Диана и ее рыцарь

Кэм все предусмотрел! Диана оглядела его со смешанным чувством любви и неприязни.

— А как к этому отнесется мой котенок?

— Они оба маленькие. И быстро привыкнут друг к другу.

Она снова посмотрела на Кэма. Несколько недель назад у нее не было ничего. А теперь у нее есть котенок, щенок, скоро появится ребенок... Ей не хватает мужчины, собственного мужчины. Но нельзя же иметь все, правда?

Диана покачала головой. А Кэм пожал плечами и широко расставил руки с самым невинным видом. И она тихо засмеялась, подошла к нему, обняла.

— Спасибо, — прошептала она, и глаза ее сияли.

Он поцеловал ее в губы — очень осторожно, словно просто поставил на них печать симпатии, а потом повернулся и ушел прежде, чем она успела сказать что-нибудь еще.

А в начале второй недели работы в доме Ван Кирков Диана впервые столкнулась лицом к лицу с дедом Кэма. В тот день она очень много работала, устала и пошла в дом немного отдохнуть от жаркого солнца. В библиотеке с высокими потолками и застекленными книжными шкафами было прохладно и уютно. Она опустилась в глубокое кресло с высокой спинкой и закрыла глаза.

В такие вот минуты покоя она обычно общалась с малышкой Мией. Говорила ей ласковые слова, объясняла, как будет устроена ее жизнь, когда она покинет свою безопасную пещерку и придет в этот мир. Она знала: на самом деле ребенок не может слышать ее мысли. Но она знала также — что-то передается этому ребенку через эмоциональную связь между ними, а связь с каждым днем становилась крепче. Диана надеялась, это и есть любовь.

Она не заметила, как задремала, положив руку на круглый живот. А потом она вдруг проснулась и увидела, что какой-то старик стоит над ней и пристально на нее смотрит, словно пытаясь понять, кто она и почему спит в его кресле.

— Ой! — воскликнула она и вскочила так поспешно, как только ей позволял ее вес. — Пожалуйста, извините меня. Я...

— Сиди, сиди. — Старик сердито погрозил ей тростью. — Просто сиди тут, девочка. Я хочу посмотреть на тебя.

Она бросила жалобный взгляд на дверь, неохотно опустилась обратно в кресло и попыталась изобразить на лице улыбку. Она уже знала, кто он такой, а если бы и не знала, то догадалась бы. Этот морщинистый старик когда-то выглядел так же, как Кэм, — голубые глаза и все прочее.

— Значит, ты — дочка Джеда Коллинза, — проворчал он. — Ты очень похожа на свою мать. Когда-то она была одной из самых хорошеньких девочек в долине.

— С..спасибо, — проговорила Диана, смущенная неожиданной встречей. — Наверное.

Старик кивнул.

— Она сбежала, когда ты еще была малышкой, так ведь? Ты так и не знаешь, что с ней сталось?

Диана была несколько смущена тем, что этот человек считал себя вправе так свободно рассуждать о делах ее семьи. Но он, вероятно, причислял себя к патриархам, старейшинам этих мест. Поэтому она подавила обиду и только покачала головой:

— Нет, сэр, не знаю.

— Тебе надо бы попросить Кэма разузнать, что и как. Он мог бы ее найти. Этот парень, считай, может все.

— Я не хочу ничего о ней знать.

Минуту старик пристально смотрел на нее. Потом издал хриплый смешок:

— Ты такой же крепкий орешек, как она, правда? Хорошо. Твой отец был слабак. Не смог ее удержать. Но кто подумал бы, что у нее хватит жесткости удрать, бросив собственное дитя? Говорю тебе, никто этого не ожидал.

