Девять жизней черной кошки

– Просто я следую правилу: бери от жизни все, что можешь. В нашей стране развились товарно-денежные отношения, а поскольку деньги с тебя брать безнравственно, я предлагаю другой способ купить у меня информацию. Дай согласие, и тогда под треск свечей и расслабляющую музыку я расскажу интересные умозаключения, после чего тебе станет не смешно.

– Ах-ах-ах… Сколько романтики! И вся она гнилая, – желчно сказала Алла. – Знаешь, кто ты? Шантажист.

– Ну, так и ты вроде не Дюймовочка, – не оскорбился Назар. – Неужели тебе хочется на нары? Алла, там такое отребье сидит… Тамошние бабы повесят тебя на твоих же колготках только за то, что ты пахнешь дорогими духами.

– Получается, ты сдаешь своего командира.

– Ни-ни-ни! – замахал он руками. – Я не сдаю Андрея, что ты! Я помогаю тебе… как бы поточнее выразиться… сориентироваться. Когда ты будешь знать, почему попала в эту дерьмовую – прости за выражение! – ситуацию, подумаешь, как тебе быть. И потом… Я не придерживаюсь мнения, что именно ты заказала Черкесова и грохнула его жену. Это действительно чушь. Однако пока не выяснятся все обстоятельства, тебе придется посидеть…м-м-м… месяца два, а то и все четыре. В следственном изоляторе посидеть. В одной камере с жуткими бабами, больными чесоткой и сифилисом. Кстати, ты знаешь, что параша прямо в камере находится? Бабы будут справлять нужду, а ты будешь все это нюхать. Далее. Тебе, как элементу, стоящему наверху социальной лестницы, предоставят нары прямо возле параши. Это у заключенных закон такой: новенький обязательно должен спать у параши. А станешь возмущаться, отметелят. Когда бабы дерутся… это страшно. Вырвут половину твоих шикарных волос, Аллочка. Да стоит мне лишь представить тебя в камере, мороз пробирает до костей…

Устрашающий монолог Алла слушала с брезгливой гримасой. Очевидно, Назару удалось описать ожидающую ее перспективу живо и доступно, ибо после короткой паузы она сдалась:

– Хорошо, я согласна. Выкладывай.

– Э, нет! – помахал он пальцем. – Сначала деньги, потом стулья. Вечером деньги, утром стулья и так далее. Я вызываю такси?

– Жулик, – бросила Алла, поднимаясь. – В конце концов, ладно! Не могу сказать, что секс с тобой неприятная штука. Вызывай тачку.

* * *

– Наверх! Быстро! – дала шепотом команду Лиза, подхватила Вероничку на руки и, несмотря на темноту, двинулась точно к лестнице. – Вася, быстрее!

Снаружи хлопали дверцы автомобиля, слышались голоса:

– Открывай ворота!

– А ворота открыты. Кто не запер ворота?

– Ну и ладно. Не твое же!

Лиза и Черкесов очутились на втором этаже.

– Есть комната с балконом? – шепотом спросила она.

– Да, есть, иди сюда…

Он тронул дверь, которая заскрипела, казалось, на весь дачный поселок, вошли в темную комнату. Черкесов осторожно и тщательно закрыл дверь за собой, прижался к ней спиной, как бы уже чувствуя свой близкий конец, чуть слышно выговорил:

– Лиза, это глупо… мы теперь не выберемся… мы в ловушке…

– Молчи! – шикнула она, делая бесплодные попытки открыть балкон. – Звони Андрею, может, он успеет с ребятами…

– Мобильник в дубленке! – едва не взвыл Черкесов, стукнув себя кулаком по лбу.

– Ты оставил дубленку внизу?! – ужаснулась Лиза. – Ты… ты просто… тупица! – Чуть не плача, Лиза дергала на себя дверь балкона, а та все не поддавалась. – Господи! Да откройся же! Вероника, перестань хныкать! Вася, возьми ее на руки!

Но вот дверь открылась. Правда, слегка задребезжало стекло, и Лиза придержала его рукой. Снизу, но сбоку доносилось:

– Пацаны, ключа нет в тайнике…

– А кто дом не запер? У нас же «стволы» здесь…

– Да кто сюда придет? – долетел другой голос.

– Не, я не люблю бардак. Я порядок люблю…

Тем временем Лиза исследовала балкон, глянула вниз. С этой стороны дома никто не мельтешил, прибывшие бандиты суетились за углом. Напротив высился двухметровый забор из досок, отделяющий дачу от соседей. Лиза повернулась к Черкесову:

– Вася, с этой стороны можно выбраться на улицу?

