ДИАГНОЗ и другие новеллы

Через четыре недели после суда Юнни скончался в одной из городских больниц. Несколько дней спустя его кремировали.

Сам я часто прогуливаюсь по кладбищу, где урна с прахом Юнни покоится под ковром из травы и цветов белого клевера.

Здесь так мирно! По-моему, слишком мирно! В урне под покровом травы лежат земные останки Юнни. Всё, что осталось от напряжённых мускулов воителя, — лишь чёрный прах.

Я думаю об этом прахе как о явлении природы. Юнни, в конце концов, соединился со Вселенной.

Мне всегда было не чуждо пантеистическое [104] понимание действительности. Когда мы умираем, мы возвращаемся туда, откуда некогда произошли. Мы некоторым образом возвращаемся домой. Умереть — значит быть отпущенным на отдых.

МИР СВОБОДЕН

Ныне — мир здесь. Никогда прежде он здесь не был, никогда потом не будет. Мы — первые и последние…

Великое Тело мира ослабело. Ныне — всего несколько секунд — и голубь сел на наши плечи.

104

Религиозное идеалистическое мировоззрение, согласно которому в основе мира лежит не материя в движении, а некое божественное духовное начало, существующее в единстве с природой (филос.). Обожествление природы.

Так загадка между нами исчезает, — а мир-колосс срывается с места и движется дальше от одной удачи к другой.

Но нам следует пользоваться этим миром, пока он — здесь. Нам следует превращать часы в минуты. Нам следует вывернуть дни наизнанку и посмотреть, что там — на их левой стороне!

Ведь мы ныне — объективно существуем! Мы — настоящие!

Мы ныне — существуем! Мы — настоящие!

Мы ныне — существуем! Мы — настоящие!

ЛОЖНАЯ ТРЕВОГА

БЫЛО ПОЛОВИНА ШЕСТОГО ВЕЧЕРА, Иве поразило, что она не испытывала ни малейшего намёка на страх.

Сирены воздушной тревоги звучали резко и пронзительно. Она слышала их теперь со всех сторон. Но было половина шестого. И она читала сегодняшние газеты. Вряд ли это могли быть учения. Должно быть, это была ложная тревога. Технический сбой. Непредвиденный случай.

И всё-таки… Положив льняное полотенце на скамью, она подошла к окну: ничего необычного на улице. Автомобили с водителями, торопившимися на обед [105] , бороздили мокрый асфальт. Несколько ребят гоняли футбольный мяч перед верёвками для сушки белья. Фру Хенриксен с тяжёлыми авоськами в руках прошла, покачиваясь, к подъезду. Там, внизу, она увидала также Кристин и Юна. Скоро они, вероятно, громко топая, войдут в коридор, стряхивая с ног грязь и песок.

105

В скандинавских странах обедают после 17 часов.

Но сирены не унимались. Короткие пронзительные звуки пронизывали до мозга костей. И неужто люди, выходившие там, внизу, из автобуса, совсем не испытывают беспокойства? Паники? Она услышала, как на лестнице шумят дети.

Секунды. Всё важное свершается в течение секунд.

Звонок в дверь. Она тотчас открывает. И дети врываются в квартиру.

— Что это так воет, мама?

Она слышит, как в воздухе раздаётся свист. Она снова подбегает к окну. И видит, как ядовитый гриб поднимается где-то вдалеке к небу.

— Это война! — кричит женщина.

Она увлекает за собой детей, хватает их за руки и устремляется в коридор.

Вниз по лестнице и бегом в бомбоубежище в подвале!

Проходит минута или две. Но вот уже все жильцы подъезда в сборе. «А Енс? — думает она. — Неужто он в автомобиле по дороге домой? Или он ещё в конторе?»

