ДИАБЛЕРО, (не) бойся своих желаний. Том 2
Шрифт:
Эдик поступил иначе, он проникся делами, расставил своих людей и уже в первый год вышел на чистую прибыль порядка девяти миллионов в год. На следующий год выручка была в два раза больше, и он открыл вторую фирму. Сам стал учредителем, а директорами сделал Юрия и какого-то неизвестного мне Константина. Ну и работал, вникал, развивал бизнес, причем успешно. Где уж тут классические мажоры…
Нет, так-то многое в них отталкивало, например презрение к остальным людям, к черни, к быдлу. Они уважали людей только по факту, за их достижения, а не из вежливости, за то, что они тоже люди, не делали скидку на сложную судьбу и обстоятельства. Насмешки, буллинг, избиения, всё это присутствовало, хоть и не выходило за рамки УК. Так ведь, если
Коньяк шел хорошо, легко и непринужденно. Я давно уже заметил, что у каждого напитка есть изюминка. Вот с пива, например, меня всегда тянуло спать. С водки — буянить, всё самое стыдное в своей жизни я сделал под ней. Коньяк же радовал, хотелось общаться, расслабляться, дружить и продолжать пить в компании. Хороший напиток.
Третью нам не дала оприходовать Сири, заявив, что завтра же рано вставать, так что всем спать. Расстались с мажорами мы если и не друзьями, то точно приятелями; ледок в отношениях подтаял. Меня даже события этого клубного вечера слегка отпустили под натиском новой информации, нового взгляда на жизнь. Мысль отказывалась смотрела в грязь под ногами, наоборот, она хотела парить в облаках, достигать целей, думать о будущем, к чему-то стремиться.
Сны с этого напитка, походу, тоже снились добрые. Во сне, смутно и расплывчато, но я, вроде как, наслаждался обществом прекрасной дамы, между нами присутствовала симпатия, даже интим, который в итоге переместился в горизонтальную плоскость. Хоть всё и было размазанным, но эмоции в целом я испытывал положительные.
Потом началась какая-то хрень. Очень резко сменился эмоциональный окрас, мне было стыдно, жалко, неприятно. И это чувство не отпускало, а продолжало пиликать по струнам души, превращая ее в плачущую скрипку. Девушка, вроде, тоже никуда не пропала, утешала меня, но этим вызывала еще большее душевное расстройство, накладывала диссонанс на мои чувства.
И тут неожиданно сон прояснился, словно кто-то большой и могучий разогнал тучи руками. Я осознал, что сижу на краю кровати и держусь руками за голову. На самoй кровати, ближе к изголовью, подложив под спину подушки, полусидела симпатичная блондинистая девушка. Она была укутана в пододеяльник так искусно, что выглядела еще более обнаженной, чем, если бы была просто голой. Девушка большущими изумленными глазами смотрела мне за спину.
Я перевёл взгляд в том же направлении. В туманном белом «ничто», где стояла или висела кровать, в паре метров за ней был открыт прямоугольный проем, ведущий в какую-то парковую зону. В проеме во всей красе, то есть голой, стояла родненькая Сири. Девушка в кровати была более чем недурна, но, даже мельком взглянув на Сири, я понял, насколько она на самом деле убога. Как изображение на экране рябого чёрно-белого советского «рубина» по сравнению с идеальным изображением сверхсовременного японского «пососоника».
— Та-а-ак, Тарн, и чем это ты тут занимаешься? — подбоченившись в позу чайника, поинтересовалась моя любовь.
Ее слова стали последним камешком, катализатором, который окончательно сбросил наваждение сна. Я четко его вспомнил: в нем я должен был заняться сексом с этой сексапильной блондиночкой, но у меня, увы, не встал. И я был этим очень опечален. Дева меня утешала, но от этого мне становилось только хуже. Как тому похмельному лосю из знаменитого анекдота, который пил воду, но ему не становилось легче.
— Ты не поверишь, дорогая, но, кажется, мне снится, что я импотент, — я покосился на наливающийся кровью орган: присутствие Сири действовало, мягко говоря, ободряюще.
— И не удивительно, на такую лахудру и у меня бы не встал, — хихикнула Сири. Девушка в ответ рассерженно запыхтела.
