Диалоги с Евгением Евтушенко
Шрифт:
Волков: А почему?
Евтушенко: А потому что Сталин был человек, который умел держать народ в руке!
Волков: Но почему? Откуда такое восхищение перед сильной рукой? Может быть, это действительно генетическая черта народа?
Евтушенко: Потому что холопство невытравленное живет в людях. Это какая-то болезнь национальная. Люди не понимают, до какой степени народ унижали, сколько было уничтожено… Вот говорят: Сталин победил в войне. Но если бы не были репрессированы лучшие кадры Красной армии, не произошло бы такого отступления катастрофического, которое превратилось просто в бегство. Сталин попался на провокацию Канариса – о заговоре Тухачевского, которого не было!
Волков: Это была «деза», как сейчас выражаются, – дезинформация.
Евтушенко: Я не знаю, это какая-то болезнь просто! Болезнь! Люди никак
Волков: Но каким образом этот человек умудряется до сих пор гипнотизировать воображение нации? Или, во всяком случае, большой ее части?
Евтушенко: Это комплекс неполноценности. Он очень часто смешивается с амбициозностью. Но даже в разгуле некоторых наших олигархов и overnight millionaires [26] чувствуется их плебейство. Чувствуется! Я думал, что это пройдет скоро. Я идеализировал силу литературы, потому что ну столько книг написано об этом! Но что вы хотите? Ведь даже «Доктора Живаго» не прочли по-настоящему.
Волков: Да, «Доктор Живаго» по-настоящему народной классикой не стал. Он даже в этом смысле недотягивает до «Мастера и Маргариты».
26
Миллионер за одну ночь, миллионер в одночасье (англ.).
Евтушенко: А это очень сильная книга, это духовная, это просветляющая книга! В ней нет ничего антикоммунистического. Да Пастернак вообще не был антисоветским поэтом. «Ты рядом, даль социализма…» – помните? Или параллельно в «Высокой болезни» писал даже такие стихи: «Столетий завистью завистлив, / Ревнив их ревностью одной, / Он управлял теченьем мысли, / И только потому – страной». Пастернак был склонен к идеализации, но это не было карьеризмом.
Волков: Это было искреннее восхищение личностью Сталина. Об этом, кстати, сейчас тоже забывают. Срабатывал гипноз личности, гипноз фигуры. Несомненный гипноз!
Евтушенко: В Сталине была, конечно, сила какая-то. Он был хороший режиссер, но со страшнинкой.
Волков: Ну уж у него была не страшнинка, а страшнинище!
Евтушенко: Да, все-таки нельзя ему простить то, что он сделал с нашим народом!
«Наследники Сталина» [27]
Евтушенко: Вот видите, как всё запутано! Но это не означает, что я в тот момент ненавидел товарища Сталина. Это всё очень сложно было! Потому что все равно товарищ Сталин был неотделим от победы.
27
Стихотворение «Наследники Сталина» написано в 1961 году после выноса тела Сталина из Мавзолея.
Мой дедушка Рудольф Вильгельмович – после войны его освободили – никогда ничего не рассказывал о том, что там на самом деле происходило. Подписку, наверное, взяли с него… Он был очень милый человек. Он репетировал со мной, неудачно довольно. Я был безнадежный совершенно по математике… А потом невероятная история произошла…
Сейчас, к сожалению, слух распустили, что якобы Хрущев заказал мне «Наследников Сталина» – всё это чушь собачья. Никто мне ничего не заказывал. Я в одно место ткнулся, в другое, третье – к Твардовскому пришел. Твардовский усмехнулся и говорит: «Молодой человек, вы что, не знаете, в каком положении наш журнал? И так опаздывает на несколько месяцев каждый номер, все время нас в морду тычет цензура проклятая. Вы что, хотите, чтоб нас вообще закрыли? Так что возьмите-ка вашу антисоветчинку», – сказал он с юмором.
Волков: С сарказмом.
Евтушенко: С сарказмом. «Спрячьте до лучших времен. И не показывайте никому. Никто это сейчас не напечатает. И не туда вы вовсе пришли».
Но все-таки у меня был человек, который мне помог когда-то напечатать «Бабий Яр». Валерий Алексеевич Косолапов [28] . И я пришел к нему посоветоваться, что мне делать с этим стихотворением, потому что мне уже запретили выступления! Я выступал в телевизионном театре, а по телевидению мое выступление так и не транслировалось. Я уже раза три читал «Наследников Сталина» публично, и каждый раз это заканчивалось скандалом. Ну как скандалом. Целый ряд людей – не по команде ни по какой, а просто от себя – вставали и хлопали стульями, демонстративно уходили или кричали: «Безобразие! Это стыдно слушать!» Больше того, кто-то кому-то стукнул, и вдруг на одном из писательских собраний выступил Леонид Соболев
и сказал: «Вот до чего доходят некоторые наши молодые поэты! Евгений Евтушенко, которого близорукие люди так поддерживают и протаскивают всячески, читает антисоветское стихотворение, в котором перечеркивает весь исторический путь Советского Союза!» – и требовал принять какие-то меры.28
Косолапов Валерий Алексеевич (1910–1982) – писатель, главный редактор «Литературной газеты», был уволен с поста главного редактора «Литературной газеты» за выпуск номера с поэмой Евгения Евтушенко «Бабий Яр».
