Девятнадцать сорок восемь Том II
Шрифт:
— Колумбийскую партию отправили. Все, как высказали. Каждый килограмм в отдельном запаянном пакете. Каждый пакет в заклеенной и опечатанной коробке. Все коробки, погрузили в контейнер. Его тоже опечатали.
Марк кивнул, а потом спросил:
— Кто забирал?
— Гвардия императорская, — пожал плечами подчиненный.
— Документы были?
— Были. И гербы были. Я даже печать у старшего спросил императорскую. Тоже показал.
— Хорошо, Глеб. Очень хорошо, — вздохнул Шолохов младший, а затем принялся массировать переносицу, пытаясь вспомнить, что у него только что вертелось
Тут его взгляд зацепился за стопку мешков, располагалась на палате, в углу склада, без какой-либо упаковки.
— Так, а это что такое?! — рыкнул он и огляделся. — Васькин! Где Васькин?!
К нему из глубин склада тут же подскочил высокий худощавый парень.
— Звали, Марк Аврельевич?
— Это что такое? — указал он на мешки. — Холщовые мешки, просто валяются на холодном складе?! Ты купить их решил что-ли, Васькин?!
— Так, на нижнем складе места нет, а в закрытых боксах не пропихнуться. Только ведь партию увезли и место освободилось, — принялся оправдываться работник.
— Императорскую поставку забрали уже как час, — подал голос Глеб.
Шолохов раздраженно указал на второго работника рукой.
— Так я сразу «Эфиопскую» партию туда. То, что первый сорт. А это смесь робусты и арабики из Венесуэлы. Там место только освободилось.
— Сомбреро что ли? — нахмурился Шолохов.
— Нет, Сомбреро только что забрали.
— Всю партию? — нахмурился Шолохов. — Как ее пацан потащит то? Он ее оплатил?
— Какой «пацан»? — смутился Васькин. — Ее Дубинины забрали. Вот и чеки и накладные. Дубинины забрали весь кофе, дешевле трех тысяч за кило.
— В смысле «забрали»? — поднял взгляд с протянутых бумаг Шолохов, на парня. — Кто разрешил?
— Ну, так… накладная же… — растерянно пробормотал парень. — Я то чего? Мне накладную сунули, чеки я проверил. Выдал.
— Это что за бардак? — возмутился он. — Что за бред? Какого черта выдают без моего ведома? Кто подписал накладную?!
Он вырвал бумаги, опустил взгляд вниз, к подписи, и удивленно замер, обнаружив там собственноручно поставленный автограф.
— Так… — тут же остыл он и поднял взгляд на Глеба, что продолжал стоять перед ним. — Найди место для этой смеси, — кивнул он на паллет с мешками. — И это…
Тут Марк снова принялся массировать переносицу.
— Кофе мне сделайте.
— Блю Маунтин? — уточнил Глеб.
— Нет. Робусты. Чистой, — буркнул Шолохов и направился небольшую конторку, что находилась поблизости со словами: — Ну, твою же мать…
Глава 7
— На этом, лекция окончена, — размеренным тоном произнесла седая старушка, сложив руки за спиной. Зал тут же зашумел, а она громко, перекрикивая собравшихся, произнесла: — И я еще раз напоминаю! Эта тема будет на зачете и входит в экзаменационные вопросы!
Студенты начали подниматься и собирать вещи. Среди них была и Маша. Девушка не была красоткой, однако достаточно сильно выделялась среди всех, кто учился с ней в этом заведение.
Одежда на ней была самой обычной, для молодых девушек студенческого возраста.
Без перегибов.Вела она себя достаточно скромно. Не грубила, не смеялась громко и не устраивала скандалов по поводу и без.
Маша училась.
И это, для небольшого провинциального колледжа, было необычным.
— Да вы издеваетесь, — рыкнула она, когда очередная королева красоты ее курса, словно невзначай, зацепила ее тетрадки, что она положила на край стола. Те полетели на пол, а где-то впереди, у выхода из лекционного зала послышались девичьи смешки.
Подначки, подколки и откровенная травля началась не так давно. Меньше недели назад, с тех самых пор, когда вывесили рейтинги по успеваемости за этот семестр. В прошлом, позапрошлом и нынешнем Мария была первой в этом рейтинге.
Обычно про него забывали к концу семестра, пытаясь разгрести свои долги и закрыть хвосты, а в начале семестра рейтинга не было, поэтому персона Марии мало кого интересовала.
Однако, стоило рейтингу появится на доске информации у деканата, спокойная жизнь у Марии заканчивалась.
Маша тяжело вздохнула и принялась собирать тетрадки с пола, а пара подружек, покинули аудиторию.
— Боже, ну и убожество, — усмехнулась молодая стройная девушка, поправляя на плече сумку. — Нет, Люд, ты это видела?
— Видела, Лер. Видела, — вздохнула вторая. — Была бы моя воля — я бы вообще тетрадки ее сожгла.
— О-о-о! — протянула подружка. — Я прямо ощущаю ненависть!
Она выскочила вперед, перед ней и выставила руки.
— Так! А ну рассказывай!
— Что рассказывать?!
— Не пущу! Рассказывай!
Люда закатила глаза, а затем нехотя буркнула:
— Мой Олег к ней за помощью ходил. Мол, по высшей математике у него проблемы.
— Она-а-а-а… Твоему Олегу высшую объясняла-а-а… — протянула Лера.
— Да, а то, что она с преподами спит — это и ежу понятно. В рейтинге она все время первая как раз по этому.
— Нет, ну это уже ни в какие ворота! Ты ведь это так не оставишь? — пылая праведным гневом, спросила подруга.
— Не оставлю! — кивнула та и убрала руки, мешающие ей пройти мимо.
— Давай ей темную устроим! — предложила Лера.
— Лер, ты дура? Хочешь руки об эту дрянь марать? — возмутилась Люда. — Нет! Действовать надо тоньше! Надо ее с преподом подловить и скандал вынести в сеть так, чтобы от нее мокрого места не осталось.
— Тогда ее точно турнут, — кивнула подруга, пристроившись рядом.
В этот момент мимо них, быстрым шагом прошла Мария,спеша к выходу.
— Кошкина! — крикнула Лера и дождавшись, когда та повернет голову, провела большим пальцем по шее.
Та показала средний палец и продолжила путь, быстро покинув здание.
— Нет, ты это видела? — возмутилась Лера, повернувшись к подруге. — Кого она из себя возомнила? Ей точно пора темную устроить и налысо побрить!
— Пошли уже, валькирия, — закатила глаза Людмила.
Выйдя из здания, она обнаружили прямо перед входом, странный аппарат, у которого стояла молодой парень, довольно приятной внешности. Та самая Кошкина, что так всех раздражала с момента появления рейтинга, подошла к нему, обняла и уселась в открытую для нее дверь.