Девять жизней Греты

– Горги, да не может такого быть! Подобное бывает только в кино. Когда герои разговаривают о чем-то важном, то непременно их подслушивает тот, кто не должен ничего знать… Но в жизни таких совпадений не бывает.

– Бывает! Как бывает и такое – когда убийца прячет труп и надеется, что его никто и никогда не найдет, потому что это лес, болото, или темное, заросшее кустами место в парке, или тихая заводь… Но труп все равно находят. И это удивительно! Словно тот, кто постоянно следит за нами сверху, все делает таким образом, чтобы тело обнаружили. И убийцу схватили бы…

– Горги! Не забивай себе голову всякой ерундой! Да даже если предположить, что Грета все это услышала, ну и что? Она же не записала наш разговор на диктофон. Это всего лишь произнесенные вслух слова, не более того.

– Я сказал тогда: «А тебе ее не жалко? Совсем? В сущности, она же не сделала тебе ничего плохого. Напротив – она купила тебе квартиру, и вообще, мы все эти месяцы жили, как у Христа за пазухой». И ты ответила мне: «Какой же ты у меня еще дурачок, Горги! Да, вот еще что… Помнишь мою сестру? Она умерла от обыкновенного перитонита. И в больнице к ней относились, как к нищей. Когда она умирала, к ней никто даже не подошел… Все тогда говорили – будь у нее страховка, за ней бы лучше присматривали… Муж бы занял денег, а страховая компания выплатила бы им все, что они потратили на лечение. Вот как бы уговорить Грету, чтобы и она застраховала свою жизнь?»

– Горги, почему твоя память сохранила весь этот разговор? И почему ты сейчас вспомнил об этом?

– А ты как будто не понимаешь… Ты вот только представь себя на месте Греты!

– Глупости! Я никогда бы не оказалась на ее месте…

– Почему? Разве ты не могла бы влюбиться и оказаться на чужбине, в чужой семье?

– Нет, почему же… влюбиться я могла бы и оказаться на чужбине – тоже. Но вот только выходить замуж за бедного парня, у которого за душой нет ни лева, я никогда не стала бы! Ты уж извини, Горги. Тем более за маминого сынка. Я удивляюсь, как это Грета не разобралась, что ты за человек. И почему она решила выйти замуж именно за тебя?

Горги смотрел на нее с ужасом. Словно это была не его мать…

– Ма, что ты такое говоришь?!

– Правду, Горги. Правду! И уж поверь, если бы у меня было столько денег, сколько у Греты, я никогда бы не стала покупать квартиры, находясь в браке. Это же полный идиотизм!

– Ма, она была просто очень доброй…

– Это не доброта, Горги. Она была полной дурой! Поэтому я советую тебе: хотя бы сейчас не останавливайся на достигнутом.

– Ты о чем?

– Что тебе сказал Николов?

– Он показал мне копию письма, которое Грета оставила в полиции. Ты пойми, когда она услышала о том, что мы с тобой собираемся ее убить, она была вне себя от ярости, обиды… Представляю, какие чувства она испытывала!

– Вытри сопли, Горги. Я с тобой не о том говорю! Что тебе сказал Николов? Что с Гретой?

– Она погибла в Каварне. Причем я так и не понял – как это могло произойти? Я же ничего не делал с ее тормозами…

– Да какая тебе разница?! – Магдалена потушила сигарету и достала новую. – Главное, что ее теперь нет в живых.

– Но получается, что нет двух Грет! – воскликнул Горги с горечью. – Что теперь будет?

– Во всяком случае, ты тут ни при чем. Понятно, что в черной машине погибла я, значит, в красной – Грета. Греты же не может быть две! – Магдалена как-то нехорошо рассмеялась, резким хрипловатым смехом.

– Но меня могут обвинить в том, что я нарочно опознал твой труп, как труп Греты!

– Ты был в шоке… К тому же на мне был крестик Греты. Горги, уж теперь-то тебе и вовсе не о чем беспокоиться! Нет ни Греты, ни меня. Ты теперь совершенно свободен и можешь спокойно пользоваться всем тем, что оставила тебе твоя покойная женушка.