Волков: Ну и что вам сказал Косолапов?
Евтушенко: Косолапов сказал: «С этим стихотворением я тебе помочь не могу». Он тогда в Гослитиздате работал. Он сказал: «Единственный, кто может помочь напечатать стихотворение, – сам Хрущев. Я тебе дам – ты только никому не говори, что это я тебе дал, – телефон его помощника, Лебедева Владимира Семеновича».
Я звоню Лебедеву. И вдруг: «Женечка, дорогой, мой любимый поэт, я так давно хотел с вами поговорить, да вот знаете, столько дел! Я обожал вашего дедушку Рудольфа Вильгельмыча! Чем я вам могу помочь?» Я говорю: «Да есть у меня проблема». – «Приезжайте хоть сейчас!» И я приехал к нему. Со стихотворением, он просмотрел. А я сначала: «А как вы с дедушкой моим познакомились?» – «Ну как же, он у нас, в школе НКВД, преподавал математику». – Я говорю: «Он же был арестован как враг народа!» А Лебедев говорит: «Так нам его привозили на уроки. Мы его все обожали, он был нашим любимым учителем!» Он был под Муромом, недалеко, и его привозили.
Волков: Фантастическая история! А я и не знал, что Лебедев тоже из школы НКВД, оказывается. Потому что, конечно, о его роли помощника Хрущева по вопросам идеологии мы все слышали.
Евтушенко: Лебедев мне говорит, посмотрев стихотворение: «Ну что, стихи хорошие. Я разделяю всё, что вы написали».
Волков: Прямо так, на месте, без согласования?
Евтушенко: Без согласования. «Хорошие стихи, Женя, только одну нужно сделать поправку: без слова „партия“ не обойдешься. Вот где у вас „родина“ стоит – „велела не быть успокоенным родина мне“, нужно написать „партия“. Поймите, без этого невозможно просто. Ничего не сможет сделать даже Никита Сергеевич, и если стихотворение ему понравится. Да и то он человек импульсивный, надо выбрать момент. Оставьте мне это стихотворение». Я говорю: «Понимаете, – я пытался его уломать, – если само слово „партия“ у меня и не звучит, то оно подразумевается. – Я уже был опытный человек в разговорах с редакторами. – Оно как-то уже включается в слово „родина“…» Лебедев тогда сказал: «Ой, Женя, не надо только со мной хитрить. Я к вашему дедушке со всей душой, и вы мне нравитесь. Давайте хитрить не будем. Вы должны на Кубу поехать? Вот и поезжайте, а стихотворение оставьте мне, я выберу момент и покажу Никите Сергеевичу. Только исправьте слово вашей рукой. Может, вас оставить наедине со стихотворением, поразмышлять чтобы? Да не размышляйте, я вам говорю, что никто этого стихотворения без слова „партия“ не на-пе-ча-та-ет! Пройдет время, восстановите „родину“. А стихотворение нужно печатать сейчас! У Никиты Сергеевича много врагов, упрекают его в том, что он расшатывает государственный корабль, что слишком много позволяет интеллигенции… Ему очень тяжело, трудно. Ему это необходимо будет».
Ну вот, после этого я уехал на Кубу, работать над фильмом «Я – Куба» [29] .
Прошло несколько месяцев. Наступает Карибский кризис. В Гавану прилетает Микоян. Калатозов его хорошо знает. У Микояна не ладится с Фиделем Кастро. Фидель чувствует себя оскорбленным, потому что американцы договорились с нами через его голову.
Волков: Договорились о том, что ракеты, которые размещены на Кубе, будут убраны в обмен на то, что американцы из Турции убирают ракеты, направленные на Советский Союз.
29
«Я – Куба» (1964). Режиссер – М.К. Калатозов, авторы сценария – Е.А. Евтушенко, Э.П. Барнет, оператор – С.П. Урусевский.
Евтушенко: Мы были в гостях у Микояна, и он нам с Калатозовым рассказал о том, как ему трудно с Фиделем, тот почти молчит. Потом был прием в честь Микояна, и он познакомил меня с Фиделем, думая, что мы не знакомы, наверное. Ну, мы ему подыграли. А Микоян, вытащив из кармана газету, сказал: «Вот, товарища Евтушенко мы напечатали. Стихотворение „Наследники Сталина“…»
Волков: А вы только на Кубе об этом узнали? Вам никто не сообщил?
Евтушенко: Конечно! Никто! Микоян привез с собой газету «Правда». В кармане она у него была. Представляете, а приехал с миссией такой! И сказал: «Это важное стихотворение, товарищ Фидель. Но сейчас настолько изменилась политическая ситуация, что, я боюсь, лет двадцать это стихотворение не будут перепечатывать. Но мы все-таки его напечатали, это очень важно». Вот какие бывают ситуации.