Дежурные сутки

— Ну, Крамской! Трепло!.. — вырвалось у опера.

О том, как Лоскутов принялся рассказывать о криминальной разборке, Марк уже не слышал. Он услышал другое — знакомый голос…

— Не нужно так переживать, Марк Иванович…

Я пришла. Все, как по команде, повернулись в сторону входной двери.

На пороге стояла Анастасия Эриховна. В одной руке она держала свой ридикюль, во второй — целлофановый пакет.

— Я пришла. А человек, с которым мне нужно поговорить, очевидно, тот, кого вы только что назвали «треплом»? Я права?

Все, за исключением Кравцова, с недоумением переводили взгляды друг на друга, пытаясь из немногого увиденного и услышанного вычленить рациональное зерно. Появление женщины в глубине «дежурки» могло означать только одно — любитель сканвордов и по совместительству помощник оперативного дежурного, крепко спал за пультом. Пропустив вперед взбешенного Буркова, Марк молча взял женщину за локоть и повел в кабинет.

Женщина села на стул и положила вещи себе на колени.

— Я знала, Марк Иванович, что вы найдете истину. — Глядя, как опер пытается найти в кармане несуществующую пачку сигарет, она предложила папиросы. — Курите. Мне не нужно было приходить к вам тогда. Я поняла это, уже вернувшись домой. Душа любопытной женщины переборола практицизм психолога.

Марк, прищурившись от папиросного дыма и зажав мундштук в зубах, процедил:

— Интересная вы женщина, Анастасия Эриховна…

— Преступники всегда интересны. Не мне вам об этом рассказывать.

— Иначе говоря, вы собираетесь в чем-то официально покаяться?

— Вы знаете, Марк Иванович, в том, что я убила Салмина, я каяться не собираюсь. Я вам об этом просто поведаю.

— Не торопитесь. Наша Конституция разрешает не свидетельствовать против себя и своих близких родственников.

— А у меня есть право не пользоваться этим разрешением. Разве нет?

— Верно. Такое право у вас есть. Тогда объясните мне, зачем пожилой женщине убивать криминального авторитета? Да еще не просто убивать, а убивать маленьким ножом, явно не предназначенным для этой цели.

— Этого я могу не объяснять. Имею право. Убила — я. Но зачем — не скажу.

— Глупо. Глупо, Анастасия Эриховна…

Опер размял окурок папиросы в пепельнице. От непривычного папиросного дыма жгло горло и страшно хотелось пить. Было такое чувство, что он съел ежа.

— Ваша вина заключается в том, и только в том, что вы сделали совершенно бестолковый звонок с телефона на Малой Бетонной. Поражаюсь вашему зрению. Вы смогли увидеть из окна пятого этажа труп, лежащий на другом конце района. Не читайте больше Агату Кристи на ночь. Сейчас не те времена и ментов пытаются сбить с толку более современными способами. Неужели вы могли подумать, что сообщение о трупе вызовет переполох в стройных рядах доблестной милиции? В милиции так: если есть сообщение о трупе, но трупа нет, значит, его нет на самом деле и никто не станет доказывать обратное. Единственное, что сбило меня с толку, — это показания продавщицы киоска об отсутствии обуви у потерпевшего. Потом я нахожу туфель, а вы мне предлагаете направление поисков. Продавщица привязывает к делу уголовника Ваганова. Каюсь, честно отработал эту шнягу… простите, дезинформацию. В итоге я попадаю на труп настоящий, и выясняется, что речь идет об одном и том же теле. Точнее — трупе, который в полном соответствии с законом Ломоносова убывает в одном месте и прибывает в другом. Причем его принесло ветром не куда-то, а именно к подъезду дома, откуда было сделано сообщение о трупе на Василевского. И тут я начинаю четко и ясно понимать, что заявлением об обнаруженном трупе никто не пытался вызвать переполоха, а настоящий труп Салмина не вписывался в сценарий его исчезновения. Салмин должен был быть пропавшим без вести, а не обнаруженным с ножом в сердце.

