ящиках сдвинуты, нарушены. Кто-то рылся в них.

– С коллекцией работает профессор Гайкин.

– Он куратор, он честный человек, он отвечает за коллекцию. Он – хранитель, – Юсуф покачал головой. – Мне одного взгляда на ящики хватило, чтобы понять, что там рылись в спешке. Если бы он хотел что-то украсть, он бы сделал это незаметно. А там все бросается в глаза – мне, который знает каждый ящик, каждый элемент упаковки. Там побывал вор, и я хотел его выследить и поймать.

– Где выследить? В хранилище? – спросила Катя.

– Да.

– И вы находились там в тот вечер, то есть, в ночь репетиции?

– Да.

– Мы приходили туда, но вас не видели. Там работал профессор. Один.

– Я вас видел там. Вас и вас тоже, – Юсуф указал на Кристину и Анфису. – В хранилище много мест, где можно спрятаться.

Катя вспомнила – тот взгляд в спину, точно кинжал… Ей же померещилось там тогда, что кто-то наблюдает за ними…

– Хранилище закрывается замком с магнитной картой, – сказала Кристина. – Интересно, как же вы выбрались оттуда? Олег… то есть, Олег Олегович всегда закрывает зал, когда выходит даже на минуту. У него карта и код.

Юсуф усмехнулся и покосился на свой телефон.

Катя подумала – тому, кто только сейчас на их глазах в присутствии полиции, МУРа взломал всю систему музейной охраны, что там какая-то дверь с жалкой магнитной картой.

– И кого же, интересно, вы подозреваете в воровстве? – спросила Кристина. – Вас самого в убийстве Юдиной подозревают!

– Я узнаю, – Юсуф выпрямился. – Очень скоро я все узнаю.

– Вы сейчас поедете с нами в управление, на Петровку, – оборвал его Елистратов. – Для вас все только начинается – в том числе и тесты для сверки ДНК. Не думаю, что у вас в будущем появится время для собственного расследования.

– Успевает тот, кто не торопится, – ответил Юсуф, – Виктория-ханум, берегите коллекцию. И не волнуйтесь, я очень скоро вернусь, чтобы ее защитить.

Глава 29 Версии

– А правда, можно струной удавить человека? – боязливо спросила Анфиса, когда оперативники повели Юсуфа, за ними проследовали Елистратов и Тимофей Дитмар.

– Можно, она же стальная. И ты сама убедилась, какой он, этот Юсуф, – ответила Катя.

Они вышли к парадной лестнице и начали спускаться на первый этаж. Хаос в музее, вызванный сработанной сигнализацией, потихоньку сходил на нет. Посетителям разрешили вернуться в залы. Но в вестибюле у входных дверей – все еще много охранников. Да и полиция еще не уехала.

– Но в музее ведь никого не задушили, – Анфиса остановилась в пролете лестницы. – Ты поверила его словам про вора в музее?

– Не знаю, Анфиса. Одно точно – он видел нас и Кристину в тот вечер в хранилище, когда ты фотографировала эту чертову куклу… мумию человека-кошки. Я тогда еще почувствовала, что за нами кто-то следит. Выходит, это он прятался в зале.

– А его словам, что он Юдину не убивал, ты поверила? – Анфиса о чем-то напряженно размышляла. – Я – нет. Кто, как не убийца, разгуливает с удавкой в кармане? И потом, помнишь, ты говорила, когда мы коридор осматривали – зачем, мол, убийце заранее изучать и выбирать это место, если он не мог знать, что именно Юдина приедет в музей с проверкой? Так вот в случае с Юсуфом это как раз можно объяснить логично. Он выбрал это место для того, чтобы прикончить там музейного вора, когда поймет, кто это. Юдина оказалась тем вором, вот он ее и убил. Понимаешь, если у нее задание было не допустить ни в коем случае, чтобы коллекцию этого мафиози выставили в музее, но она никаких зацепок для этого в их документах не смогла найти, она решила просто взять что-то – артефакт, вещь. А потом к этому сама и придраться – мол, у вас тут некомплект, ценности похищены, надо все снова проверять, расследовать.

– Ты слышала, как он о Юдиной говорил? С неподдельным восхищением, – сказала Катя. – И еще в его словах сквозила печаль.

– Чего ему о ней печалиться?

– Пока не знаю. К тому же он так и не сказал, что, возможно, украли из тех ящиков. Хотя хвалился, что сам все упаковывал и даже метки какие-то оставил… знаки…

Катя умолкла.

Знаки…

– Анфис, все это слишком сложно, то, что ты говоришь. Однако не лишено смысла, – она подошла к мраморным перилам лестницы. – Нашего красавца профессора Юсуф не подозревает в краже. Юдину он… не знаю, мне кажется, тоже не подозревал, или так искусно притворяется сейчас. Согласно данным экспертизы, у Юдиной незадолго перед смертью был секс.

– Она же музей не покидала, тут находилась, с кем же она могла переспать на скорую руку? Бред какой-то!

– Если охранник Тригорский не лжет и Юдина с профессором Гайкиным действительно раньше встречались, учитывая, что Кристина вне себя от ревности, то… скорее всего секс у Юдиной был именно с профессором. Значит, она заходила в хранилище, значит, это из-за профессора она тут допоздна задержалась. Тригорский в этом уверен, кстати. Вывод – она могла что-то украсть из ящиков.

– И Юсуф вычислил ее как вора и прикончил. Знаешь, когда на Востоке люди говорят «нет» – это означает «да», и наоборот. У них никогда не поймешь, там умеют свои чувства скрывать.

– Юсуф своих чувств не скрывал. Ну, а если вор кто-то другой?

– Кто?

Катя смотрела на экскурсантов, направлявшихся в Египетский зал.

Знаки…

Когда появляется «Проклятая коллекция», появляются и знаки…

Внезапно Катю ожгло, как огнем.

Через вестибюль шла высокая женщина с фигурой двадцатилетней девушки и увядшим накрашенным лицом, в рыжем парике, в модном и чересчур коротком платье.

– Василиса Одоевцева, – сказала Катя, – и на ней сейчас тот самый парик, как и там, в «Приюте любви»… рыжий… а вчера она носила черный…

Рыжий парик…

Знак…

– При чем тут ее парик? – спросила Анфиса. Она следила за Василисой – та, кажется, направилась в музейный туалет.

– Она ведь видела меня там, в Красногорске, в гостинице для кошек. Понимаешь, она видела меня, разговаривала со мной. И знает, что я служу в полиции. Тригорский-старший видел меня несколько минут всего и сразу узнал. А она общалась там со мной гораздо дольше. Вряд ли у нее плохая память, Анфиса. Ох, черт, только сейчас до меня дошло… Она ведь узнала меня сразу в тот вечер, когда мы пришли в Египетский зал и стали ее фотографировать. Но она и виду не подала ни тогда, ни потом, что ей известно, кто я.