У одного из соседей радио с собой: «…Повторяем! Началась атомная война между НАТО и странами Варшавского договора. Все должны немедленно укрыться в бомбоубежище. Несколько минут назад Кольсос [106] был поражён атомной ракетой. Многие тысячи наших соотечественников были мгновенно убиты. Врачи, медицинские сёстры и члены Организации защиты мирного населения во время войны, слушайте радиосообщения. Военнообязанные, также следите за объявлениями… Через несколько минут с речью выступит премьер-министр…»

106

Гряда Угольных гор (норв.).

Она обнимает детей и плачет.

Это пришло! Этих секунд она боялась. И они снились ей много-много раз. Тогда она с криком просыпалась по ночам.

Теперь это был не сон. Теперь это был вовсе не кошмарный сон. Теперь это наступило.

Её жизнь! Что она значила теперь? Теперь жизнь её была сном — а это… это было явью.

Она оказалась в этой жизни, оказалась в своём времени. Все вокруг неё плакали. Женщины и дети на бетонном полу. Мужчины тоже. Вахтёр со второго этажа. Он тоже рыдал, сидя в углу.

Секунды!

Они слышат ужасающий грохот. Голубоватый свет наполняет убежище. Потом набегает волна тропической жары. Кажется, будто глаза вот-вот расплавятся. Кто сейчас на улице?

Она молится Богу. Во всяком случае, впервые за пятнадцать лет.

— Господи! — молит она. — Пусть это будет сном! Я не поступала так, как дóлжно было поступать! Преврати это в сон, дорогой Господь! Только ты можешь это сделать! Дай мне шанс помешать этому!

И вот она просыпается. И вот её мольба услышана. И вот ей даётся шанс.

На этот раз она не кричала. Рядом с ней в кровати пусто. Но вскоре в комнату входит Енс и гладит её по волосам.

— Ты проснулась, дорогая? Я уже ухожу. Вернусь в половине шестого, как обычно!

ЭЛЕКТРОННЫЕ ЧАСЫ

Наконец-то и я купил себе электронные часы с таймером, минутами, секундами и десятыми долями секунд. С указанием числа, месяца и дня недели. Они же — с будильником, паркометром [107] , секундомером, часы наигрывают две мелодии: «К Элизе» и «Love story» [108] .12-часовой или 24-часовой формат отображения времени. И ночное освещение. Всего двенадцать функций.

107

Здесь: измеритель времени при парковке автомобиля.

108

Мелодия Франсиса Лея из кинофильма «История любви».

За всё это я заплатил 98 крон [109] . Я, разумеется, сделал выгодную покупку. Цена абсолютно бросовая. И всё-таки я начал сомневаться. Я чувствую себя обманутым.

Моя жизнь теперь не та, что прежде. Одно лишь слово «электронные», оно холодно, как сталь.

Всё было иначе, когда часы шли всё кругом и кругом по стрелке. Ни начала, ни конца. Жизнь кружилась, словно вечная карусель. Но вот циферблат стал показывать точную дату, потом дни недели… Но по-прежнему царила гармония цикла. Мне надо было ежедневно заводить часы.

109

98 норвежских крон — примерно 11 долларов.

Ныне я ношу всю оставшуюся мне жизнь вокруг запястья. Все секунды и десятые доли секунд запрограммированы. Электронным часам известны даже дни високосного года. (Это запрограммировано аж до 2050 года. Тогда мне исполнится 98 лет.)

С электронными часами вокруг запястья я слишком часто сижу и наблюдаю за временем, за одной секундой, которая неумолимо и плавно переходит в другую.

Я вижу пред собой движущуюся точку, не оставляющую ни малейшей линии. Я вижу перед собой птичку, что бьёт и бьёт крылышками, не оставляя ни малейшего следа в своём полёте над горизонтом. Я становлюсь воспоминанием об элеатическом [110] парадоксе: линия есть абстракция. В действительности же она есть сумма бесконечного количества точек. Так всё и со временем. Так, разумеется, и со всем на свете, думаю я. Нет ни единой чёрточки, которая продолжается.

110

Элеаты — представители древнегреческой философской школы (V в. до н. э.), утверждавшие, что истинное бытие является лишённым различий и неизменным, а всё видимое изменчивое многообразие — неистинно.