— Я вас совершенно не понимаю. То есть, Марк Иванович, это не тот случай, когда преступник, совершивший преступление, говорит: «Я вас не понимаю». Я на самом деле ничего не понимаю.

— Помните, я вам говорил, что вам необходимо встретиться в моем кабинете с одним интересным для вас человеком? Сейчас вы с ним встретитесь. И тогда вам станет ясно все. А заодно и оцените свой благородный на первый взгляд поступок — стоил ли он этого…

Кравцов поднял трубку, куда-то позвонил и попросил:

— Гена, заходи…

На другом конце коридора хлопнула дверь и раздался звук закрываемого замка. На мгновение все стихло, и послышались шаги. По тяжелой поступи и цоканью каблуков легко было определить, что к кабинету Кравцова подходят мужчина и женщина. Дверь со скрипом отворилась, и раздался женский возмущенный голос:

— Вы хоть сами понимаете, что творите?..

Увидев в кабинете Анастасию Эриховну, она осеклась и побледнела.

— Знакомьтесь, Салмина Маргарита Анатольевна. В девичестве — Полякова. Это ведь и ваша фамилия, Анастасия Эриховна? И что это у нас получается? Ерунда какая-то. Мама убивает законного супруга своей дочери. Гена, принеси, пожалуйста, еще пару стульев — для себя и дочери этой дамы.

Женщины не смотрели друг на друга, и Кравцов чувствовал, как нарастает напряжение.

— Вы ничего не хотите мне рассказать? — спросил Марк, переводя взгляд с одной на другую.

— Я хочу сказать, — заговорщическим тоном произнесла Полякова-младшая. — Первое, что я сделаю, когда выйду отсюда, — это напрямую обращусь к прокурору.

— Я не думаю, что выйти отсюда вам придется раньше, чем лет так через пятнадцать. Это при удачном раскладе. Впрочем, я облегчил вам задачу. С минуты на минуту здесь должен появиться следователь прокуратуры. Заодно сразу разрешаю вам позвонить своему адвокату. — Марк придвинул телефон к краю стола.

Опять открылась дверь, и в нее ввалились Дробыш со стульями и Крамской с папкой в руке. Мишка с ходу подлетел к Кравцову.

— Марк, я клянусь тебе, журналюгам ни слова не сказал! Это все ваш Лоскутов. Какие, говорит, есть наработки? Я, естественно, ему все рассказал.

— Ладно, проехали… Что в квартире?

Крамской с недоверием окинул взглядом сидящих на стульях женщин.

— Говори при них. Все равно при них сейчас все начнется, при них же и закончится. Знакомься — Полякова Анастасия Эриховна и Салмина Маргарита Анатольевна. Мама и дочь.

Крамскому это ровным счетом ничего не говорило.

— На кухне в наборе ножей не хватает маленького ножика. Того самого.

— Начинаем, — решил Марк. — Итак, женщины, кто-нибудь из вас хочет сделать заявление о явке с повинной? Нет? Хорошо. Анастасия Эриховна, ответьте, как давно ваша дочь Маргарита не проживает совместно со своим мужем — покойным Салминым? Точнее — не проживала…

— Около трех лет.

— Ас кем же она в этот период общалась? Я, понятно, имею в виду общепринятые отношения между мужчиной и женщиной?

— Тебя это касается? — возмутилась Полякова-младшая.

— При сложившихся обстоятельствах — да, — ответил Марк.

— Маргарита живет с музыкантом. Он лауреат международных конкурсов. Со слов дочери — замечательный человек.

— А вы его сами видели? Хотя бы один раз?

— Нет… — стушевалась Анастасия Эриховна. — Он часто ездит в командировки, на концерты…

— Это же самое пытались недавно втолковать и мне. На самом же деле ваша дочь сожительствует с бандитом. Его фамилия — Мартынюк. Если я не ошибаюсь, один из лучших друзей по преступному бизнесу Салмина Егора. Да, вашего зятя, Анастасия Эриховна.