— Так это же, если подумать, кошмар, потому, наверное,
и страшненькая такая, — согласился я.— Да что вы себе… — начала возмущаться сновидение.
— Не понял, — я слегка удивился тому, что сновидение открывает рот, поэтому бесцеремонно перебил ее, а затем резким движением сорвал покрывало, убеждаясь, что блондинка мне снится натуральная.
Девушка взвизгнула и прикрыла пах ладошкой, а второй попыталась залепить мне пощёчину. В тот же момент от спинки кровати отделилась шелковая ленточка, оплела запястье и оттянула назад, к спинке. То же самое произошло со второй рукой, а когда сновидение попыталась вывернуться и сползти с кровати, то похожая участь постигла и ее лодыжки. Девушка оказалась распята и растянута в такой соблазнительной и беспомощной позе, что хоть сейчас бери и пользуйся.
— Ну-ка, ну-ка, что здесь у нас? — Сири подошла к ней, взяла за подбородок и стала беспардонно разглядывать. Сновидение попыталась плюнуть в неё, но очередная ленточка стянула ей рот, лишив и этой возможности.
— Тарн, а тебе эта особа не кажется знакомой? — с непонятной интонацией в голосе начала Сири.
— Ой, только не начинай, что я свой орган на помойке нашел и готов первой попавшей засадить, — отмахнулся я. — Ты же знаешь, я не такой, а только похож. Я же Лёльку не стал пользовать, хотя условия были подходящие…
— Да не, я серьезно, — осадила меня компаньонка.
— Ну, вроде, что-то есть знакомое, но не могу вспомнить что именно. Да и какая разница, это же сон… — присмотрелся я.
— Да вот не скажи, — Сири уселась рядом с обнаженным сновидением и стала водить руками по ее груди и киске, от чего сновидение забилась в путах, как муха в паутине.
— Сири, прекрати, — сглотнул я, — я же не железный!
— Я узнала ее, — довольно заявила Сири.
Стенки этого туманно-блеклого сновиденческого мирка осыпались невесомыми песчинками, обнажив за собой наше с Сири, родное, виртуальное пространство. Полянка, стог сена, манекены для битья, огромная полная луна, отражающаяся в небольшом озере. Озерцо было слегка затянуто туманной дымкой. Легкий невесомый ночной ветерок ласково перебирал листву на верхушках спящих деревьев. Вдалеке раздавался едва слышный волчий вой.
— Это та филиппинская ведьма, что грозилась тебе отомстить!
Ведьма взирала на обнажившийся новый мир округлившимися от страха глазами.
— О, она, в натуре, — согласился я приглядевшись. — Она что, получается, проникла мне в сновидение? Но как? И зачем? Что бы переспать со мной? Это у неё месть такая?! Тогда заверните мне две…
— Как, как — каком к верху, — беззлобно пробурчала Сири. — Не знаю как именно, но я начала изучать местный ведьм, на форумах их регистрироваться, пытаться нарыть информацию. Похоже на то, что местные ведьмы практикуют осознанные сновидения. Вся их сила идет из мира снов. У них есть какие-то сакральные пласты в астрале, Лимб, закатный город, и другие, куда они обращаются за силой. Данных мало, они выдают информацию очень скупо. Но главное я поняла. Они практикуют совместные сновидения. Так же умеют проникать в сны других людей. Самые сильные из них, вроде как, могут реально навредить человеку во сне, вплоть до того, что могут ввести его в состояние комы. Но основная масса ведьмовскoго люда вредит попроще. Проказничают, так сказать. Как и вот как эта особа.
— И как они вредят? — почему-то напрягся я.
— Изводят. Она, вот, приснилась тебе, создала эротический антураж, заставила поверить в происходящее, а потом разыграла сценку с импотенцией. Это — сон, ты бы вряд ли его запомнил, но осадочек остался бы. На подкорке. Помурыжила бы тебя месяцок-другой и глядишь ты на фоне этого методичного внушения и реально импотентом бы стал. У вас же, людей, всё от головы идет.
— Какой коварный план, — одновременно и восхитился, и ужаснулся я. — Как хорошо, что у меня есть ты! Один взгляд на тебя и импотенцию как майкой сдуло!