Девятнадцать сорок восемь

Слуг, убираться в личной комнате Алисы и спальне супругов, она категорически не допускала.

— Ну, бли-и-и-ин, — протянула девушка. Она опустила плечи, тяжело вздохнула и, нагнувшись, принялась собирать вещи с пола.

Шаг за шагом, собирая вещи, место которыб было в шкафу, а некоторые были притащены из гардеробной, она принялась за уборку. Тут были платья, колготки, джинсы, строгие брюки, нижнее белье и даже…

— О, а я эту сумочку искала… — удивилась Алиса, уставившись на яркую красную сумочку с золотыми бляшками на ремешке.

В голове тут же всплыло сообщение о новой коллекции сумочек от крайне успешного дизайнера Котейко, и глаза её скосились на монитор компьютера. Она уже хотела бросить все и подойти к клавиатуре, но тут же сама себя одернула, не забыв про «любовника».

Взяв себя в руки, она, уже в пятый раз за сегодня после разговора с матерью, принялась за уборку.

После того, как пол был освобожден от разбросанных вещей, она поняла, что они не влезают в ее шкаф в спальне, хотя девушка была полностью уверена, что ничего нового в него не запихивала. Пришлось снова выгребать все из шкафа и пытаться сложить все нормально.

За этим занятием ее застал звонок на телефон. Не желая прерывать уборку, девушка подключила гарнитуру и приняла вызов.

— Мэри, он мне не любовник, а друг! — заявила она, не глядя на телефон.

— Э-э-эм-м-м… — раздался мужской голос. — Привет.

Алиса тут же бросила сложенные аккуратной стопочкой джинсы и взглянула на телефон.

— Черт, Фирс, прости, я думала это Мэри, — начала краснеть девушка. — Она меня достала уже со своими шуточками, вот я и подумала, что это опять она.

— Понимаю, — хмыкнул в трубке голос. — Как у тебя дела?

— Если не считать подколок лучшей подруги и бардака, который убирают не слуги, а я лично, то довольно неплохо, — вздохнула Алиса. — Маме опять пожаловались, что у меня бедлам в комнате и сегодня я наказана уборкой.

— Главное постоянство. Раз в два месяца ты наступаешь на одни и те же грабли.

— Ну, знаешь… просто у меня много дел, а уборка…

— Ты бы убиралась раз в год, если бы возвращала вещи на свое место сразу. Это не сложно и не долго, просто надо себя к этому приучить. Если приучишь — сразу станет проще.

Алиса села на кровать и тяжело вздохнула.

— Да, знаю. Ты мне уже не раз это говорил, но… Если у меня в голове какое-то дело, я вообще ничего вокруг не замечаю. Да, и в конце концов, почему мама запрещает слугам убираться в моей комнате? Это несправедливо. Ни одна моя подружка не убирает в комнате, а я как золушка.

— А еще ты не работаешь и не готовишь. Думаю, твоя мама хочет привить тебе чувство ответственности. Не все любят избалованных принцесс.

Алиса тяжело вздохнула и, поднявшись, вернулась к уборке.

— Знаю, но это раздражает. Ощущаю себя, словно в чем-то провинилась. Кстати, как у тебя дела?

— У меня… у меня не очень, — признался Фрис и на несколько секунд умолк.

— Проблемы? Не расскажешь? — складывая стопку джинс, спросила девушка.

— Отец попал в аварию.

Девушка, засунувшая стопку на полку, замерла и нахмурилась.

— Сильно?

— Жить будет. Перелом ног. Сейчас выясняют как сильно пострадали тазовые кости, и есть ли повреждение внутренних органов, — отозвался погрустневший голос парня.

— Фух, я чуть было не испугалась. Переломы могут целители восстановить.

— Это да, только вот… дело не столько в переломах, сколько…

Тут парень умолк, не зная как подобрать слова.

— Фирс, не юли пожалуйста. В чем проблема?

— Отцу уже немало лет, а тут еще и авария. Я не знаю, что происходит и как идет разбирательство. Его могут уволить за эту аварию. Да и машина разбита. — тут Фрис тяжело вздохнул. — Могут уволить, а могут и машину на него повесить. Все же он был за рулем.

— Папа так не поступит, — смутилась Алиса.

— Я тоже хочу в это верить. Твой отец всегда был справедливым, да и я не верю, что это произошло по вине моего папы. Все же он опытный водитель, но… Я понятия не имею, что произошло, и что вообще в голове у Семена Дмитриевича. Поэтому я… И позвонил тебе.

— Погоди, ты хочешь сказать, что мой отец хочет уволить твоего и повесить на него разбитую машину?!

— Нет. Просто все может обернуться как угодно, а я понятия не имею, что произошло. Никто ничего толком не говорит, да и никто не будет со мной разговаривать. Я как будто в пустоте и это… Это жутко выбивает из колеи. Из рук все валится.

— Нет… нет. Он так точно не сделает.

— Я тоже так думаю, но… может у тебя получится узнать, что там произошло, и что он собирается делать? Даже если все будет плохо, мы справимся, просто… неизвестность, она хуже любых плохих новостей. Понимаешь?

— Понимаю. Я поговорю с ним, — кивнула Алиса. — Все, ни о чем не переживай. Я перезвоню.

Девушка сбросила вызов, оглядела комнату, все еще далекую от идеала, а затем решительно направилась прочь, в другое крыло поместья, где находился кабинет ее отца. Выйдя в длинный коридор, в конце которого находилось «логово» главы рода, она заметила идущего к кабинету Фому — одного из подручных своего отца.

Быстро сообразив, что отец сейчас опять окажется занят, она чуть ли не бегом, обогнала его и без стука ворвалась в кабинет.

— Папа! Как ты мог?! — с порога выпалила девушка, оказавшись в его кабинете. — У людей трагедия! Глава семейства в больнице, работать не может, а они и так семья не богатая, а что ты? Вместо того, чтобы оплатить лечение, поддержать семью, что ты делаешь?

Высокий худощавый мужчина в дорогом костюме и очках в золотой оправе поднял взгляд на вошедшую девушку и с непонимающим лицом наклонил голову.

— Ты мало того, что отказался оплачивать лечение, так еще и турнуть человека с работы решил?! Ладно, это ваши дела, но машину то на него зачем вешать?!

Мужчина снял очки, потер переносицу и недовольно уставился на дочку, что бесцеремонно прошла в кабинет и уселась в кресло напротив него.

— Я не знаю, что у вас тут творится, но это как минимум — бесчеловечно. Ты обязан оплатить лечение Михаилу Сергеевичу. И я уверена, что он ни в чем не виноват.

— Послушай, — вздохнул отец. — Я понимаю, что уроки с господином Джонсоном по риторике — это вещь полезная, но начинать разговор с нападения с отцом, не лучший выбор.