Действительность. Том 2

Гений

«Тебе свой гений не познать,

как солнцу света не видать…»

Когда я углубился своим скудным разумом в бесконечные тёмные глубины, где моё осмысление начало перерождаться в нечто бесформенное, зыбкое и неопределённое, и, в конце концов, упёрлось однажды в полную бессмыслицу, я вдруг почувствовал себя крайне плохо. Я увидел перед собой только бескрайнюю пустоту. Действительность, как таковая перестала существовать, мир растворился, и не осталось ничего действительно существующего. В этой пустоте было всё одно, – что триллионы километров, что один нанометр, что триллионы лет, что один миг…. Ведь «пустота» – не измеряема, она – вне категорична и бесформенна. А главное, я не нашёл в этом антимире ничего достойного, ничего, что могло бы быть целью. Глубина осмысления в какой-то момент вдруг перевернулась, вывернувшись наизнанку. Все Великие цели, глубокие истины, вдруг стали бессмысленными. Да…. В такие моменты необходимо обладать достаточно крепким духом, иначе не мудрено свалится в клинику. Ведь когда такое происходит, это говорит о том, что ты спустился так глубоко, что пробил своим лбом дно мира! И теперь, вся твоя реальная действительность, со всеми её целями и надеждами может утечь через эту пробоину.

Я вдруг ясно ощутил всю безысходность всякой действительности и всю бесплотность сущего. И ту холодную безразличную ко всему, фатальность целокупного мироздания. Где всякая, повторяю, всякая цель – бессмысленна. Во всей своей фатальности, я ощутил мимолётность и ограниченность не только своего существа, но и всей Вселенной! Мой рассудок помутился. То, что прежде так радовало мой разум, – глубина проникновения, тонкость мысли, откровение и проведение, всё это теперь стало лишь удручать. Радость от обыденных вещей, мой разум давно забыл, он развращён более сильными аффектами, его простые сенсоры атрофировались, превратившись в рудименты. Но теперь, и эти сильные аффекты, перестали удовлетворять мою животную, стремящуюся лишь к удовлетворению, сущность. И вместо радости удовлетворения, они стали причинять страдание. Я словно «пошлый наркоман», всё время увеличивал дозу, проникая своим разумом в глубины мироздания, ища в нём драгоценные камни-истины, и вот наступил момент, когда уже «сверх дозы» перестают оказывать воздействие на мой развращённый разум, и возникает угроза передозировки. Я почувствовал грань. Если я пойду дальше, мой рассудок не выдержит. Эта глубина – просто раздавит мой череп. Мне вдруг захотелось бежать от этой глубины прочь, наверх, – туда, к благодатным и прекрасным сводам иллюзии. Отбросить все мысли, все глубокие воззрения. Но и всплыть на поверхность я уже не могу, плавать планктоном для моего разума равносильно смерти. Это похоже на начало конца, – на полное разрушение. Когда ни идти дальше не в силах, ни вернутся, уже не можешь. Страшная пауза. Хватит ли сил преодолеть это? Надеюсь, что хватит. Надо научиться снова желать простые вещи, – разбудить, реанимировать «ганглии простых удовлетворений». Иного пути просто нет. Лишь в возвращении я вижу спасение.

Вот когда задумываешься о Боге. Как бы хотелось поверить в Бога. Какая невероятно благостная должно быть это отдушина! Какая по видимости благодать, – жить с Богом в душе. Не терзать себя муками глубинных осмыслений, целей и смысла. Поверить? Но как?! Как найти в себе ту потаённую комнату, войдя в которую, забудешь обо всём, открыв для себя истинную веру, и обретя с ней душевный покой. Но я подозреваю, что для меня это уже стало невозможным. Человек, попробовавший однажды «сильный наркотик глубинного осмысления», уже никогда не станет довольствоваться «чаем иллюзии», терпким напитком религиозной веры. В такой личности что-то атрофировалось, что-то очень важное для ощущения мирских радостей, которыми живут «блаженные». Он уже не может существовать без этих «мощных провокаторов сверх ощущений глубинного воззрения». Да. Я знаю. Что как всякий «наркоман», никогда не забудет аффектов, которые сполна вкусил в полях запредельности, так и я никогда не забуду тех мощных аффектов от глубинных проникновений, запредельных созерцаний в моменты ярких озарений, и заоблачных вдохновений моего мятежного духа. Тех озарений, которых я не смог, и скорее всего никогда не смогу описать на этих страницах. Но надеюсь, что моё «животное начало», моя воля инстинкта не даст мне деградировать, и я не выпаду из общего психосоматического поля. Пусть мой разум всегда будет стремиться к этому «наркотику», имя которому – «глубинное миропознание», но мой инстинкт, всё же не даст мне окончательно уйти из благодатных вод иллюзии ближайших перспектив.

