Девятнадцать минут
Шрифт:
Лейси, закончив вытирать сковородку, отложила полотенце и следом за Алекс вышла из кухни:
– Питер! Маме Джози нужно домой!
Дети не отзывались.
– Наверное, спрятались где-нибудь, – предположила Лейси, поднимаясь на второй этаж.
Войдя вместе с Алекс в комнату Питера, она заглянула в шкафчики и под кровать. Потом женщины проверили ванную, комнату Джоуи и спальню. Только вернувшись на первый этаж, они расслышали голоса, доносившиеся из подвала.
– Тяжелое, – сказала Джози.
– Смотри: надо вот так, – сказал Питер.
Алекс спустилась по деревянной лестнице в столетний погреб с земляным
– О боже! – ахнула Алекс.
Девочка, обернувшись, направила дуло на нее. Лейси выхватила оружие:
– Где ты это взяла?
Только теперь дети, видимо, поняли, что сделали что-то не то.
– У Питера был ключ, – ответила Джози.
– Какой еще ключ?! – закричала Алекс. – От чего?!
– От сейфа, – пробормотала Лейси. – Наверное, он видел, как отец доставал винтовку, когда в прошлый раз собирался на охоту.
– Я отпускаю дочь играть в вашем доме, а у вас тут оружие кругом валяется?!
– Оно не валяется, а хранится под замком в специальном сейфе.
– Который может открыть пятилетний ребенок!
– Льюис держит патроны…
– Где?! Или, может, просто Питера спросим?
Лейси повернулась к сыну:
– Ты же знаешь, что брать винтовку нельзя! Чего ради ты полез в сейф?!
– Мама, я только хотел показать ей. Она попросила.
Джози подняла испуганное лицо:
– Ничего я не просила!
– Значит, теперь, – возмутилась Алекс, – твой сын сваливает вину на мою дочь!
– Или твоя дочь лжет, – парировала Лейси.
Они уставились друг на друга – две подруги, разделенные проступком своих детей. Лицо Алекс вспыхнуло при мысли о том, что могло бы произойти, если бы она пришла на пять минут позже. Вдруг Джози была бы ранена?! Или даже убита?! Снова и снова задавая себе этот вопрос, Алекс в то же время вспомнила то, что говорила на заседании исполнительного совета. «Кто имеет право судить?» – спросили ее. «Никто», – ответила она. Тем не менее теперь она судила. А еще Алекс сказала: «Я положительно отношусь к праву граждан на хранение и ношение оружия». Значит, она лицемерка? Или просто хорошая мать?
Лейси опустилась на колени и заглянула сыну в лицо. Алекс посмотрела на этих двоих, и в сознании как будто что-то переключилось: в одно мгновение привязанность Джози к Питеру превратилась в груз, который тянет ее вниз. Может, девочке стоит поискать других друзей? Таких, из-за которых ее не вызовут к директору? Таких, которые не вложат ей в руки винтовку?
– Думаю, нам лучше уйти, – сказала Алекс, притягивая Джози к себе.
– Я тоже так думаю, – холодно согласилась Лейси.
В отделе замороженных продуктов Джози начала хныкать:
– Не люблю горошек!
– Тебя никто и не заставляет его есть.
Алекс открыла дверцу морозильника и, почувствовав, как холодный воздух поцеловал ее в щеку, достала пакет замороженных овощей.
– Хочу «Орео»!
– Нет, «Орео» ты не получишь. Я уже купила тебе крекеры в виде зверюшек.
После того случая в доме Лейси прошла целая неделя, и все это время Джози капризничала. Конечно, Алекс не могла помешать ей общаться с Питером в школе, но и поощрять эту дружбу не собиралась,
разрешая дочке приглашать его домой после уроков.Алекс погрузила в тележку большую упаковку минеральной воды. Потом бутылку вина. Подумав, взяла еще одну.
– Ты что больше хочешь на обед? Курицу или гамбургер?
– Хочу тофурки [7] .
– С чего это вдруг? – засмеялась Алекс. – Где ты про них услышала?
– Лейси готовила нам их на ланч. Это так же вкусно, как хот-дог, но для здоровья полезнее.
Дождавшись своего номера на табло, Алекс подошла к мясному прилавку:
– Полфунта куриного филе, пожалуйста.
7
Тофурки – это соевый заменитель мяса в виде буханки или запеканки с вегетарианским белком.
– Почему ты всегда покупаешь то, что хочешь ты, и никогда не покупаешь того, что хочу я?! – воскликнула Джози.
– Поверь мне, ты далеко не такой обездоленный ребенок, каким тебе нравится себя воображать.
– Хочу яблоко!
– Пожалуйста, – вздохнула Алекс, – можешь обойтись без «я хочу» хотя бы пару минут?
Прежде чем Алекс успела опомниться, Джози сильно ударила ее в живот, дернув ногой, свисавшей с сиденья на тележке:
– Ненавижу тебя! Ты худшая мама на свете!
Эта сцена была вдвойне неприятна Алекс, поскольку она чувствовала на себе взгляды окружающих: старушки, щупавшей дыни, продавца отдела «Фрукты-овощи», раскладывавшего на прилавке свежую брокколи. Почему дети так любят устраивать истерики на людях? Алекс натянуто улыбнулась и сквозь зубы процедила:
– Джози, успокойся.
– Я хочу, чтобы ты была как мама Питера! Хочу жить у них!
Алекс схватила Джози за плечи, отчего та мгновенно ударилась в слезы, и сердитым голосом тихо сказала:
– Ну-ка послушай меня…
Вдруг ее ухо уловило слово «судья», произнесенное отдаленным шепотом. В местной газете писали о новом назначении на судейскую должность, и люди стали узнавать Алекс по фотографии. Еще в хлебобулочном отделе у нее, как искорка, мелькнуло ощущение, будто другие покупатели смотрят ей вслед: мол, глядите, это она! Но теперь ее не просто рассматривали, ее взвешивали и оценивали. От нее ждали, что она поведет себя… рассудительно.
Отпустив плечи Джози, Алекс громко, чтобы слышали все, произнесла:
– Я знаю, ты устала. Ты хочешь домой. Но когда мы в общественном месте, нужно держать себя в руках.
Джози моргала сквозь слезы, слушая голос Разума и спрашивая себя, что это существо сделало с ее настоящей мамой, которая сейчас должна была бы рассердиться и крикнуть: «Прекрати сейчас же!» Алекс неожиданно поняла: нельзя быть судьей только в зале суда. Теперь она судья везде: и в ресторане, и в клубе, и на вечеринке, и в магазине, где у нее внезапно может возникнуть желание придушить собственного ребенка. Алекс почувствовала себя в ловушке: ей разрешили надеть мантию, но не сказали, что снять судейское облачение будет уже нельзя. Если всю жизнь концентрироваться на том, как ты выглядишь в глазах других людей, не забудешь ли, кто ты есть на самом деле? Что, если под маской, которую ты всем выдаешь за свое лицо, окажется пустота?