Девятая драгоценность (девятая столица)

Сначала я подумала, что это охрана. Однако мужчина приближающийся ко мне, на охранника был совсем не похож. Он и на китайца то похож не был. Мужчина был другой национальности, он был японцем. Все его намерения были написаны у него на лице и поэтому, бросив инструменты, я попыталась ускользнуть в зал, где стояли уже готовые нефритовые изделия, а чуть дальше была комната охраны... Но не тут-то было. Двигался мужчина огромными прыжками. Я успела лишь добежать до середины зала, когда он схватил меня за руку, пытаясь разжать мои пальцы и отнять печать. Он сломал мне уже два пальца, когда я не выдержала и закричала. Однако это не остановило мужчину. Не выдержав боль, я выронила печать, а он уже нагнулся, чтобы поднять ее, как вдруг резко закричал. Печать упала возле фигурки терракотового солдата императора Шихуан-ди. Соприкоснувшись с солдатом, печать начала испускать безумный свет. Мужчина не смог к ней приблизиться. Тогда он снова подскочил ко мне и схватив за волосы, стал наклонять мое лицо к печати.

Кое-как вырвавшись, я отбежала от него. Мужчина сначала кинулся ко мне, а потом подумав сказал

– Не делай вид, что не знаешь меня!

Я действительно не знала этого человека, но слышала его голос не один раз. И теперь пыталась вспомнить. А мужчина тем временем продолжал говорить

– Хорошо, допустим, что в отличие от своего отца ты не видела меня! Но уж слышала точно!

И тут я вспомнила этот голос. Значит передо мной стоял мой мучитель.

– Что вы хотите от меня?
– справившись с дрожью, спросила я

– Сначала скажи, ты знаешь меня?

– Нет!

– Маленькая лгунья! Ну, хорошо, меня зовут Такеши.

– Это имя мне уже встречалось. Только не могу вспомнить где! Вспомнила, письмо дедушки! Что-то про …

– Ненавижу вас! Ненавижу вашу нацию!
– вдруг закричал мужчина, - Еще бы чуть-чуть, и мы с отцом нашли бы ключ к власти над всем миром и бессмертию! Для завершения экспериментов нам нужен был только месяц, один месяц! Но нам его не хватило! Красная Армия вошла в Китай и все семь лет трудов пошли коту под хвост! Еще больше чем китайцев, ненавижу русских! Японцы-единственная нация, которая должна править миром!

– Я ничего не понимаю! Вам можно дать от силы лет двадцать-двадцать пять, а ведь война кончилась шестьдесят четыре года назад! Вам сейчас должно быть…

– Замолчи! Что может понимать такая безмозглая, мягкотелая тварь как ты?!!! С самого твоего рождения я пытался выработать в тебе силу воли и готовил к тому моменту, когда нефрит окажется у тебя!

А что сделала ты? Убежала под крыло к ним?!

– И все-таки я не понимаю!

– Не понимаю, - передразнил мужчина, - ну хорошо! Я тебе расскажу все, может тогда ты поймешь меня и отдашь печать!

Мой отец был гением, а я был бастардом. Сыном горничной. У меня было два сводных брата и родная сестра. Один из сводных братьев забил мою сестру насмерть. Ей, было пять, мне-два. Ты все это слышала, жаль, что в отличие от своего отца не могла видеть! Может тогда твой характер стал бы тверже. Когда я вырос, отец отправил меня учиться на медицинский факультет. Я сделал все, чтобы быть ему нужным. И когда в 1937 году он отправился в Харбин, рядом с ним был я, а не мои сводные братья. Кстати, их уже нет. Я отомстил за сестру, они закончили свою жизнь в психлечебнице.

В сорок четвертом году я проводил уже опыты самостоятельно, в сорок пятом отец начал гордиться мной, моим самурайским характером и несгибаемой волей.

Когда начались опыты с нефритом, я решил сделать отцу сюрприз. Когда вытачивались шарики из нефрита, осталось немного нефритовой стружки. Совсем немного, со столовую ложку. Во все времена были ученые, которые проводили эксперименты на себе. Прививали себе оспу и чуму. Я же решил перещеголять всех. И ввел себе растворенную стружку нефрита, ту, которая остался от печати. Правда рассказать отцу об этом я уже не успел. Проклятые русские разлучили нас. А потом отца забрали под свое крыло американцы. Я не числился ни в каком ведомстве и скоро оказался на свободе. Отец умер в 1959 году, у нас на родине в провинции Тибо. А я живу до сих пор. Я могу все, ты видела мои возможности! Но порошок кончился, месяц назад я ввел себе последние крупинки! Впрочем, это уже не важно! Ты сейчас положишь печать в мои руки, и я стану бессмертным! Давай же, возьми печать! Делай то, что я говорю!

