Ди-джей

— А мы?

— А вы собираете аппаратуру, кушаете в заводской столовой и отправляетесь домой. Понятно?

— Да.

— Тогда я побёг. Надо уже народ собирать. Ровно через час, как только привезут поэта — сразу быстренько начинаем.

3.

Спустя час на центральной трибуне стадиона, напротив сколоченной из досок сцены стали собираться люди.

Максим, в ожидании начала творческой программы, закинув руки за спину, вытянулся в плетёном кресле.

Григорий, дабы не терять понапрасну время, пошёл прогуляться по посёлку.

— Ребятушки, хлопчики дорогие, выручайте! — на площадку поднялся Котов. Организатор мероприятия был не в духе: нижняя губа оттопырилась, придавая ему не то обиженный, не то надменный вид. Он хмурился и тяжело посапывал.

— Святослав Лукашкин задерживается. Только, что звонили от соседей. Сказали, будет через час. А у меня народ волнуется. Ещё немного, ещё минут десять — пятнадцать и всё! Начнёт расходиться. А этого никак допустить нельзя!

— Максимушка! — профсоюзный деятель слёзно посмотрел на ди-джея.

— Сынок! Родной! Сделай что-нибудь. Прошу! Пожалуйста. Мы этого поэта ждали два месяца!

— Что сделать? — Макс не понял просьбу. Он замер на несколько мгновений, словно переваривая полученную информацию

— Ну, не знаю! Поставь музыку. Душевную. Пущай народ слушает. Отдыхает. Настраивается на творческую встречу. А там глядишь, и Лукашкин подъедет.

— Душевную? — Максим нагнулся и потянул первую попавшуюся пластинку из коробки.

— Вот! Чайковский! "Времена года"! Подойдет?

— А ещё, могу предложить…, — Максим стал вытаскивать вторую пластинку.

— Хорошо-хорошо! — Котов не стал слушать до конца список имеющихся записей.

— Ставь "Времена года", — произнес он, на ходу спускаясь с площадки.

Путешественник во времени аккуратно поставил пластинку на круг магнитолы. Дотронуться до рычажка проигрывателя и вот уже надпись на голубовато-зеленом поле: "Апрелевский завод грампластинок" начала медленно вращается вокруг оси. Затем пластинка закружилась быстрее, и так, что надпись совсем растворилась, утонула в небесной голубизне, как в колодце.

Из колонок с небольшим хрипением раздалось [49] .

Спустя несколько минут Котов вновь стоял перед ди-джеем. Он прерывисто дышал от бега. Переминался с ноги на ногу.

— Максим! Эта-а! — организатор мероприятия замялся, ища подходящую фразу.

— А есть что-нибудь другое. Со словами. А то, что-то людям не нравится. Многие собираются уходить.

— Другое? Со словами? — Макс задумчиво закусил губу. Покопался в коробке и достал пластинку с русскими народными песнями.

49

https://www.youtube.com/watch?v=aFtywkZutWY

— Есть! Русские народные песни… Они вроде поживее и со словами.

— Например, — он начал зачитывать названия. — "Не одна во поле дороженька".

— Или вот, "Ой, ты Ваня".

— Ещё есть, "Не бела заря" или…

— Ставь первую, а потом последующие…, — бешенный профсоюзный лидер опять не дослушал. В ожидании скорого приезда поэта, он вновь убежал со сцены.

— Первую, так первую, — произнес послушный звукооператор, и спустя мгновение магнитола заурчала утробно и умиротворённо, словно кошка, когда её почесывают за ухом… [50]

50

https://www.youtube.com/watch?v=pg8-YsHWooI

Не одна-то ли, да одна, ай, во поле дорожка, Во поле дороженька, эх, во поле дороженька. Не одна-то ли дороженька, ай, дорожка пролегала, Она пролегала, эх, она пролегала…

Не успела доиграть до конца "зажигательная" русская народная композиция, заказанная по многочисленным просьбам трудящихся обувной фабрики, как Максима снова тянули за рукав.

— Это…! Слушай! А может, найдёшь что-нибудь ещё, а? Повеселее? Побыстрее? Позадорнее?

Котов нерешительно потер нос. Говорил он нехотя, с трудом выдавливая из себя слова, как полузасохшую зубную пасту из тюбика.

— Ну, там, тили-тили… Трали-вали… Хоп-хей ла-ла-лей…

— А то от прошлой песни тоскливо на душе и плакать хочется!

— Сынок! Покопайся в коробке. Пожалуйста! Люди хотят послушать что-нибудь популярное. Весёлое! Чтобы можно было попеть. А ещё лучше, попеть и потанцевать!

— Давай, дружок! Придумай что-нибудь! Помоги! На тебя вся надежда!

— Попеть и потанцевать? — Макс на несколько минут задумался и посмотрел в сторону автобуса, окна которого были завешаны шторами. — "А почему бы нет?".

— Есть, у меня записи застольных песен. Под них можно и петь и плясать. И даже конкурсы проводить!

— Максим! — Котов посмотрел на ди-джея, широко открыв глаза.

— Ты! — его седая голова затряслась от возбуждения. Он схватил руку Макса и начал её трясти. — Ты, просто гений! Слушай, давай включай свои записи! А я пойду, посмотрю подарки для конкурсов!

4.

Магазин, который решил посетить Семенов Григорий в своей пешей экскурсии по "Н-ску", носил гордое и редкое название "Универмаг". Занимал он новое, одноэтажное и весьма пристойное помещение. Торговали там, судя по названию, всем — начиная от консервов "Завтрак туриста" с пыльными мятыми этикетками и "Березовым соком" в трехлитровых банках и оканчивая одеколоном "Шипр" и готовой одеждой.

На высоком крыльце "Универмага", дремал подвыпивший человек. На умиротворенном лице ушедшего в подпространство "гида-краеведа" лежала печать глубокой задумчивости.

Спящий под дверью услышал звуки шагов незнакомого человека. Очнулся.

— Эй, палля, будь длугом! — прозвучало так, как будто бубнили со дна бочки. Говорили медленно, не спеша оглаживая и ровняя слова языком, лениво проталкивает их между губами.

— Чего? — водитель автобуса не разобрал местного произношения. (Что взять с него — москвич в третьем поколении).

"Экскурсовод" набрал воздуха в рот и снова сильно шепелявя, произнес…

— Пойдем, на улицу Епсковского пивасапопьём, — из сказанного текста Григорий понял первые два слова и то, что его куда-то зовут.