Девятнадцать сорок восемь Том V
Шрифт:
— Чего?! — нахмурился Фирс.
— Теоретически, — тут же поправилась девушка. — Да, у него должна быть предрасположенность к магии смерти, но тем не менее. Это возможно. Были даже случаи, но они неоднозначные. Поэтому литература для некромантов — крайне опасная вещь. Особенно, если человек не понимает, что делает.
— Ну, чисто практически, — нахмурился парень. — Одаренный не может практиковать Глубокий возр. Как он сможет сплести заклинание?
— Есть варианты при которых, достаточно обычного прямого воздействия, как при телекинезе, — пожала плечами девушка. — Можно ведь нарисовать
— Погоди, если будет один комплекс… — нахмурился парень. — Ты же говорила, что на одном комплексе получится просто агрессивная тварь.
— Да, и теперь понимаешь, почему это опасно? — взглянула на него Маргарита. — Все, что осталось из литературы в Империи находится в хранилищах у Барановых. Говорят, там защита сумасшедшая. Не хуже, чем в императорской спальне.
— Боятся, что украдут?
— Нет. Просто книги для некромантов крайне… специфичны. Я один раз была у Бурановых. Отец договаривался. Глава рода меня тогда проводил в хранилище. Там так фонит смертью, что я неделю вкуса еды и запахов не чувствовала. Жуткое место.
— Это же просто книги… — осторожно произнес Фирс.
— Трактаты по высшей некромантии написаны тысячи лет назад. На коже. Человеческой. Кровью.
Фирс открыл было рот, но так и застыл с перекошенным от отвращения лицом.
— То еще зрелище, — кивнула девушка. — Кровь не свернулась. Все яркое, словно только что написанное. Отец видимо хотел меня отговорить от некромантии таким способом. Думал я откажусь.
— Ужас какой, — сморщился парень. — Как ты… как ты вообще…
— Тяжело, но я не собираюсь пускаться в высшую некромантию. Личи, мертвые рыцари, костяные воины — это, конечно, важно, но меня больше химерология, медицина и проклятья интересуют.
— Но без поднятия мертвецов тоже не обойтись, так?
— Да, — вздохнула девушка. — Есть еще и специфичные вещи. Например раздел некроартефакторики.
— Некро… чего?
— Некроартефакторика. Это м-м-м-м… Это артефакты из мертвой плоти.
— Как твои перчатки? — уточнил Фирс.
— Да, но и не обязательно такие. Например из костей убийц получаются неплохие заживляющие артефакты… В смысле их кости для этого очень хорошо подходят. Структура артефакта получается ровной и точно и почти не фонят силой.
— Э-э-э… погоди, а именно убийц? А если вора или… насильника какого-нибудь.
— Ну-у-у-у-у… — девушка пожала плечами и произнесла: — Я если честно подробностей не знаю. Слышала, но по какому принципу отбирается человек — не знаю. Но то, что человеческая кость используется для артефактов, которыми исцеляют открытые раны — это точно.
Фирс мотнул головой, и опустил взгляд на свою книгу, которую ему принес Вешкин.
— Все равно… мерзко как-то, — произнес он.
— Ну, мертвым уже все равно, поэтому…
Тут Маргарита снова взглянула на неудавшийся эксперимент, тяжело вздохнула и опустив плечи добавила:
— Я надеялась,что будет как с Шестилапиком. Ты придешь и все заработает.
Она с жалостью взглянула на Фирса и произнесла:
— Я не знаю, как подступиться к этому теперь…
Фирс закрыл книгу,
поднялся и подошел к девушке. обняв ее, он прижал к себе Маргариту и произнес:— У моего отца есть одна хорошая присказка, — начал он, поглаживая ее по волосам. — Выживает сильнейший, но побеждает неваляшка.
— Что… что это значит? — спросила девушка, прижавшись щекой к груди парня.
— Выживает в битве или каком-то споре тот, кто сильнее. Тот, кто умелее или смелее… наглее, если хочешь. Но побеждает в этом мире по итогу и выигрывает войну только тот, кто всегда встает. Видела неваляшку?
— Конечно.
— Как бы ты ее не бил, она всегда поднимается. Качается, не стоит устойчиво, но всегда встает, — произнес Фирс. — Знаешь, мне эта присказка уже не раз помогла. Как бы не было трудно, как бы больно не получил от судьбы по лицу, главное — всегда вставать.
— Мудрые слова, — кивнула Маргарита.
Фирс слегка отстранился, приподнял лицо девушки за подбородок и поцеловал.
— У тебя все получится. Просто не опускай руки и думай, — улыбнулся он ей.
— Ты улыбаешься как мой отец, — задумчиво произнесла она.
— Может это он улыбается как я, — хмыкнул Фирс и кивнул на стол. — Думаю, тебе стоит прибраться.
Девушка кивнула, отпустила парня и направилась к столу, но на полпути остановилась. оглянулась на Фирса и открыла было рот, чтоб сказать что-то, но замерла.
— Что? — нахмурился он.
— Да, нет… ничего, — мотнула головой она и направилась за большим ведром с крышкой, куда обычно складывали «отходы» некромантской практики.
Фирс поднял половник и насыпал густого, наваристого борща в тарелку, поставленную Невским. Затем он взял миску из рук Маргариты и так же налил борща.
— Слушайте, — произнес он, покосившись на Вешкина, что успел уже умять половину тарелки и судя по взгляду, явно претендовал на добавку. — Я все понимаю, но я начинаю ощущать себя меценатом.
Фирс передал тарелку Маргарите и взял тарелку Петрова.
— Мало того, что теперь мне приходится готовить в этой байде на всех, так у меня уже и продукты заканчиваются. Давайте как на продукты скидываться!
— Я ва! — с набитым ртом буркнул Вешкин. — Это будет справедливо!
— Я тоже не против, — кивнул Невский, после того как попробовал борщ и принялся размешивать в нем сметану.
— Тоже не вижу в этом ничего проблемного, — кивнул Петров, втягивая носом аромат. — Черт, почему у нас в столовой постоянно подают странные блюда, а вот элементарного борща — нет?
— Потому, что это не простой борщ! — авторитетно заявил Вешкин. — Этот борщ — домашний!
— Это как? — поднял голову от тарелки Катаев.
— Борщ готовят везде, — взял зубчик чеснока Кирилл и принялся его чистить, под смеющийся взгляд Фирса. — И везде его готовят немного по разному. Где-то больше свеклы, где-то вообще без помидоров.
— Рецептура? — удивленно спросил Невский.
— Да. И суть домашнего борща в том, что это личный рецепт и предпочтение в определенной семье, — кивнул Вешкин. — У Фирса в семье его готовят так — на бульоне, в меру свеклы, не так много капусты и достаточно много томатной пасты, отчего его цвет насыщенно красный.