Пока Такеши говорил, я мучительно думала о том, что мне делать дальше. Бежать я не успею, охранников звать бесполезно!

Рядом с печатью стояла фигура воина Шихуан-ди. Внезапно вскочив, я схватила воина и бросила в лицо мучителю. Но убежать мне не удалось опять. Пока я делала пять шагов, Такеши в прыжке перекрывал все десять. Догнав меня, он нанес мне страшный удар. И в этот момент случилось чудо, печать императора загудела и начала крутиться на месте. При этом она светилась тем светом, который я уже видела. Помните бабушкин нарукавник? Я не потеряла сознание, а только вытерла кровь, которая текла по лицу и протерла глаза, в которых начало двоится. Такеши упал на колени и пытался закрыть уши, а потом глаза. Но самое странное было вот что.

Терракотовые солдаты, которых по всему залу нашлось довольно много, вдруг стали приобретать зеленый цвет- цвет нефрита. Солдат становилось все больше и больше. Ротами, отрядами, взводами, они становились вокруг меня. Наконец они застыли неподвижно. Силы были неравными, большой Такеши и несколько тысяч маленьких солдат. Такеши усмехнулся и поднялся во весь рост. Следующим его желанием вероятно было крушить и топтать. Он уже занес ногу, как вдруг все воинство как один сделало шаг, потом второй, потом…Я закрыла глаза. Такеши кричал так жутко, что тряслись стены. Последнее что я увидела перед тем как отключиться окончательно-это зеленую нефритовую руку Такеши. Да, мой недруг, мой мучитель, злой гений моей семьи, обрел все-таки бессмертие. Он стал нефритовым. А нефрит камень вечный. Если не пытаться его расколоть.

Так они и застыли, большой нефритовый Такеши У в центре, и маленькие, ставшие опять терракотовыми, солдаты.

Крик Такеши заставил охрану наконец то подняться в зал готовой продукции. Когда прибыла полиция, я была без сознания. Меня сначала поместили в тюремный госпиталь, а потом в камеру. Придя в себя, я испугалась за судьбу печати императора. В том состоянии, в котором я была после встречи с Такеши, меня волновало только одно, где печать? Я понимала, что со мной что-то не то. Узкая койка на которой я лежала, мало походила на ту кровать, которая была у меня дома, но все эти переживания были так сказать, на втором плане. В какой-то момент я почувствовала неудобство от того, что моя правая ладонь затекла от неудобного положения. Если говорить просто, ладонь была сжата в кулак так сильно, что пальцы впились в мякоть ладони. Сама собой ладонь разжиматься не желала. Пальцы левой руки были сломаны и покоились в гипсе, и поэтому мне было достаточно сложно разжать левой рукой пальцы правой. Но я сделала это. Разжав пальцы, я убедилась, что печать на месте. Отнимая печать от ладони, я успела прочитать слово, которое отпечаталось на ладони. Я не помню того момента, когда подобрала печать. А слово, которое отпечаталось у меня на ладони, я сейчас назову. Это слово - Хотан. Насколько я знаю, это название города, находящегося недалеко от Турфана и от самих гор. Печать направляла меня дальше. Но прежде чем воспользоваться ее подсказкой, надо было выйти из камеры предварительного заключения. В нашей стране никогда не забирают под стражу просто так. Ведется кропотливая работа по сбору материала и лишь, когда следователь уверен на все сто процентов в вине преступника, только тогда дается сигнал к задержанию. В моем деле улик было предостаточно. Все мои вольные и невольные приводы в полицию были подшиты и систематизированы. Когда администрация фабрики выдвинула свое обвинение, это оказалось последней каплей. Меня обвинили в воровстве. Прошла неделя, раны, нанесенные Такеши, давно затянулись. А вот душевные кровоточили. Каждый день меня вызывали на допрос и заставляли сознаться в краже. Я же твердила как заведенная, что осталась ночью на фабрике, чтобы поработать в ночную смену. Мне смеялись в лицо, однако я настаивала на своем. Расскажи я всю правду, мне светила путевка в другое заведение. В психиатрическую больницу. Правда администрация фабрики до сих пор так и не смогла сформулировать свой иск ко мне. Было неизвестно, что же пропало. На девятый день за мной пришли снова. Я думала, что на допрос, а оказалось, что меня отпускают домой. А администрация приносит мне извинения за ошибку. В зале готовых форм была найдена вырубленная из нефрита фигура солдата в человеческий рост из армии Шихуан-ди. Естественно, что вопрос о воровстве был снят. Больше того, мне дали недельный отпуск и премию. Я с удовольствием воспользовалась отпуском и премией, но через месяц уволилась с фабрики. В душе моей был прах и пепел. И вот отряхнув все это добро с ног, я двинулась вперед в будущее. Мой путь лежал в город Хотан.