Моё «эксплицитное знание» кажется самостоятельным, не зависимым от «имплицитного». Его глубина широта и самобытность, его трансцендентная отрешённость навевает мысль, что оно никак не связано с внешними знаниями, что оно не опирается в своих воззрениях и заключениях ни на что вовне. Что оно само в себе исчерпывающе и полно достигает понимания сути мира, как в локальных созерцаниях, так и в общих, всеохватывающих. – Чувство чистого разума. Создаётся впечатление, что для своего глубинного воззрения ему не нужно знать никаких открытий, и ранее наработанных и укрепившихся консолей общечеловеческого знания. Что оно совершенно самодостаточно. – Иллюзия самодостаточности эксплицитного знания.

Да. Нам часто кажется, что для многих наших умозаключений, опыт, как таковой, никогда не имел значения, и не оказывал своего влияния. Но на самом деле этот опыт, во всех без исключения случаях когда-то имел место. И не только оказал своё влияние, но и имел основополагающее фундаментальное значение. Но для нашей памяти он, либо прошёл не замеченный, либо просто забыт, так как имел место много веков назад у наших предков, и отложился в памяти наших генов. И я абсолютно убеждён, что всякое «эксплицитное знание», все же имеет латентные корни опыта. А его имманентность, так же, как и его трансцендентность, это, по сути, лишь вопрос нашего понимания, или непонимания его архаической возможности, или осознание или не осознание его сакральных истоков.

Итак, гениальность. По большому счёту гениальность самого великого открытия, гениальность самого грандиозного познания, есть результат цепи последовательных необходимых исторических явлений, отпечатавшихся в образах идеального познания человеческого разума, образах сложенных и зашифрованных в наших генах. И если бы мы могли отследить эти цепи, если бы это было нам доступно, то мы бы нашли всё это вполне закономерным и естественным, а главное очень простым. Как всякое «чудо мира», «чудо нашей действительности», – «гениальное» это, в сущности, простое «резюме». – Резюме, явившееся в результате случайных, и в то же время необходимых последовательностей. И как всякое «чудо мира», в силу сложившихся обстоятельств, «гениальное» – не могло не появиться. Как не мог не появиться весь наш мир, с его действительностью сверх совершенных агрегатных конструкции, при наличии известных исторических обстоятельств. Гениальность действительности нашего бытия, есть та гениальность, из которой пьёт воду всякая гениальность нашего социума.

«Творений грандиозных,

что восхищают совершенством форм,

мы склонны наделять мистическою силой,

но побывав на каждой из ступенек, – этот дом,

для нас естественным становится, подобно сливам…»

Но как мы оцениваем гениальное в нашем социальном мировоззрении? Мы часто называем «гениальным» то, что лишь вызывает у нас взрыв восторженности, захватывающей наш дух. В одном случае, от великой высоты по отношению к нам, в другом – от великой гармонии, вдруг вставшего пред нами явления. Но чаще всего, мы называем «гениальным» то, что не доступно нашему пониманию, что мы не в силах осознать. Там, где мы не в силах понять механизмы и причины возникновения того или иного гениального явления феноменального мира, мы оказываемся перед дилеммой. Отнести это к невозможному, или сверх возможному. Не осознавая, что по большому счёту, это одно и то же. Или там, где мы не в силах объяснить механизм того или иного, как нам кажется, случайного хитросплетения собственного разумения, выводящего наш рассудок в сферу сверхтонких запредельных облаков сознания, и мы нарекаем это воспарение собственного ума таинственным термином – «Гениальность».

