Did that hurt?

— Ты плакала… — его тон леденеет, и я могу представить, как в его прекрасной головке включается режим ненависти к себе. — Черт, Ана.

— Я получила удовольствие. Я клянусь тебе. И я хочу еще, мистер Грей… Мастер Грей.

— Мы обсудим это позже. У меня прекрасный, молодой, крепкий организм. Я отдышусь и мы повторим.

— Да, Мастер, — Кристиан усмехается, затягивая меня в свои объятия, а я ловлю себя на мысли, что меня заводит это. Он мой Мастер. Я испытала оргазм не от порки, а от его власти. Его буквальной силы надо мной, будто напоминание, что как бы он не слушал меня, он сильнее.

Стил, ты скатилась в сексистское дерьмо.

Или вернулась сама к себе, Ана? Не из-за этого ли ты сходила с ума по Трэвису?

***

Напеваю дурацкую песенку, что прицепилась ко мне после глупого фильма, что мы смотрели вчера вечером, и взбиваю тесто для оладушек. Кристиан любит выпечку, сладкоежка.

Моё настроение… чёрт возьми, моё настроение! Такое чувство, будто за спиной выросли крылья, а от безумной счастливой улыбки уже болят щеки. И немного охрипло горло, тоже от счастья…

— Всё хорошо, и поешь ты замечательно, но если бы ты внимательнее смотрела фильм, то знала бы, о чем песня, — Кристиан крепко обнимает меня за плечи и кладет голову на плечо, требуя немного теста.

— Это простая детская песенка, — макаю палец в тесто, и Кристиан послушно вылизывает его.

— Джеки Кью пела об анальном сексе, а оригинал о Черной Смерти — бубонной чуме четырнадцатого века. Кстати, среди жителей Европы было популярно флаггеланство как спасение от чумы.

— Кристиан!!!

— «Для некоторых одной дырочки больше, чем достаточно, но почему же Господь дал мне две, не считая ротика?»

— Даже не думай.

— Это ты напевала тут, детка!

— Я буду молчать и готовить оладьи. Уйди.

— Ring around your rosie… — подпрыгиваю от неожиданности, когда Кристиан целует меня в плечо, сильно прикусив, и пальцем тыкает туда, не встретив препятствия под удлиненной майкой. — Эх, однажды… — меня возмущает эта мысль и его поведение, но тело реагирует иначе, и торчащие под майкой соски подтверждают это. — Я хочу, чтобы твоё тело полностью принадлежало мне, Ана…

— Я и так твоя, — приятная дрожь по телу заставляет всё вспыхнуть внизу живота, и я подаюсь назад, Кристиану навстречу. — Ох.

— Хитрая девочка… Влажная хитрая девочка, — большой палец Грея давит на мой анус, а указательный со средним ласкают меня изнутри, заставляя откинуться на Кристиана.

— Я же готовила… И не была в душе.

— Я не голоден, — левая рука опускает майку под грудь, Кристиан осторожно оттягивает каждый сосочек, выкручивая, и я не могу сдержать довольное мурлыканье.

— Мне это не нравится, но я не хочу, чтобы ты останавливался.

— Я не брезгую тобой, Ана. Но если тебе не комфортно — я подожду.

— Спасибо… — через мгновение я стою уже одна, и это немного разочаровывает меня. Я хочу, чтобы Кристиан был сильным, властным, каким он и был в постели ночью… Кажется, я заново влюбилась в него.

— Теперь я тоже буду напевать эту песенку, чёрт возьми, Ана!

— Так тебе и надо, — оборачиваюсь и показываю ему язык, не сдерживая хихиканье.

— Ты разбиваешь мне сердце.

— И морю голодом.

— И грозишься убить, не забывай.

— И как ты живешь с этой адской сучкой?

— В любви и взаимопонимании. Чем быстрее позавтракаем — тем быстрее пойдём гулять.

— Ты зануда, который противоречит сам себе.

— Но вы любите меня, мисс Стил.

— К сожалению.

— Ах, к сожалению? К сожалению?! — роняю венчик на пол, когда Кристиан подхватывает меня на руки и усаживает на кухонную тумбу, безбожно щекоча. Заливаюсь искренним смехом, пытаюсь выбраться, но он безжалостен ко мне. — Молите о пощаде, мисс Стил.

— Н-ни за что! Я буду бороться! — тыкаю его под ребра, вырывая «победу» из его рук, и Кристиан хохочет громче меня, бесполезно пытаясь поймать мои руки. — А знаешь ли ты, что люди, которые боятся щекотки, очень ревнивы?

— Однажды меня избили деревянной вешалкой за объятия с другой девушкой. Так что да, знаю.

— Мне было так стыдно за тот случай. Только пообещала не делать больно, и тут же сорвалась… — Кристиан сжимает мои ладони, я его. И дело не в романтике, а в нашей игре на победителя. Я его защекочу. — Выпускай меня.

— Я тебя слишком хорошо знаю, Анастейша.

— За-ну-да.

— Хитрюга… почти как я, — Кристиан обнимает себя моими руками, держа их так, чтобы у меня не вышло ткнуть его под ребра, и осторожно целует, предлагая мне вести.

Он контролирует меня, самым банальным образом.

— А что будет, если я привяжу твои изящные ручки к спинке кровати, Ана, и буду до одурения долго ласкать твое красивое тело?

— Я буду ныть, чтобы ты бросил чертову прелюдию и поимел меня.

— Можешь победить, — мои руки, наконец, свободны, и я принимаю его проигрыш, заставляя извиваться на месте. — Но я учту ваши слова, мисс Стил. И, наверное, прогулку мы отложим до завтра…

— Как прикажете, мистер Грей.

— А если ты прямо сейчас назовешь меня «Мастер» — мы пропустим завтрак.

— Мой Мастер. Мастер Грей…

— Я от одного твоего взгляда и этой фразы возбуждаюсь, как чертов юнец.

— Мастер… — Кристиан стягивает меня с тумбы и тащит за собой, но я даже не пытаюсь вырваться. Пусть продолжится ночь.

Пусть эти выходные никогда не заканчиваются.

***

Кристиан спит, обессилев после наших игр, я же не могу найти себе места. В чужом доме неловко, хоть я и знаю, что нет ни хозяев, ни опасности от меня. Исследую каждую комнату в доме, просто приоткрывая двери, но не входя туда. Пустая спальня, наша комната, кабинет, хозяйская спальня и огромная детская в углу коридора. Белые обои с плюшевыми мишками и бантиками, пушистый коврик на полу рядом с кроваткой и даже кресло-качалка возле панорамного окна. Всё выполнено в теплых, нежных цветах и из дерева светлого цвета. Тут живет маленький человечек, очень любимый своей семьей. Долгожданный, наверное.