Хотан расположен на юге Синьцзяна, площадь его больше Англии. Большинство населения пользуется уйгурским и китайским языком.

На севере от Хотана расположена пустыня Такламакан считающей второй пустыней земного шара. Горы Каракорум и Куньлунь окружают Хотан.

Расположенный у подножия горы Куньлунь город Хотан является центром округа.

Климат округа относится к теплому пустынному континентальному характеру. Летом очень жарко, очень мало дождя, но зимой не бывает сурового холода.

Я очень боялась, что и этот подъем в горы не принесет никакого результата и поэтому не торопилась. Сам город, несмотря на славную историю, не отличался обилием исторических реликвий, а я уже привыкла за время своего месячного путешествия познавать новое. И поэтому, чтобы собраться внутренне и в то же время отвлечься от предстоящего путешествия, я отправилась в музей Хотана. Бродя из зала в зал, я погружалась все глубже и глубже в историю Хотанского царства.

Когда мои верные ножки не выдержали и послали мне сигнал об усталости, я посмотрела на часы. О, сладчайший Будда, время пролетело так незаметно! Я бродила по музею три часа и только сейчас почувствовала боль в ногах. Отдохнув, я уже повернулась к стрелочкам, указывающим на выход, как вдруг мой взгляд упал на мумию. Каким-то образом я проглядела этот экспонат и ушла бы, так и не увидев его, если бы…Подойдя к мумии я вдруг с изумлением услышала музыку. Скорее всего, это была погребальная музыка, впрочем, долго на этой мысли я задержаться не успела, потому что вокруг все потемнело. Такое уже со мной было. Однако вспомнить подробности мне не дали. Вдруг совершенно отчетливо я услышала щелчок затвора фотоаппарата. Оглянувшись, я увидела сотовый телефон, который загородил мне проход, так как был выше трех метров. Кинувшись в сторону, я увидела, что проход был закрыт другим телефоном. Я была окружена. То вместе, то поодиночке телефоны вспыхивали и щелкали затворами. Адская фотосессия была организована лишь для одной несчастной модели-меня. Что это были за фотографии! Кадр за кадром был снят весь процесс моего погребения. Первая фотография показывала момент, когда служанка обнаружила мое бездыханное тело. Кадр за кадром напряжение нарастало. Мои измученные глаза попытались закрыться в тот момент, когда фото стали демонстрировать процесс вскрытия и извлечения органов. Каждый орган помещался в отдельный сосуд. Однако, как я не старалась, глаза не закрывались. Я не понимала смысла дьявольской пытки! Не понимала, кто это проделывает со мной и зачем? Ведь мой враг остался в зале готовой продукции на нефритовой фабрике. Но самое страшное ждало меня впереди. После всех положенных церемоний меня поместили в лодку полную моих умерщвленных подруг и придворных дам. Лодка была огромной и на ней был только один живой человек-перевозчик. Лодку везла женщина. Вглядевшись в ее лицо, я с удивлением увидела, что лодкой управляет младшая наложница моего мужа. Лодка плыла по подземному озеру. Весь путь занял около трех часов, ведь мы были глубоко под землей моего Хотанского царства. Я думала, что погребальное путешествие вот-вот закончиться, но не тут-то было. Прошло еще около часа, прежде чем лодка уткнулась во что-то твердое. Лодочница согнулась в поклоне. Нас было тридцать шесть женщин, не считая лодочницы. Тридцать шесть мужских фигур тут же окружили лодку. Тридцать пять моих сестер по несчастью тут же исчезли вместе с сопровождающими. Оттолкнув лодку от мрачного берега, младшая наложница захохотала. Тридцать шестой и единственный оставшийся на этом берегу человек бережно опустил меня на берег из черепов, наклонился и вдруг... Разорвал мои погребальные одежды!