Ди, охотник на вампиров

Селяне бросились к Дэну и его потерявшей сознание сестре, а Рэй-Гинсей, улыбаясь, прицепил к поясу последний вернувшийся клинок и стянул рукав боевой формы.

Обмякшую Дорис бросили на лошадь, так же, как и ее вопящего, не желающего сдаваться братца, и толпа повалила на выход.

— А это ты что затеял? — спросил Греко, собравшийся за лошадью, что была спрятана позади фермы.

Рэй-Гинсей коршуном припал к телу поверженного Ди. Подняв левую руку противника, он подозрительно осматривал ладонь дампира — со всех сторон.

— Просто не понимаю, — прохрипел разбойник. — Эта рука проглотила пауков Халы и заставила мэра выболтать все секреты… Тут должен быть какой-то подвох. — С этими словами он взял один из сорокопутов и полоснул по руке мертвеца возле локтя, отчего глаза Греко едва не вывалились из глазниц. Затем бандит швырнул отрезанную конечность в ближайшие кусты. — Я бы спать спокойно не мог, не сделай этого. А теперь мы квиты, — холодно пояснил он.

Больше не оглядываясь, Рэй-Гинсей двинулся к воротам, но Греко весьма фамильярно окликнул его:

— Эй ты, погоди. Почему бы нам с тобой не выпить по кружечке в городе? Ты да я, мы вдвоем могли бы проворачивать большие дела!

Рэй-Гинсей резко обернулся, и взгляд его едва не расплющил Греко:

— В следующий раз, когда мы встретимся, считай, что тебе настал конец.

И бандит ушел.

— Ишь, какой самодостаточный, — ядовито прошипел Греко и тоже двинулся к выходу, но вдруг ноги его подкосились. Смертельно напуганный, толстяк замотал головой, озираясь: — Видать, почудилось, — пробормотал он наконец и со всех ног задал стрекача.

Ему показалось, что он услышал хихиканье. И исходило оно не от трупа Ди, а из темных кустов, в которых затерялась отрубленная левая рука охотника…

— Ха-ха-ха… Все прошло как по маслу. К сожалению, мне пришлось прождать лишний день, но это лишь сильнее распалило меня.

Фигура, стоявшая на том же самом холме, где днем Греко встретил Рэя-Гинсея, отвела от глаз электронный бинокль и тихо рассмеялась. Под кроваво-красными губами сверкнули белые клыки. Это был граф Магнус Ли, собственной персоной.

Карета стояла у дерева, лунный свет заливал и ее, и оборотня Гару — в его всегдашнем пальто. Сейчас он, конечно, был в человеческом обличье.

— Итак, что нам делать дальше? — спросил вервольф хозяина.

— Тут и обсуждать нечего. Ворвемся в жалкий городишко и заберем девушку. Проклятый мэр собрался запереть ее в лечебнице, а со мною вступить в переговоры, но я совершенно не желаю с ним беседовать. За причиненное мне беспокойство завтра же ночью я понаделаю им новых живых мертвецов, а послезавтра еще. Их детям и детям их детей будет что вспомнить об ужасных аристократах. Считай это подарком к моему бракосочетанию. По возвращении прикажи роботам немедленно приступить к подготовке церемонии.

— Слушаюсь, сэр.

Великодушно кивнув в ответ на низкий поклон слуги, граф направился к экипажу, но на полпути обернулся и спросил:

— Как Лармика?

— Как вы велели, сэр, ее подвергли наказанию благовонной временной ловушкой, и она, кажется, очень мучилась.

— Вот как? Отлично. Это научит ее повиноваться отцу, и в следующий раз все будет как должно. Я всего лишь захотел взять в жены человеческую девушку. Жить вместе, ночь за ночью пить кровь, текущую из восковой шейки… Случайный гость? Осмелюсь сказать, слова нашего бога-предтечи ко мне не относятся. Пускай мой род вымрет, но мы с моей новой женой останемся здесь навеки и вечно будем держать людей в страхе и повиновении. Займи свое место!

И вновь Гару поклонился лорду.

Граф крепко закрыл изнутри дверцу кареты.

— Едем! Скоро рассвет. Благовонная временная ловушка у меня на всякий случай наготове, хотя не думаю, что придется воспользоваться ею.

Ни граф, ни Гару не заметили, что вскоре после того, как пал поверженный колом Рэя-Гинсея Ди, из леса с противоположной стороны фермы выехала повозка и направилась к городу.

Какое-то время после ухода Греко во дворе двигались лишь свежий ветер да лунный свет. Скот мирно спал, и вдруг в торжественном безмолвии ночи раздался неприятный смешок:

— Хе-хе-хе… Давненько мне не доставалось главной роли. Жрать пауков и заставлять лысых болванов выбалтывать тайны вроде бы и неплохо, но мне охота чуть больше времени провести на сцене. Он и я, может, и были бы счастливы, останься все как есть, но в этой жизни нас еще ждут кое-какие делишки. И мне вроде тоже приглянулись эта огонь-девчонка и ее шустрый братец. Противно, конечно, но придется снова его выручать.

Естественно, имелся в виду Ди.

Голос шел из кустов, в которых как будто что-то шевелилось. Рука! Словно обладая собственным разумом, левая рука Ди, отсеченная Рэем-Гинсеем и отброшенная прочь, проворно шевелила всеми пятью пальцами.

Она лежала на земле ладонью к небу. По коже ползла рябь, точно изнутри на поверхность выползал комок мускулов. Но самое интересное было впереди! Кое-где плоть вспучилась, кое-где пошла складками, и вот мы видим настоящее человеческое лицо!

Две крохотные ноздри засопели в слегка крючковатом «орлином» носике, а губы изогнулись в саркастической улыбке, обнажив похожие на рисовые зернышки зубки. Чудовищное лицо-опухоль вздохнуло, и сомкнутые прежде веки распахнулись.

— Ну что ж, пора приступать, полагаю.

Рука поползла. Хотя нервы и сухожилия были перерезаны, жутковатое личико-карбункул оживило конечность, принуждая ее делать требуемое. Поегозив в воздухе, пальцы нащупали свисающую ветку кустарника, поймали ее, подтянулись — и рука скова шлепнулась на землю, на этот раз ладонью вниз.

— Вот и славно, а теперь — маленькое путешествие.

Пятерня согнулась, точно паучьи ножки, а кисть выгнулась. Волоча за собой тяжелое предплечье, ладонь с проворством кинулась Прокладывать себе путь среди травы — прямиком к Ди. Добравшись до свежей культи, пальцы деловито засуетились, плотно совмещая края разъятой плоти.

Ди упал на спину, так что ладонь его была обращена к небесам. Глазки таинственной опухоли на левой руке уставились на луну. А потом она — рука! — начала действовать по-настоящему странно. Крошечный ротик, глубоко вдыхая, принялся всасывать воздух. Учитывая относительно малый размер ладони Ди, она должна была обладать легкими немыслимого объема: ветер, свистя и завывая, в мгновение ока исчезал в ротовом отверстии. Воздухохлебство продолжалась секунд десять, затем последовала пауза, а потом процесс повторился еще трижды. Но этим чудеса не ограничились.