Дикарь (Третье слово)

ПАБЛО. Что ей сказать?

АНХЕЛИНА. Ну, что-нибудь… Ты хорошо ее рассмотрел?

ПАБЛО. А что в ней такого?

АНХЕЛИНА. Посмотри внимательнее.

ПАБЛО (ходит вокруг нее, рассматривает). Ничего… Тощая только.

МАТИЛЬДА. Пабло!

МАРГА. Оставьте его, сеньора! Я все понимаю… так лучше.

АНХЕЛИНА. Что подумает о тебе сеньорита? Ты заметил, какие у нее глаза?

ПАБЛО. Глаза как глаза…

Появляется ЭУСЕБЬО.

ЭУСЕБЬО. Сеньорито Пабло! Сеньорито Пабло!.. Бернардо истекает кровью!.. Она ему горло разодрала.

ПАБЛО. Иду! Приготовь рассол, промоем.

ЭУСЕБЬО выходит.

МАТИЛЬДА. Эусебьо сам справится. Оставь в покое своих собак и поговори с сеньоритой.

ПАБЛО. К чему это? Она здорова, а Бернардо ранен!

МАРГА. Сеньор прав. Идите, идите, я подожду.

ПАБЛО. Скоро вернусь. (Идет к двери, останавливается.) Завтракать с нами будешь?

МАРГА. Не знаю… Если вы хотите…

ПАБЛО. А мне что? За столом места хватит. Как тебя зовут?

МАРГА. Маргарита.

ПАБЛО. Длинно. Хочешь остаться – буду звать тебя Марга.

МАРГА. Вам так больше нравится?

ПАБЛО. При чем тут «нравится»? Вот пойдешь в горы, как тебя кричать: «Мар-га-ри-та»?.. А вот так хорошо будет… (Прикладывает ладони рупором, кричит.) Марга-а-а-а!… Идет?

МАРГА. Как хотите.

ПАБЛО. Хорошо. Люблю, когда женщины слушаются.

(Улыбается, оглядывает ее сверху вниз и выходит.)

МАТИЛЬДА. Не сердитесь. Его ведь никогда не учили вежливости.

МАРГА (не двигаясь, глядит ему вслед). Не верится… так чудесно, просто не верится!..

АНХЕЛИНА. Немного неотесан, да?

МАРГА. Это слово не подходит. Голуби тоже неотесаны…

МАТИЛЬДА. Он напугал вас?

МАРГА. Наоборот. Никогда взгляд мужчины так меня не успокаивал…

АНХЕЛИНА. Тогда почему вы побледнели?

МАРГА. Потому что это самое прекрасное поражение за всю мою жизнь… Дикарь увидел солнце и не упал на колени. На этот раз солнце узрело чудо. (Оборачивается.) Как он сумел сохранить такой чистый взгляд?

МАТИЛЬДА. Он двадцать лет провел в горах и видел только отца.

МАРГА. Почему отец его там держал? Он был сумасшедшим?

Сестры переглядываются и опускают головы.

МАТИЛЬДА. Да, да… Я никому бы не позволила это сказать, но это правда!

МАРГА. Значит, он сошел с ума?

МАТИЛЬДА. Только не так, как вы думаете. Он не был болен. Он просто помешался на одной женщине, а она ему изменила.

АНХЕЛИНА. Он сошел с ума от отчаяния и от ревности. Он сошел с ума от любви!

МАРГА. А она?

АНХЕЛИНА. Она была вздорная женщина. Начиталась книг, все фантазировала… Если бы он их догнал, он убил бы и их, и себя. Но когда он узнал, они были уже далеко.

МАТИЛЬДА. Он месяц провел взаперти. Рвал все, что о ней напоминало: письма, фотографии… Платья зубами рвал!.. А главное – книги, как будто это они виноваты.

АНХЕЛИНА. Какой это был ужас, Господи!.. Тридцать ночей мы слышали, как плачет взрослый мужчина и все повторяет: «Аделаида, Аделаида, Аделаида…»

МАТИЛЬДА. И вдруг крики затихли. Мы услышали, что он пробрался в детскую… Он украл мальчика!

МАРГА. Вы не могли помешать?

МАТИЛЬДА. Не могли… «Мой сын принадлежит мне одному. Будет жить чистым, без женщин и без книг. Станет, как дикий зверь, зато не узнает горя…» Может быть, он и не был сумасшедшим…

МАРГА. Я понимаю, в первую минуту, в отчаянии… Но двадцать лет! Почему вы не забрали мальчика по суду?

АНХЕЛИНА. Где там! Он бы убил и его, и себя.

МАТИЛЬДА. Теперь это все позади. Мальчик уже взрослый. Надо начать его воспитание, как будто он только что родился.

МАРГА. Какая огромная ответственность!.. Вам кажется, я справлюсь?

МАТИЛЬДА. Вы – последняя наша надежда. Не отказывайтесь, ради Бога!

МАРГА. Да… опасность не всегда пугает, иногда она привлекает… (Улыбается.)

МАТИЛЬДА. Почему вы улыбаетесь? Вы смеетесь над нами?

МАРГА. Ну что вы!.. Я просто вспомнила, что вы мне сказали вначале. Может быть, это не так уж и бессмысленно... "Я стою на коленях… дверь открывается… львы идут…» (С внезапной решительностью.) Оставьте меня одну с ним.

ТЕТКИ. Спасибо, сеньорита, спасибо!

МАТИЛЬДА. Можно отнести багаж?

МАРГА. Да, пожалуйста.

МАТИЛЬДА. Ну, говорила я тебе? Все ее «т», Анхелина!..

АНХЕЛИНА. И заглавные буквы, Матильда, заглавные буквы!

Старушки весело тащат багаж Маргариты наверх. МАРГА садится спиной к зрителям, притворяется, что углубилась в чтение. Входит ПАБЛО,

он ест яблоко. Долго смотрит на нее. Тихо свистит, она не оборачивается. Он свистит еще раз – то же самое. Тогда он кладет два пальца в рот и пронзительно, по-пастушьи свистит. МАРГА вскакивает.

МАРГА. Простите… я увлеклась книгой и не заметила, как вы вошли.

ПАБЛО. Врешь. Ты очень хорошо слышала, что я иду, и подглядывала. Со мной эти шутки брось, а то… (Щелкает пальцами.)

МАРГА. Вы правы. Я просто не знала, как начать… Что с вашим щенком?

ПАБЛО. Ты щенка моего не видела и тебе на него наплевать. Зачем ты спросила?

МАРГО. Потому что он интересует вас. Лучше ему?

ПАБЛО. Да. Протер ему рану рассолом и уксусом. Теперь он, как новенький.

МАРГА. Ему же было очень больно!

ПАБЛО. Еще бы! И мне тоже!

МАРГА. А совсем не слышно было, чтоб он кричал.

ПАБЛО. Зачем ему кричать? Животные или умирают, или выздоравливают. Они не жалуются, запомни. (Откусывает от яблока, потом протягивает его Марге.) Хочешь?

МАРГА. Нет, спасибо. Потом, когда наступит пора завтракать.

ПАБЛО. Пора завтракать, когда хочется есть. Ты бываешь голодна?

МАРГА. Очень редко.

ПАБЛО. Вот то-то и оно! Тощая, одни глаза… Надо будет и тебя полечить, хотя тебе будет больно… (Садится на пол рядом с ее креслом, насмешливо смотрит на нее, снимает шпоры.) Так, так, так… Тихонькая, скромненькая – настоящая учительница!..