Его досужие домыслы рассердили ее. Кем он себя воображает, что выносит вот такие суждения о членах ее семьи? С другой стороны, он говорил о вещах, о которых никто никогда не решался при ней говорить. И ей стало как-то легче оттого, что эти вещи вдруг открылись ей в словах старика. Прежде у нее никогда не было возможности все обдумать как следует, потому что все только отмалчивались. Теперь такая возможность появилась, и Диана ухватилась за нее.

— Вы называете это жесткостью? — вызывающе крикнула она, стараясь не замечать, что в горле у нее разрастается ком. — Вы считаете жесткой женщину, которая бросила свою шестилетнюю дочь на человека, не умевшего и не хотевшего о ней заботиться? — Ее глаза сверкали от злости. Хорошо: лучше злость, чем слезы. — Я называю это жестокостью, черствостью, эгоизмом.

Старик отступил и явно стал обдумывать ее слова. Похоже, он не привык к тому, чтобы кто-то не соглашался с его дефинициями.

— Да, наверное, тебе так кажется. Но ведь ты не знаешь, почему она сбежала, правда? Ты судишь результат, а не причину.

Диана резко втянула в себя воздух.

— Вы совершенно правы. Я сужу результат. Я живу с этим результатом.

Старик усмехнулся.

— Ишь какая ты горячая, — сказал он мрачно. — Я знаю, у моего внука в сердце всегда было особое место для тебя. — Он нахмурился. — Но все мы должны идти на жертвы.

— Вы уверены?

— Черт подери, да. — Он опять потряс перед ней тростью. — Он обещал мне давным-давно, что женится на девушке из одной из пяти семей. И все было на мази, когда он вдруг показал мне пятки. Оставил бедную девочку в беде. — Он ударил тростью об пол, но вдруг как-то сразу ослаб и оперся на свою трость. — А теперь он должен расплатиться за это. — Старик покачал головой. — Кэмерон хороший мальчик. Я знал, рано или поздно он выправится. Не то что его никудышный папаша.

Диана удивленно смотрела на старика. Сказанное им явилось для нее открытием.

— Кэм был с кем-то помолвлен десять лет назад, когда вдруг уехал?

— Конечно. С маленькой Мисси Синклер. Теперь он доведет дело до конца.

Появление в дверях Кэма прервало откровения старика.

— Ах, вот ты где, — сказал он деду. — Я не знал, что ты спустился. — Он посмотрел на Диану, подошел к деду и взял его под руку. — Пойдем. Я отведу тебя в твою комнату.

— Все в порядке, все в порядке, — бормотал старик. — Просто я тут беседовал с девочкой Коллинз. Хорошенькая малышка, правда? Совсем как ее мама.

— Вот именно, — согласился Кэм и улыбнулся Диане. — И чем лучше ты ее узнаешь, тем лучше она тебе покажется.

— Ну, не знаю, не знаю, — ворчал дед, пока его внук уводил его из комнаты. — Как говорится, поживем — увидим.

Они ушли, а Диана осталась в библиотеке. Она подождет. Она знала: Кэм вернется, чтобы поговорить с ней. И хотела кое о чем с ним поговорить. О тайных помолвках, например, или о девушках, оставленных в беде.

Он вошел. Она подняла на него глаза.

— Мне очень жаль, неловко получилось, — сказал Кэм, жалобно улыбаясь. — Он теперь, как правило, не спускается сюда. Надеюсь, он не сказал ничего такого, что... что бы тебя расстроило.

«Кажется, он боится... И в каком-то смысле боится не зря».

— Он сказал кое-что, что меня удивило, — сообщила она Кэму. Ей хотелось, чтобы в ее голосе было поменьше горечи, но в тот момент она не знала, как себя успокоить. — Оказывается, ты должен был на ком-то жениться десять лет назад, а вместо этого взял и сбежал куда глаза глядят.

Он сел на ручку ее глубокого кожаного кресла и покачал головой, глядя ей в лицо. Тот факт, что старая боль еще жила где-то в глубине ее сердца, возможно, не отразился в ее словах, но тон выдал ее с головой.