* * *

Горги достал большой носовой платок, промокнул им мокрое от пота и слез лицо. Платок был несвежий, серый. Он брезгливо бросил его на пол.

В комнате столбом стоял сизый дым, но Магдалены уже не было. Она исчезла. Однако даже после ее исчезновения Горги не почувствовал себя свободным. Он знал, что мать не отпустит его и после своей смерти.

– Не отпущу! – раздалось откуда-то сверху.

– И не надо… – Он со вздохом поднял платок, засунул его в стиральную машину. – Постараюсь жить сам, один. Но все равно, я не ожидал от тебя, что ты такого мнения о своем сыне… что на месте Греты ты не вышла бы за меня замуж.

Он бормотал что-то обиженным тоном, потом понял, что никакой Магдалены в квартире, конечно, не было, просто это сказывалась его тоска по матери. Да он еще не оторвался от нее, и ему просто необходимо с кем-то поговорить, посоветоваться.

Еще он заметил, что даже представляя мать в своем воображении, он видит ее такой, какой она была на самом деле: практичной, рассудительной, холодноватой и эгоистичной. И все равно при мысли о ней ему становилось душно, тяжело на сердце, он пока еще не мог без нее обходиться, он любил ее так, как – он знал – никого и никогда он не полюбит. Пусть она такая – бессердечная, злая, такая, какой ее знают многие, – но для Горги она все равно останется самым близким человеком! И это даже несмотря на то, что он знал о ней нечто такое, о чем многие только догадывались… Да, она помогла отцу уйти, и на нее даже завели уголовное дело, да только никто ничего не мог доказать. Ну подсунула она ему не те таблетки… Перепутала! Каждый человек может перепутать! У нее всегда были сложные отношения с отцом. И он мешал ей жить так, как она хотела.

«Я не собираюсь думать об этом сейчас».

И вдруг он вспомнил, что рано утром ему надо ехать в Каварну – опознавать тело Греты. Еще одно опознание! Еще один обгоревший женский труп. Две близкие ему женщины – сгорели. Обе.

В дверь позвонили. Он открыл и увидел красивую молодую девушку в меховой куртке с капюшоном.

– Вы Джорджи Ангелов? – спросила она, откровенно разглядывая его.

– Да.

Он напрягся. Кто это? Чего она от него хочет? Может, это еще один следователь? Из Каварны, к примеру?

– Мне надо с вами поговорить по одному очень важному делу, – сказала девушка.

– Проходите, – вяло пригласил он ее.

– Меня зовут Райна, – девушка расположилась в кресле. Обувь она не сняла, и теперь с ее высоких сапог на ковер капала талая вода. Горги подумал: была бы мама дома, она непременно отчитала бы эту девицу. – Скажите, где Грета? Я звоню и никак не могу до нее дозвониться.

Он хотел сразу сказать ей, что Грета погибла, но тогда он не услышал бы, зачем эта Райна вообще к ним пришла. Поэтому он изобразил какой-то неопределенный жест, пожал плечами и вдруг услышал спасительное для себя предположение:

– Может, она в России?

– Да-да… у нее там дела, но она скоро вернется…

– Вот и хорошо. Даже лучше, что ее нет дома. Мы одни? – Райна оглянулась и вопросительно посмотрела на Горги. У нее было гладкое, красивое лицо, большие темные глаза, черные, влажные от снега и дождя кудри. Пунцовые губы.

– Да, одни, – устало проговорил Горги.

– Да, я понимаю Грету. Вы – очень красивый молодой человек! Просто бог! И надо же, как природа щедро одарила вас! Честно говоря, я даже на время забыла, зачем пришла… Вы уж извините, что я вас так рассматриваю. Просто только теперь я по-настоящему поняла, что же произошло с этой бедной русской девочкой, когда она увидела вас впервые… Да у нее голова закружилась! А потом она эту голову и вовсе потеряла. Жаль, что у вас с ней не сложились отношения.