Восторженность наших чувств, усиливает аффект, восхищение гипертрофируется, и мы, в конце концов, создаём себе идола. И это вполне естественно, ведь наша сущность жаждет мистики, и при первом же подходящем для этого моменте, непременно пользуется случаем. Наша фантазия в своих проявлениях не имеет границ, так как этот величайший «инструмент» нашего разума, подчиняясь всеобщему закону мироздания, не имеет, ни малейшей возможности остановится, так как не имеет возможности удовлетвориться. И её «производительность», напрямую зависит от провокаций внешнего опыта. Она словно бутон розы, раскрывается под яркими лучами внешних обстоятельств, и при всей своей «кажущейся бесполезности», радует наш взор своей гениальной красотой. Её сакральная задача в том, чтобы создавать иллюзии, которые затем, с такой жадностью «пожирает голодный идеальный разум», превращая затем эти иллюзии в «продукты собственного переваривания», из которых затем, с помощью «рационально-аналитического разума», словно из жидкого бетона создаются все строения феноменального мира нашей цивилизации. Да. Вся наша цивилизация обязана иллюзиям и аллюзиям, продуцируемым нашей фантазией, этой Терпсихорой сознания. Да. Наш «идеальный разум» питается иллюзиями, создаваемыми его собственной фантазией, словно лакомыми кусками, и это самый сладкий хлеб для него. Но этот его вкус, имеет вполне прагматичные мотивы.

И так. Какова же сакральная сущность «гениального»? В чём его невероятная волшебность, вызывающая в нас чувство заоблачности, некоей запредельности и сверх возможности. Гений,– в какой бы области он не случался, он всегда продукт столкновения сильных противостоящих стихий. Как я отмечал в предыдущей главе, «гениальность» – это то, что нарушает все мыслимые и немыслимые границы привычного мира, то, что разрушает размеренную бытность, то, что порождает новый мир. – Это взрыв, разрушающий всякую выложенную и укрепившуюся упорядоченность. Его появление обусловлено столкновением мощных внутренних противно направленных стихий. Гений человеческого разумения,– это «дитя», рождённое от столкновения внутри нашего «я», разума и инстинкта. Этих, находящихся в одном «сосуде», разно полярных монад нашего сознания, – монад непримиримых плоскостей целокупной осознанности. Столкновения, которых, порождают более утончённое изысканное, и в тоже время более организованное и мощное «Я». Наличие в одном «сосуде» мощного, как «рефлексивно-рационального», так и «инстинктивно-идеального разумения», неминуемо влечёт за собой формирование некоего гениального конгломерата. Он, словно бабочка, – нечто сверхтонкое и сверх гармоничное порхающее между двумя равновеликими силами. Нечто, порождённое обеими этими силами, и, в тоже время, не похожее ни на одну из них. – Он подобен шаровой молнии, возникающей между двумя потенциалами. По сути, нечто совершенно сверхновое, независимое, сверх организованное и сверх гармоничное, и только лишь потому, – «Гениальное».

И для рождения Гения, совершенно необходима соразмерность этих сил. Я уже не раз заострял на этом внимание. Как всякое «великое дитя» рождается только в результате «противоборствующего слияния», спровоцированного напряжением стремящихся друг к другу, и в то же время отвергающих друг друга сил, воплощающихся в своём синтезе в некий продолжительный во времени «коллапсирующий взрыв», некую «Шаровую молнию», обладающую своей собственной формой и что важно, своей собственной волей. Только в результате преодоления и совокупления, только благодаря синтезу стихий, рождается всё запредельное, всё мистически Великое.

Да. Всё Великое рождается в муках, в противостоянии, в борьбе. «Отдельная сила», не в состоянии рождать ничего стоящего, пока не встретит на своём пути достойного соперника, – врага так необходимого для всякого становления. Скажу больше. Она и существовать, по большому счёту, не может. Человек возник и развился, как нечто «совершенно гениальное», благодаря заложенным в него противостояниям, мощнейшим стихиям огня и воды, (воплощённых солнца и земли), которые не в состоянии ни слиться в нечто единое, ни разойтись, растворившись каждая в своей стихии. Только в результате столкновения огня и воды, и образования коллапса, (продолжительного во времени взрыва), со всеми вытекающими обстоятельствами, наша сущность, – существует. Именно этот «непримиримый коллапс огня и воды», живёт в нас, продуцируя каждую секунду, электромагнитные волны, упорядочиваемые нашим мозгом, в некие гармоничные формы пребывания, (мысли). И точно так же как мы с вами, и всё живое на земле, никогда не были бы рождены ни кем по отдельности, ни землёй, ни солнцем, (как только в совокуплении стихий земли и солнца), так и всё гениальное, и великое в нашей голове возникает в результате совокупления, противостоящих достойных друг друга монад сознания.