– Конечно, – ответил он. – Если через ограду перелезть…

Лиза перегнулась через перила, посмотрела вправо. Да, там железная ограда соединяется с кирпичной стеной дома. Лиза бросила Черкесову:

– Спускайся вниз…

– Ты что! Высоко!

– Лезь, тебе говорят! Спрыгнешь. Я спущу Вероничку, ты поймаешь ее. А потом спрыгну сама…

– Не, пацаны, что за дела? – послышался голос уже внизу в доме. – Чей дублон?

– Черкесов, это наш единственный шанс! – подтолкнула его Лиза. – Если трусишь, я спрыгну сама, а ты оставайся здесь!

Делать нечего, Василий Романович перелез через перила, затем взялся за прутья, повис на руках и спрыгнул. Одновременно Лиза взяла дочь на руки, опустила по другую сторону перил, приказала:

– Стань ножками на балкон…

– Мама, я боюсь, – всхлипнула Вероничка.

– Не бойся, родная, – чмокнула ее в лоб Лиза. – Все будет хорошо. Дядя Вася тебя поймает. Только ни звука, дочечка! Давай ручку… Так… молодец…

Лиза крепко взяла девочку выше кисти, второй рукой оторвала ее ручку от перил и опустила вниз. Вероничка болтала ножками. Удостоверившись, что Черкесов стоит точно под девочкой, Лиза отпустила ее…

– Пацаны, вам не кажется, что здесь кто-то был? – громко спросил голос внизу.

Черкесов поймал Вероничку, но на ногах не удержался, упал. Лиза сняла пальто и бросила ему, теперь осталось спрыгнуть ей…

– Или есть, – сказал еще один. – За мной наверх!

– Лиза! – тихо звал Черкесов. – Прыгай!

Лиза слышала шаги по лестнице. Нет, им не уйти. Ведь нужно не только спрыгнуть с балкона, но еще и перелезть через ограду. На это требуется хотя бы две-три минуты, но бандиты здесь будут намного раньше. Балконную дверь не удастся закрыть, значит, придется ее лишь слегка прикрыть. Подонки войдут в комнату, увидят открытую дверь, выйдут на балкон… А с ними Вероничка. Положение безвыходное…

* * *

– Знаешь, Андрей, ты все же не отдавай Ваську, – сказал после вдумчивой паузы Бубулин, чем поставил Андрея в тупик. – Он, конечно, не святой… Да что там говорить – скотина он редкостная! Но смерти не заслуживает. Ее никто не заслуживает, разве что отпетые негодяи, которым убить человека ничего не стоит.

– Меня это мало утешает, – проговорил Андрей. – Я знаю одно: вчера хотели и нас прикончить. Поливали по деревне автоматами, как в «горячей точке». Я отдам Черкесова. Честно говоря, за этим и пришел к вам. – Пауза. Андрей не мигал веками, чтобы случайно не пропустить мизерное движение мускулов на лице Бубулина. – За советом пришел. Как бы вы поступили на моем месте?

– Для этого надо оказаться на твоем месте, – сказал Бубулин. Он встал, прошелся к окну, задержался там, стоя спиной к Андрею, и молчал.

– Хорошо, ну а что тогда делать? Что? Посоветуйте, вы же старше…

– Ты боишься? – удивленно спросил Бубулин, не поворачиваясь к нему лицом. – Странно, ты не похож на человека, который чего-то боится.

– Боюсь, – признался Андрей. – За Лизу боюсь, ее девочку. За ребят боюсь. Гришка побывал в таких переделках… теперь вида крови не выносит, с животными, как с людьми, разговаривает, зато людей сторонится. А Назар? С виду-то он бесшабашный, но на самом деле… Он был заслан в гадюшник, ведь похож же на кавказца, мусульманские обычаи выучил, как «Отче наш». И пришлось ему застрелить своего парня. Там, у них, когда проверку проходил. Он мог отказаться и погибнуть сам, но тогда погибло бы значительно больше людей, мирных жителей тоже. Короче, операция, к которой долго готовились, провалилась бы. А потом он кричал по ночам, простить себе не мог, наверное, не простил до сих пор. Вы понимаете, что это за ребята? Но они не сломались, и не их вина, что кто-то там наверху тасует чужие жизни, как карты. Мы вернулись к простым занятиям, хотя нам непросто было перестроиться и взять вилы в руки. Но сейчас нас снова заставили взяться за оружие. Неужели вы, Прохор Никитич, в нашем положении стояли бы и ждали, когда вас убьют?