Деяния святых Апостолов
Шрифт:
Удивительно, что в сравнительно краткое свое повествование Деяний Лука включает целых три рассказа об обращении Павла: первый — как часть своего собственного авторского повествования (9:1–19), второй — свидетельство самого Павла толпе иудеев в Иерусалиме (22:5— 16) и третий — речь Павла перед Агриппой (26:12–18). «Лука допускает такой повтор, — писал Хенчен, — только тогда, когда считает что–то чрезвычайно важным и хочет оставить об этом незабываемое впечатление. Тот же случай мы видим и здесь» [497] . Однако, если повторение текста объясняется его важностью, как мы должны объяснить те отличия, которые существуют в представленных вариантах?
497
Хенчен, с. 327.
Они определенно указывают на то, что Лука не был литератором–буквалистом. Он не видел необходимости в том, чтобы один рассказ был точной, слово в слово, копией другого рассказа. Наоборот, поскольку
Схема истории обращения Савла во всех трех вариантах одинакова. Все три рассказывают нам, (1) что Савл начал кампанию жестоких гонений против последователей Иисуса, а первосвященники благословили его на это; (2) что на дороге из Иерусалима в Дамаск его осиял яркий небесный свет, и он упал на землю; (3) что голос воскресшего Иисуса обратился к нему с вопросом: «Савл, Савл, что ты гонишь Меня?», на что Савл ответил: «Кто Ты, Господи?» и Иисус сказал: «Я Иисус, Которого ты гонишь»; (4) что Савлу велено было «встать», после чего было дано поручение, которое указывало на то, что он был избран и назначен стать свидетелем Иисуса для язычников.
Но некоторые части этой истории отличаются друг от друга, и в каждой из них появляются те подробности, которые отсутствуют в остальных. Обозначим три рассказа соответственно буквами А (9:1–19), Б (22:5–16) и В (26:12–18). Что касается места обращения, то А и Б утверждают, что явление Господа произошло тогда, когда Павел «приближался к Дамаску», в В об этом сказано только «на дороге». Что касается времени, в Б и В сообщается, что это случилось «около полудня» и «среди дня», а в А вообще нет указания на время. Относительно света, все три рассказа утверждают, что это был «свет с неба», но только В описывает его как «превосходящий солнечное сияние». Относительно голоса только В указывает на голос, «говоривший мне на Еврейском языке», и добавляет поговорку о рожне, о чем упомянуто и в А. Только в Б имеется второй вопрос, заданный Павлом: «Господи! что мне делать?» А и Б оба сообщают, что Павел ослеп, и в обоих рассказах имеется указание на то, как он получил исцеление, а В не упоминает ни о слепоте, ни об исцелении. А и Б оба упоминают крещение Павла, тогда как в В сообщений об этом нет.
Все эти различия совершенно незначительны, различные подробности лишь дополняют, но никак не противоречат друг другу. Однако некоторые критики рассматривают два из них как противоречащие друг другу. Первое расхождение касается того, что почувствовали спутники Павла. В рассказе А сообщается, что они «стояли в оцепенении», но в В говорится, что «все мы упали на землю». В рассказе Б мы видим утверждение, что «бывшие же со мною свет видели», А утверждает, что люди стояли, «никого не видя». А сообщает, что они слышали голос, но Б говорит, что «голоса не слышали» (или не поняли, что голос говорил Павлу). Однако нетрудно согласовать эти кажущиеся различия. Предположим, что люди сначала упали на землю вместе с Павлом, а потом встали вместе с ним и «стояли в оцепенении». Что же касается видения и голоса, они видели свет, но не Самого Иисуса (как видел Павел), и слышали шум, не разобрав отдельные слова (ср.: Втор. 4:12; Ин. 12:28–30). Как следствие, по предположению Златоуста: «Они… слышали голос Павла, но не видели Того, Кому он отвечал» [498] .
498
Златоуст, Гомилия XIX, с. 124.
Второе кажущееся расхождение касается призвания Савла и роли Анании в этом. Только А рассказывает полную историю об Анании, о том, как ему явился Иисус, Который велел идти к Савлу, как Анания стал возражать, а Иисус уверил его, что Савл есть Его избранный сосуд, чтобы возвещать имя Христа среди язычников и израильтян, а также чтобы пострадать за Его имя. Как Анания отправился на улицу Прямую, возложил руки на Савла и принял его в христианское общение. Рассказ Б опускает весь разговор между Иисусом и Аланией, но сообщает, что Анания пришел к Савлу, вернул ему зрение и передал ему поручение Христа стать свидетелем для всех людей. В рассказе С, с другой стороны, совершенно нет упоминания Анании, но здесь создается впечатление, что Христос дал Савлу поручение на дороге в Дамаск, прежде чем тот вошел в город, тогда как условия поручения намного полнее и в нем мы видим не только слова Анании, но и то, что Иисус сказал Павлу позже в Иерусалимском храме, когда Павел вошел в транс (27:17 и дал.). Лука (или сам Павел) очевидно объединяет то, что Иисус сказал Павлу на дороге, с тем, что он сказал самому Анании, Павлу через Ананию и позже открыл Павлу в Иерусалиме. Если, как кажется, Лука намеревается свести в одном рассказе различные части поручения Христа воедино, а не отображать, где и когда была получена каждая часть, мы должны позволить ему такую вольность и не обвинять автора в неточности.
И наконец, совершенно естественно, что в своем собственном повествовании Лука дает подробный рассказ о роли Анании и о том, что Павел, обращаясь к враждебной толпе иудеев на ступенях крепости Антония, подчеркнул, что Анания был «муж благочестивый по закону, одобряемый всеми Иудеями, живущими в Дамаске» (22:12). Но в своей речи перед Агриппой и Фестом Павел даже не упоминает об Анании. Во–первых, Анания был им неизвестен. Во–вторых, Павел хотел подчеркнуть быстрое чередование событий во время встречи с Христом. Христос дал поручение лично
ему, и он повиновался небесному откровению.27:1 — 28:31
18. Наконец–то Рим!
Рим, величайший и великолепнейший из древних городов, притягивал к себе людей, как магнит. Ибо Рим был столицей и символом Римской империи, чье основание было названо «величайшим политическим достижением, когда–либо совершенным» [499] . Рим величаво царил над всем известным миром.
Он относился к завоеванным субъектам и их религиям сравнительно гуманно и терпимо, каким–то образом он сумел объединить латинян, греков, иудеев и «варваров» в общественной жизни; он защищал греческий язык и культуру; он внушал уважение к управлению законом; он заслужил славу своим эффективным административным управлением и развитым почтовым сообщением; он способствовал развитию путешествий хорошо отлаженной системой дорог и портов, охраняемых римскими легионами и военно–морским флотом, сохраненных таким образом для процветания и долгой службы pax romana (римского мира). Неудивительно, что люди приходили издалека и отовсюду, чтобы увидеть великий город, из которого происходили все эти благословенные преобразования. Его здания были знамениты: три цирка и арена для соревнований колесниц, дворцы кесарей, надгробные памятники сиятельных знаменитостей, храмы (особенно Пантеон, воздвигнутый Августом), базилики, театры, бани и акведуки, и в особенности вечно гудящий Форум, сердце торговой, общественной, политической и религиозной жизни страны.
499
С. Ангус, «Римская империя». В кн. «Энциклопедия международной стандартной Библии». — S. Angus, Roman Empire, In: The International Standard Bible Encyclopaedia (1st ed. 1915, ed. James On).
Итак, Павел стремился в Рим. Правда, Сенека назвал его «клоакой распутства», а Ювенал — «мерзкой помойкой» [500] , и сам Павел также говорил о моральном разложении этого города в начале своего Послания к Римлянам (Рим. 1:21 и дал.), но тем более настоятельной была их нужда в Благой вести. Верно, Иоанн в Откровении увидел Рим как зверя–гонителя христиан и как «мать блудницам и мерзостям земным» (Отк. 13:1 и дал.; 17:1 и дал.), но он писал по крайней мере десять лет спустя, в правление Домициана. Нерон во времена посещения Павла еще не проявил своей непомерной жестокости. И Павел, «Еврей из Евреев», отправившийся из Тарса в Иерусалим учиться, имея римское гражданство, унаследованное от отца, с детства, должно быть, мечтал лично посетить этот город.
500
Цитируется Фарраром, с. 187.
Мы не знаем, как и когда Евангелие дошло до Рима и когда там была основана церковь. Лука упомянул, что в день Пятидесятницы в Иерусалиме были люди, «пришедшие из Рима» (2:10). Возможно, в тот день кто–то из них обратился и затем унес Евангелие домой. Как бы то ни было, лет двадцать пять спустя Павел мог обратить к римской церкви свой великий манифест Евангелия, а когда он наконец добрался до города, встречать его вышли члены церкви (28:15). Павел, должно быть, часто думал о величайших возможностях, какие таило в себе благовестие в таком городе, как Рим. Каким ярким центром, распространяющим Евангелие, мог бы стать этот город, если бы благовествующая церковь разрослась, объединилась и воспылала миссионерским рвением! «Для римлянина Рим был центром мира; от золотого верстового столба в римском форуме во всех направлениях во все части империи расходились дороги» [501] .
501
Из эссе Флойда В. Филсона, «Тема путешествий в Деяниях Луки». — Floyd V. Filson, The Journey Motif in Luke–Acts in Gasque and Martin, p. 76.
Так, в Послании к Римлянам Павел выражает свое намерение посетить город и его церковь. В начале своего письма он сообщил им, что молится, чтобы воля Божья благопоспешила ему прийти к ним (Рим. 1:10), ибо он хотел видеть их, чтобы утвердить и иметь с ними взаимное общение (Рим. 15:23–24). Он, действительно, множество раз планировал прийти к ним, чтобы иметь и у них некий плод, но до сих пор это ему не удавалось (Рим. 1:13). Теперь он страстно желал проповедовать Евангелие в Риме (Рим. 1:15). В конце своего Послания он опять возвращается к этой теме. Он стремился благовествовать Евангелие там, где не знали Христа, чтобы не строить на чужом основании. Вот почему ему не удавалось прийти в Рим (Рим. 15:20–22). Но теперь, когда Греция услышала Благую весть, в ее регионах для него не осталось места. И поскольку в течение долгих лет он так хотел их видеть, то позволил себе надеяться повидать их по дороге в Испанию (Рим. 15:23–24). Вначале он должен был прийти в Иерусалим, чтобы доставить те дары, которые были собраны для иудейских церквей. Но теперь, когда эта задача была выполнена, он был уверен, что придет к ним с полным благословением благовествования Христова (Рим. 15:25–29). Поэтому он просил их присоединиться к нему в молитвах, чтобы намеченные планы осуществились, а его служение Божьим людям в Иерусалиме было успешным, чтобы после Иерусалима Павел по Божьей воле мог в радости прийти к ним (Рим. 15:30–32). То, что Павел писал к римлянам, было очень личным: «имея желания…», «ибо надеюсь…», «я отправлюсь…», «и уверен…», «умоляю вас…» (Рим. 15:23–30). И очень последовательным. Его надежды и устремления превратились в план, а затем в молитву, к которой он просил их присоединиться. Мысль о посещении Рима значила для него так много, что он, видимо, делился ею с Лукой и остальными друзьями. Рим в его мечтах занимал главное место.